Тринадцатое Поле - Антон Мякшев

– Идем дальше, – продолжал Коростелев, медленно прогуливаясь по стене, как гигантская муха. – Как были созданы Поля? Посредством преломления векторов биоизлучения на заданном отрезке пространства. Характер источника? Психоэнергетика критичной мощности. Результат? Полная материализация психообразов. А что это значит?

Коростелев выждал паузу, как бы предполагая, что на этот вопрос ответим мы сами. Я, конечно, ничего не сказал, а Макс лишь неопределенно промычал, показывая, что понимает, о чем идет речь, только сформулировать не может.

– А это значит, что природа феномена Полей полностью совпадает с природой того комплекса психофизической энергетики, который принято называть магией. Понимаете, ребята? – сбился «монах» с лекторского тона и слетел на пол. – Поля и есть магия. Потому-то здесь никому магия недоступна. Герань в горшочке не может быть сама себе садовником. Магия доступна лишь тем, кто создал Поля. Людям из общего мира. Людям расы Создателей. Мне. Вам, Никита. Тебе, Максим.

– Погоди, погоди… – наморщился Макс. – Ты хочешь сказать, что способности, которыми обладаешь ты, могут получить и другие люди?

Коростелев кивнул.

– Никита – тому пример, – сказал он. – Насколько я понял из твоего рассказа, его способности открылись ему вследствие сильнейшего эмоционального потрясения. Как и мне мои, впрочем. Дети Полей называют его Разрушителем? Зря. Не обижайтесь, Никита, но вы – слабейший из всей расы Создателей. – Он обернулся к Максу. – Воспринимая способности не как данность, а как дар, Никита с самого начала сам для себя выработал механизм… э-э… включения способностей. Что в него входит? Непременное кровопускание? Несколько примитивно, надо сказать. Но психика – штука тонкая, и от подобных привычек избавиться практически невозможно. Блокировка мозга. Без привычного ритуала Никита не сможет воспользоваться своей силой. Да и сила в нем развита лишь в одном направлении. Если упростить – Никита похож на атлета, развившего единственный мускул, скажем, отвечающий за движение указательного пальца. А остальные мускулы – плечевые, грудные, бедренные… бицепсы, трицепсы и тому подобное – безнадежно ослабли. Усохли. Что он может? Становиться на короткое время неуязвимым? Различать эмоции окружающих и управлять этими эмоциями? Обретать нечеловеческую силу? И только? По сравнению со мной он не может ничего.

«Монах» неожиданно резко развернулся и ткнул пальцем между зеркал. Камень стены, заискрив, треснул.

– А я могу все, – проговорил Коростелев, выдернув из стены палец. – Правда, мои исследования еще не закончены. Основной вопрос остается открытым – почему моя сила возрастает со временем? Что будет, когда она достигнет своего максимума? Каков будет этот максимум? Не произойдет ли какое-нибудь качественное изменение? Но это – лишь вопрос нескольких экспериментов и… И с вами, Никита, я желал бы поработать. Хотелось бы понаблюдать за вашими способностями со стороны. Кто знает – глядишь, я и найду способ развить в вас нечто более мощное, чем та сила, которую вы сейчас имеете. Согласны?

Я промолчал.

– Главное, – проговорил «монах», – уже известно. Каждый из расы Создателей способен стать таким, как я. Способен стать новым Создателем в полном смысле этого слова. И это неоспоримо! Вот в чем дело!

Оружейник, казалось, долго не слушал его. Он вскинулся на последнюю фразу.

– Это же еще лучше, чем я ожидал! – прокричал Макс. – Это же… Это в корне меняет… Все меняет!..

Он трепанул меня за плечо – так, что я едва не слетел со стула.

– Помнишь, Никита, я говорил тебе – теперь все изменится! Изменится! Мы – Золотые Драконы – обретем могущество, равное могуществу Сереги, – и вместе с этим восстановим былую власть над Полями! Нет, наша власть будет много сильнее прежней! Поля полностью подчинятся нам, расе Создателей! Конец всем страхам! Игра никогда не вторгнется в общий мир! Создания Полей ничего не смогут противопоставить нашему могуществу! Конец! Финита! Победа! Никита, ты чего молчишь? Обиделся? Плюнь, черт возьми! Мы победили Поля! Мы уже победили Поля!

Я заставил себя улыбнуться. Только чтобы он отстал от меня, прекратил трясти за плечо и орать в лицо, брызгаясь слюной. Ничего я не обиделся. Честно, я совсем не ощущал обиды. Пока Макс, торжествуя, скакал по комнате – то ли дурачась, то ли всерьез слегка помешавшись от радости, – пока Коростелев серой тенью скользил за ним, я изо всех сил старался ухватить за хвост неуловимую мысль.

Что-то здесь действительно не так. Макс этого не ощущает, а я – ощущаю. Что-то не так, что-то неправильно. Где-то в словах серого «монаха» укрыта червоточина. Где? В чем?

Коростелев поймал наконец обезумевшего оружейника и силой усадил его на стул. Макс тяжело запыхался, а «монах» дышал так ровно и тихо, что этого совсем не было заметно.

– Порушишь мне все здесь, – улыбался Коростелев. – Успокойся.

– Ага, ага… – отфыркивался Макс. – Черт, даже не верится… Столько тревог, столько опасений – одним махом все решено. И как просто! К чему теперь каф?.. Нам нет нужды искать Тринадцатое Поле! Мы и сами в силах управлять Полями! Или уничтожить их.

– Кстати, я поразмыслил насчет этого вашего кафа, – проговорил «монах», стремительно взлетая и медленно опадая, словно лист, прямо на стол в полулежачее положение. – Если он точно находится на Горячих Камнях, в окрестностях Пылающих Башен, то вы его не найдете. Не стоит даже и искать.

– Почему? – спросил Макс без всякого, впрочем, интереса.

– Потому что его давно нет. Должно быть, я просто-напросто впитал его энергию на ранней стадии концентрации. Поглотил источник. Что лишний раз доказывает мой тезис – биоизлучение мозга человека из общего мира намного сильнее любого энергетического образования Полей.

Что-то не так. Что-то не так. Что?

Есть такое правило. Когда какая-нибудь мысль не дает тебе покоя своей неразгаданностью, прекрати напрягаться, отвлекись, отключи сознание; пусть неконтролируемая область подсознательного попытается решить проблему. Чтобы отвлечься, я поднялся со стула, прошел до шкафа, взял первый попавшийся густо исписанный лист.

– Это мои выкладки, – раздался сзади голос Коростелева. – Полюбопытствуйте, если есть желание, Никита. Там, правда, сложновато для непрофессионала. Я ведь для себя записывал, не упрощал…

Он неожиданно расхохотался:

– На десяток докторских диссертаций хватит! Или на пару Нобелевок!

Я внимательно рассмотрел один лист, взял другой. Потом третий. Переворошил одну из стопок, протянул руку к следующий и… опустил руку.

Верно! Вот где червоточина.