Махабхарата. Рамаяна - Автор неизвестен

Поведав пришельцу, кто она и почему обретается в чаще, Сита, в свой черед, осведомилась, как имя брахмана и к какому роду он принадлежит.

[Равана открывается Сите]

(Часть 47)

Владыка Летающих Ночью, исполненный блеска,Супруге великого Рамы ответствовал резко:

«Я тот, кто мирам и насельникам их угрожает, —Богам их, царям их, отшельникам их угрожает.

О Сита, я — Равана, демонов раджа всевластный!Увидя шелками окутанный стан сладострастный

И негу твоей отливающей золотом кожи,Делить перестал я с несчетными женами ложе.

О робкая, зваться ты будешь царицею главной,Как Ланка зовется столицею великославной.

Твердыня ее на вершине горы осияннойСтоит посредине бушующего океана.

По рощам ты станешь гулять, благоизбранна мною,Расставшись охотно с обителью этой лесною.

Толпой пятитысячной будут всечасно служанкиТворить угожденье супруге властителя Ланки».

Тогда безупречно сложенная Джанаки деваОтветила Раване словом презренья и гнева:

«Как Индра всесильный, питающий землю дарами,Один у меня повелитель: я предана Раме!

Как ширь океана, глубок и спокоен, с горамиСравнится бестрепетный воин. Я предана Раме!

Он — древо баньяна, что сенью ветвей, как шатрами,С готовностью всех укрывает. Я предана Раме!

Он ликом прекрасней луны, что блестит над мирами,Он мощью безмерной прославлен. Я предана Раме!

С повадкой шакальей — гоняться за львицей, что в женыИзбрал этот лев, Каушальей-царицей рожденный?

Зачем злодеянье творишь ты, себе в посмеянье?Ведь я для тебя недоступна, как солнца сиянье!

Преследуя Рамы жену — вместо райского садаЛюбуешься ты золотыми деревьями ада!

Зубов у змеи ядовитой с разинутым зевом,Клыков у голодного тигра, объятого гневом,

Перстами не вырвешь ты, Равана Десятиглавый,В живых не останешься, выпив смертельной отравы.

Ты Ма́ндару-гору скорей унесешь за плечами,Чем Рамы жену обольстишь колдовскими речами.

Ты, с камнем на шее плывя, одолеешь пучину,Но Рамы жену не заставишь взглянуть на мужчину.

Ты солнце и месяц в горсти или пламя в подолеЗадумал теперь унести? Не в твоей это воле!

Натешиться всласть пожелал ты женой добронравнойИ мыслишь супругу украсть, что избрал Богоравный?

Не жди воздаянья потугам своим бесполезным.Стопами босыми по копьям пройдешь ты железным!

Меж царственным львом и шакалом различья не знаешь,Меж грязной водой и сандалом различья не знаешь.Ты низости полон и Рамы величья не знаешь!

Мой Рама в сравненье с тобой, похититель презренный,Как а́мриты чаша — с посудиной каши ячменной!

Запомни, что ты против Рамы, великого мужа,Как против зыбей океанских — нечистая лужа.

Под стать Шатакра́ту, он славится твердостью духа.Не радуйся, ракшас, как в масло упавшая муха!»

Так праведная — нечестивому, вспыхнув от гнева,Ответила — и задрожала, как райское древо.

Рассерженный гневной отповедью Ситы, желая устрашить ее, Равана похваляется своим могуществом.

[Равана продолжает уговаривать Ситу]

(Часть 48)

«Я с братом Куберой затеял умышленно ссору.В неистовой схватке его победил я в ту пору.Он в страхе ушел на Кайласу, священную гору.

Я, на́зло Кубере, его колесницей чудеснойДоныне владею и плаваю в сфере небесной.

О дева Митхилы! Бегут врассыпную, в тревоге,Мой лик устрашительный видя, бессмертные боги.

И шума зеленой листвы, распустившейся пышно,О царская дочь, при моем появленье не слышно.

И ветер не дует, недвижно речное теченье,А солнца лучи — как луны голубое свеченье.

Среди океана мой град, именуемый Ланкой,Для взора, под стать Амара́вати, блещет приманкой.

Стеной крепостной обнесен этот град многолюдный.Она золотая, в ней каждый портал — изумрудный.

Свирепые ракшасы, жители дивной столицы,Дворцами владеют, имеют слонов, колесницы.

Густые деревья прохладных садов и беспыльныхКрасуются многообразьем плодов изобильных.

Божественные наслажденья со мной повседневноВкушая, ты жребий земной позабудешь, царевна!

О Раме напрасно печалишься, век его прожит!Ведь он — человек, и никто его дней не умножит.

Отправил в леса Дашара́тха трусливого сына,Любимцу меж тем предоставил престол властелина.

На что тебе Рама, лишенный отцовского царства,От мира сего отрешенный, терпящий мытарства?

Не вздумай отвергнуть меня! Повелитель всевластный,Явился я, Камы стрелой уязвлен любострастной.

