Золотой век - Евгений Игоревич Токтаев

чем ближе, тем яснее было, что с этой силой оставшимся в лагере не совладать. Придётся только продать подороже собственные жизни и принять смерть в чужой земле, в нелепом и никому не нужном походе.

Войско приближалось. Вперёд выехали две колесницы и приблизились к самой ограде ахейского лагеря.

— Переговоры предложат? — несколько удивлённым тоном предположил Ификл.

— Или мономахию, — хмыкнул Палемон, взгромоздив на плечо палицу.

Несколько неожиданно. Сила ныне явно не на стороне ахейцев.

Подъехав поближе к ахейским вождям, Хастияр обратился к ним с речью. Он приветствовал и Палемона с братом, и Ясона, и Автолика, назвал их и по имени, и упомянул имена их отцов, а также деяния, коими уже успели прославиться вожди ахейцев.

Не успели они подивиться небывалой осведомлённости хетта, как он перешёл к вещам неприятным:

— Воины Аххиявы! Страна Хатти вам никакого зла не делала. А вы сделали нам зло и напали на нашу землю! Но мне известно, что пришли сюда вы не по своему выбору, а по наущению слуг царя Чёрной Земли. Поход, что вы замыслили, это дело неправое и богам неугодное. Если бы вы замыслили правое дело, то боги были бы на вашей стороне, и вам сопутствовала удача. А теперь отряды ваших побратимов разбиты, все они мертвы, а Тесей Афинский сдался в плен.

Посланник не знал, что удалось ему перебить не всех пиратов. Старая лиса Феникс вовремя почуял, что дело запахло жаренным и вместе со своим названным сыном смог скрыться. Всего спаслось полсотни ахейцев. Не вполне рассеявшийся туман укрыл их бегство. Корабли они потеряли, ушли берегом.

— Вам не победить троянских воинов, — продолжил тем временем Хастияр.

— Может и так, — сказал Палемон, — но кровушку свою им всё же пролить придётся.

— Можно и не проливать кровь воинов, — сказал Хастияр.

— Можно, — согласился Палемон, — устроим поединок?

— Ты будешь биться? — спросил Хеттору, — ну, выходи, я готов!

Размеры Алкида троянца не смутили. Конечно, в борьбе тот его задавит, и в кулачном бою такой одним ударом из быка дух выбьет, но в мономахии с оружием совсем не хилый и при этом подвижный Хеттору, ловкий и с отточенной бронзой и хеттским железом, вполне способен справиться с этим здоровяком.

— Я побеждаю — вы нас отпускаете! — провозгласил Палемон, — ты побеждаешь — мои люди сдадутся. Эти мужи, — он указал на брата и Автолика, — в том поклянутся перед нашими богами!

— У меня есть предложение получше! — заявил Хастияр, — и без малого кровопролития! Богам и нашим и вашим крови достаточно, они своё слово уже сказали. Если вам осталось только продать свои жизни подороже, то не стоит торопиться к предкам, на луга Веллу[121]. Ведь на ваши мечи уже нашёлся покупатель. Переходите на нашу сторону! Станьте воинами и колесничими на службе стране Хатти!

— Учись, как складно говорить надо, хитрейший муж, — Ификл обернулся к Автолику, — вот, послушай, как завернул!

Хастияр тем временем принялся расписывать преимущества новой службы:

— Мы серебра не пожалеем! Не то, что ванакт ваш хромой Эврисфей. От него ни награды, ни доброго слова не дождёшься! А вашим вождём станет Хаттусили, брат великого лабарны, Солнца. Он и воин славный, и правитель достойный! И если присоединитесь к его походу на каскейцев, так мы только благодарить будем! Там земля богата, на всех добычи хватит, и скот есть, и женщины красивые найдутся! А главное — золото! Тамошние жители только с вечера в ручье баранью шкуру разложат, как к утру она золотой становится!

Ахейцы зашумели, обсуждая предложение.

Ясон и Палемон переглянулись, а Ификл толкнул локтем Автолика.

— Смотри-ка.

— Куда смотреть?

— На возницу его. Приглядись.

Возница на колеснице посланника был ростом невысок, чуть-чуть повыше Иолая, а сложением потоньше. Одет в белую рубаху с синим узором, какие носили хеттские воины. Волосы заплетены в косу. Несколько хеттов в свите посланника красовались столь же длинными волосами, тем отличались от троянцев и ахейцев. На головах у хеттов высокие шапки. И у возницы такая же. Великовата только, на глаза налезает.

— Чего на него глядеть?

— Дурень, да ты глаза разуй!

Автолик и разул. И обмер.

— Как она тут оказа… Как она с ними?

— Критянка… — пробормотал Ификл таким тоном, будто это всё объясняло.

— А ты мне не верил, — сказал Автолик, очень быстро пришедший в себя.

Конечно же, ему ли не знать эту дикую кошку. Разве же она стерпит, чтобы убийца отца и матери просто так по земле ходил?

То, что она сдала их всех с потрохами троянцам, он переварил ещё там, в Пагасах. И даже принял сердцем. Но что она тут в компании оных троянцев и даже с предводителем-хеттом окажется… Новость шокировала, но он и её мгновенно проглотил. В конце концов славился способностью быстро соображать.

К Автолику подошёл Ассуапи.

— Это хорошее предложение. Хастияр — человек чести, я уже встречался с ним. Надо соглашаться.

— Что ты скажешь, брат? — тихо обратился Ификл к Палемону, — зачтёшь ли рабство у этих баба-мужей, как искупление?

— Зачесть не зачту, — медленно ответил Алкид, — но я согласен.

Ификл посмотрел на Ясона. Тот молчал. Взглянул на воинов. Те передумали помирать и возбуждённо шумели.

— А что? — сказал один из них, — пошли и сходим на край света.

— Так там поди людей-то нет, — неуверенно пробормотал другой, — поди чудища одни обитают. А их копьём разве одолеешь?

— Так говорят же — сам царский брат с ними бьётся. Стало быть, можно побить.

— Одно из другого не следует, — заявил кто-то рассудительный.

— Ну и подыхай здесь, а я не хочу!

— А там ты не подохнешь?

— Там золото!

— То золото, говорят, грифы стерегут?

— Не грифы, а грифоны.

— Да один хрен, не люди.

— И здесь не подохнем, это же кетейцы. У них, говорят, нет таких законов, чтобы пленников резать.

— Ага, просто закуют тебя и с каменоломни отправят. Резать-то не станут, да.

— Троянцев-то больше. А они на кол головы насаживают.

— Соглашаться надо.

— Соглашайся, Палемон!

— Соглашайся, Палемон, — подтвердил Ясон.

Алкид поднял вверх руку, взывая к тишине. Ахейцы притихли.

— Я принимаю твои условия, — сказал он посланнику.

Тот кивнул.

— Произнесём тогда слова клятвы, и скрепим договор записанными речами и приложением печатей.

Тут же нашлась и табличка с сырой глиной. Хастияр подготовился.

Записали слова договора хеттским письмом и ахейским, приложили резные перстни.

Хастияр поклялся Богом Грозы, а Палемон Владычицей Атаной.

После чего ахейцы вернулись к своим шатрам, собираться в дальнюю дорогу.

Хеттору подошёл к Хастияру.

— Сколько ты возьмёшь моих для сопровождения этих к Хаттусили?

— Нисколько. Возвращайтесь домой. Я отпишу лабарне о завершении дела,