Тринадцатое Поле - Антон Мякшев

Впереди, во тьме, запятнанной негасимым пламенем, мелькнул просвет. Мы вывалились из Пылающих Башен, мертвецы нестройно взвыли, не в силах покинуть последний свой приют, – и все кончилось.

– Кончилось… – проговорил Макс и опустился на землю.

ГЛАВА 4

Оракул из народа симерши спешил от Старейшего и Всевидящего Уна. Копыта рогатого скакуна выбивали из песчаной почвы фонтанчики крупной рыжей пыли. Оракул то и дело колол кинжалом в шею скакуна, привычно попадая в щель между пластин костяного панциря, но пришпоривать не было нужды – скакун и так бежал изо всех сил.

Оракул вез Правителям слова Старейшего.

– Нет смысла в осаде Скалы, если вы до сих пор не смогли увидеть Разрушителя, – так говорил Ун. – Уходите – каждый в свои земли, а не то быть беде. Совет постановил снять осаду. Вражду нельзя погасить совершенно, ее можно только притушить на короткое время. Когда вокруг чужие и чужие, кровь воина не остынет. Совету не нужна бессмысленная резня, Совет против того, чтобы дети Поля убивали друг друга в борьбе за абсолютную власть. Пусть решает время – кому быть Полноправным и Единственным Правителем. Если воины разных народов перебьют друг друга, кто будет сопротивляться расе Создателей? Уходите! Мы все пытались предотвратить предначертанное, но, видно, судьба на этот раз против нас всех. Если Разрушителю суждено добраться до кафа, он сделает это. Уходите – каждый в свои земли. Настали плохие дни, не надо делать их еще хуже.

Черная громада Скалы приближалась. Оракул пришпоривал и пришпоривал измученного скакуна. Он перевалил через стонущие барханы, и ему открылось Подножие. Всмотревшись в скопище крохотных силуэтов, оракул закричал и натянул поводья. Скакун мотнул рогатой башкой и упал передними ногами в песок. Вылетев из седла, оракул несколько раз перекатился и поднялся, пошатываясь. Чтобы убедиться в том, что происходящее у Подножия не мираж, не морок измотанного усталостью сознания, он, хромая, пробежал вперед добрую сотню шагов. Остановился. Скинул капюшон, обнажив голую голову с блестящими от пота коричневыми пигментными пятнами, приложил ладонь ко лбу козырьком и долго, до боли в глазах всматривался.

Нет, никакой ошибки. Было еще слишком далеко до Подножия, но, казалось, и сюда долетал неистовый лязг стали, вопли дерущихся, стоны умирающих.

Оракул снова побежал вперед, на ходу снимая с пояса метательный диск. Он опоздал с предупреждением, и теперь ему осталось только одно – умереть во имя своего народа симерши, сражаясь за своего Полноправного и Единственного Правителя.

– Дракон сделал ход и проиграл, – сказал оружейник, приподнимаясь с земли.

– По-моему, ты именно этого и жаждал, – огрызнулся я. – Помнишь, у Пасти листвяных призраков?

Напряжение понемногу отпускало. Пусть за нашей спиной ворчливо хрипели мертвецы, пялясь в пустоту невидящими глазами, плюща морды, как о стекло, о невидимую преграду на пороге входа в Пылающие Башни, наружу им не было выхода. Как-то очень легко все закончилось. Как неприятный привкус во рту, не давало покоя ощущение, что все могло быть иначе. Победа была так близко, но тут обнажилась мрачная безысходность. Или просто-напросто я не слишком старался для того, чтобы победить? Нет, я сделал все, что мог. Почему же тогда я проигран? Избранные не проигрывают! Это неправильно!

– Пошли отсюда, – буркнул Макс, тяжело поднимаясь. – Чего ты туда оглядываешься? Желаешь вернуться?

– Я не мог проиграть, – невольно выговорил я. Нет, правда, эта фраза получилась сама собой. Я только открыл рот, а мысль, назойливо тиранившая сознание, рванулась на свободу, переплетясь с языком, оформилась в слова.

Оружейник хмуро усмехнулся:

– О чем ты? Пошли, говорю, хватить трусить…

– Куда?

– Куда-куда?.. К чертовой бабушке домой. У меня такое ощущение, что я как-то не так понял весь этот расклад. Что-то я не додумал. Но здесь оставаться больше нельзя. Пошли, чего ты стоишь?!

Мы прошли всего несколько шагов по направлению к обрыву, откуда спускались каменные ступени бесчисленных лестниц Скалы, – и Макс остановился, предостерегающе поднял руку.

– Слышишь?

– Что?

Он не успел ответить. Я и сам услышал. Легкие приближающиеся шаги. Кто-то бежал вверх по лестнице. К Пылающим Башням. К нам.

– Это еще что такое? – пробормотал Макс. У него снова начало прерываться дыхание. – Создатели, неужели вам мало того, что мы пережили?! Мы проиграли и хотим просто уйти…

Шаги приближались.

Черт его знает, почему я оглянулся. Впереди нас ждало что-то, возможно, новая опасность, но я все-таки оторвал внимание от края пропасти и оглянулся. Наверное, всякий проигравший, сгибающийся под тяжестью своего поражения, хоть раз да обернется на поле боя, оказавшееся для него полем позора.

Вход в Пылающие Башни был пуст. Из жаркой темноты выплывал – частично через открытые ворота, а частично прямо сквозь стены из багрового камня – бесцветный шар, раздувшийся до размеров среднего цеппелина.

Первым моим чувством – честное слово – была радость. У меня еще есть шанс оправдать свое имя Избранного! Но через секунду я испугался. А если получится так, что наше паническое бегство – это вовсе не поражение? Это – отсрочка приговора.

Каф поднялся выше – от него до камней Скалы было не менее десяти метров. Он шел прямо на меня.

Макс – видимо, тоже обернувшись, – нечленораздельно застонал.

С ликующим клекотом с медного неба слетел на меня мой крави. И эта поддержка переменила меня.

Я рванул ногтями чуть затянувшуюся ссадину на груди. Упругий толчок в затылке и удар кровяной струи одновременно взорвали мое тело. Страх пропал. Привычная судорога свела лицевые мышцы. Глубинное зрение вспыхнуло на мгновение – окружающий мир мелькнул, свернувшись белесой воронкой. Бесцветное ничто кафа не изменилось. Я моргнул и отступил на шаг.

Невидимое пламя окружало меня. Я был готов к бою, каким бы ни был исход. Крави, каркнув, взмахнул крыльями и рванулся первым.

Он взлетел к надвигавшемуся цеппелину – такой маленький, черная крохотная точка на фоне жуткой, четко очерченной дыры в пространстве.

Я побежал за ним.

Сражение началось, но я не мог в нем участвовать. При всей своей огненной силе я не мог взлететь на высоту десяти метров. Единственное, что я мог делать, это кричать, призывая врага на себя. Мимо уха что-то свистнуло. Это Макс один за другим швырнул в каф свои метательные ножи. Стальные клинки без следа исчезли в бесцветном сиянии.

Крави бил крыльями, как мечами. На это странно было смотреть – он то исчезал, весь, целиком, то снова появлялся – словно из ленты бытия выдирали куски кадров. Да – вот почему мне пришло в голову это сравнение: звуков битвы не было слышно, ни хлопанья крыльев, ни клекота, ни карканья, ничего – только что-то вполне электрически потрескивало, будто механизм кинопроектора.