Раскаешься, словно Урва́ши — небесная дева,Ногой оттолкнувшая милого в приступе гнева.

Перста моего испугается Рама твой хилый!Зачем ты противишься счастью, царевна Митхилы?»

Но пылкую отповедь этой красавицы дивнойУслышал немедленно Равана богопротивный:

«Похитив жену Громовержца, прекрасную Шачи,Ты можешь остаться в живых, — ведь бывают удачи!

Но если ты Ситу похитил — спастись не надейся:Умрешь неизбежно, хоть а́мриты вдоволь напейся!»

Равана похищает Ситу. Рисунок на старинном ритуальном сосуде. Остров Бали.

Тут повелитель ракшасов принял свой подлинный устрашающий облик. Левой рукой притянул он Ситу за волосы, а правой охватил бедра девы Видехи. Взойдя на свою воздушную колесницу, Равана усадил Ситу к себе на ляжку. Влекомая зелеными небесными конями, колесница взмыла ввысь и понеслась над лесом Давдака.

[Равана похищает Ситу]

(Часть 52)

«О Рама!» — взывала, рыдая, царевна Видехи,Но Равана в небо ее уносил без помехи.

И нежные члены, сквозь желтого шелка убранство,Мерцали расплавом златым, озаряя пространство.

И Равану пламенем желтым ее одеяньеОбъяло, как темную гору — пожара сиянье.[221]

Царевна сверкала, как молния; черною тучейКазался, добычу к бедру прижимая, Могучий.

Был Десятиглавый осыпан цветов лепестками:Красавица шею и стан обвивала венками.

Гирлянды, из благоухающих лотосов свиты,Дождем лепестков осыпали мучителя Ситы.

И облаком красным клубился в закатном сияньеБлистающий царственным золотом шелк одеянья.

Владыка летел, на бедре необъятном колебляГоловку ее, как цветок, отделенный от стебля.

И лик обольстительный, ракшасом к боку прижатый,Без Рамы поблек, словно лотос, от стебля отъятый.

Губами пунцовыми, дивным челом и глазами,И девственной свежестью щек, увлажненных слезами,

Пленяла она, и зубов белизной небывалой,И сходством с луной, разрывающей туч покрывало.

Без милого Рамы красавица с ликом плачевным,Глядела светилом ночным в небосводе полдневном.

На Раваны лядвее темной, дрожа от испуга,Блистала она, златокожая Рамы подруга,Точь-в-точь как на темном слоне — золотая подпруга.

Подобная желтому лотосу, эта царевна,Сверкая, как молния, тучу пронзавшая гневно,

Под звон золотых украшений, казалась влекомаПо воздуху облаком, полным сиянья и грома.

И сыпался ливень цветочный на брата КуберыС гирлянд благовонных царевны, прекрасной сверх меры.

Казался, в цветах утопающий, Равана грозныйСвященной горой, что гирляндой увенчана звездной.

И без передышки летел похититель коварный.У Ситы свалился с лодыжки браслет огнезарный.

Был Равана древу подобен, а Джанаки дева —Налившейся розовой почке иль отпрыску древа.

На Раваны ляжке блистала чужая супруга,Точь-в-точь как на темном слоне — золотая подпруга.

По небу влекомая братом Куберы бездушным,Она излучала сиянье в просторе воздушном.

Звеня, раскололись, как звезды, в немыслимом блескеО камни земные запястья ее и подвески.

Небесною Гангой низверглось ее ожерелье.[222]Как месяц, блистало жемчужное это изделье!

«Не бойся!» — похищенной деве шептали в печалиДеревья, что птичьи пристанища тихо качали.

Во влаге дремотной, скорбя по ушедшей подруге,Меж вянущих лотосов рыбки сновали в испуге.

Охвачены яростью, звери покинули чащиИ долго бежали за тенью царевны летящей.

В слезах-водопадах — вершин каменистые лики,Утесы — как руки, воздетые в горестном крике,

И солнце без блеска, подобное тусклому кругу, —Оплакивали благородного Рамы супругу.

«Ни чести, ни совести в мире: мы видим воочью,Как Ситу уносит владыка Летающих Ночью!»

И дети зверей, запрокинув мохнатые лица,Глядели, как в небо уходит его колесница.

И все разноокие духи, живущие в чаще,О деве скорбели, глаза боязливо тараща.

«О Рама! О Лакшмана!» — Сита взывала в печали.Ее, сладкогласную, кони зеленые мчали.

Все дальше на юг уносилась волшебная колесница. Рыдания Ситы пробудили престарелого царя ястребов, Джатайю, некогда водившего дружбу с Дашаратхой. Доблестный Джатайю вступился за супругу Рамы, грозными ударами клюва сразил коней и возницу Раваны, изломал когтями его лук и щит, разбил небесную колесницу. Ракшас, однако, пронзил Джатайю бесчисленными стрелами, так что он стал похож на дикобраза, мечом отрубил царю ястребов ноги и крылья.