Радио Судьбы - Дмитрий Сафонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На дисплее творилось что-то непонятное. Цифры, буквы и смешные рожицы, входящие в стандартный набор анимации для каждого современного аппарата, сменяли друг друга, ухмылялись и подмигивали Мезенцеву. Он держал телефон в руке, и тот, подпрыгивая на ладони, заливался громким звонком.
Мезенцев думал дождаться момента, когда сработает определитель, но сообразил, что это по меньшей мере глупо – ведь телефон был не его, и, значит, звонили точно не ему.
«Нет, мне», – сказал кто-то в голове. Это было совсем не похоже на его внутренний голос. Другой голос и другая интонация, но в ЕГО голове.
Телефон заливался веселыми трелями, он перестал просто звонить и стал по очереди играть различные мелодии. Джо Дассена сменили «Тату», на помощь им пришел Вагнер, вытолкав старика Вагнера, из крошечного динамика полез Киркоров... Это было чересчур. Мезенцев нажал на кнопку отбоя, но... Телефон продолжал звонить как заведенный.
Он словно говорил: «Ты не в восторге от Киркорова? А как тебе группа „Стрелки“? Тоже муть? А вот ария Квазимодо. Будь ты таким же страшным и горбатым, как Петкун, ты бы еще не так запел...» Здесь было все, что душе угодно. Точнее, именно то, что ей было неугодно.
Ноты полезли безо всякого порядка, расталкивая друг друга, уже не заботясь о том, чтобы сложиться в какое-либо подобие мелодии.
Мезенцев, как зачарованный, смотрел на телефон и наконец понял, чего тот добивается – чтобы Мезенцев ответил.
Он нажал «ОК» и поднес трубку к уху.
Сначала было шуршание и негромкий треск, словно кто-то ставил на старинный патефон нужную пластинку. Это продолжалось долго, но Мезенцев не отключался. Затем он услышал кашель, один из тех звуков, которые еще можно поймать на радио – ведущий прочищает горло перед долгой работой. Он думает, что микрофон пока выключен, но тот давно уже включен, и лампочка горит... Затем раздался мужской голос.
Этот голос был приятным и звучным. Он показался Мезенцеву неуловимо знакомым. Что-то в нем было... родное, что ли? Ну да, наверное, можно сказать и так.
Вкрадчиво, немного нараспев, голос начал говорить:
– Капитан Некрасов огляделся. Деревня была пустой. На улице – ни человека. Некрасов зябко передернул плечами, словно на дворе стояли крещенские морозы. Но нет – июль был в самом разгаре. И все же его не покидало странное чувство – будто он оказался в царстве мертвых. Ему не нужно было заглядывать в дома, чтобы понять, что он там увидит. Разрушение и смерть. Деревня, чистенькая и опрятная с виду, таила в себе следы зла...
– Кто это? – крикнул Мезенцев. – Кто это говорит? Голос помедлил, но не удостоил его ответом. Он продолжал:
– Некрасова несколько смущало то, что он оказался здесь один и без оружия. Впрочем, нет. С ним был боец из его роты молодой, еще необстрелянный солдат, за плечами которого, конечно же, не было боевого опыта, приобретенного капитаном на полях сражений. Само тело Некрасова было идеальной боевой машиной. Машиной убийства. Но тот парень, что был с ним... Наверное, он тоже прошел какой-нибудь курс спецподготовки, но ему никогда не приходилось УБИВАТЬ, встречаться со смертью лицом к лицу...
– Эй, ребята. – Мезенцев усмехнулся. – Я такого еще не писал. Вы что, издеваетесь надо мной, да? Кто это? Я ведь все равно узнаю.
– «Я все равно узнаю, где ты прячешься, – подумал Не красов. – Узнаю, найду и выпущу тебе кишки, чтобы посмотреть, какого они цвета». Он чувствовал, что его заклятый враг, арабский наемник Хабиб должен быть где-то неподалеку. Наверное, он только что был здесь и тоже видел картину разрушения и смерти, и наверняка его черное, зачерствевшее от злобы сердце обрадовалось увиденному.
В целом получалось очень похоже. Кто-то копировал его стиль – нарочито грубый, будто накачанный стероидами. Ме зенцев полагал, что именно так и надо писать про спецназ: «...выпущу тебе кишки, чтобы посмотреть, какого они цвета». По сути, это классический штамп – привет из американских детективов 50 – 60-х годов, только там упоминали не кишки, а мозги. Но напиши он «мозги», и это выглядело бы бессовестным плагиатом, а так – куда ни шло. Люди играют в разные игры, кому-то нравится, читая книжку в бумажной обложке, воображать себя капитаном спецназа. Почему нет?
– Но сердце Некрасова застыло от возмущения и тоски. Ведь это были загубленные жизни. Каждый из этих убитых людей мог любить, мечтать, к чему-то стремиться...
«Ну да, поменять свечи на своем „москвиче“ и хорошенько напиться по такому случаю, – подумал Мезенцев. – Вот вам все мечты и стремления».
– Нет! Капитан был не просто машиной убийства. Он был машиной справедливого возмездия! Военный – это не профессия. Это – призвание.
– Слушай, кто бы ты ни был. Кончай гнать! Чего ты добиваешься? Чтобы я заплакал от стыда? Не дождешься! Откуда ты вообще узнал, что Я пишу? Кто ты такой? Узнаю – башку отшибу! Понял?
Голос не обиделся. Казалось, он усмехнулся. Мезенцев не мог этого видеть, но он точно знал, что голос усмехнулся.
– Капитан Некрасов пошел вдоль домов, стоявших, как часовые в почетном карауле смерти. Он увидел почтовый ящик, висевший на зеленой ограде. Ящик перечеркивали четыре поперечные кровавые полосы...»
«Зеленая ограда? Ящик?!» – Кажется, он тоже видел что-то подобное. Где?
Мезенцев осмотрелся. Голос не торопил его. Медленно и глухо он повторил:
– Он увидел почтовый ящик, висевший на зеленой ограде. Ящик перечеркивали четыре поперечные кровавые полосы...
«Кажется, это было там, где я нашел куртку...» – В этом Мезенцев не был уверен до конца, но...
Абсурд! Чушь! Бред! Видение! Гость, явившийся из-за ТОЙ стороны бумаги. Что он мелет?
Ноги сами несли его через дорогу. Мезенцев не выдержал и побежал. Зеленая ограда. Ее хорошо было видно. Когда до калитки и висевшего рядом ящика (с четырьмя кровавыми полосами!) оставалось немногим более двадцати метров, Ме зенцев перешел на шаг, предчувствуя что-то недоброе. Он поднес телефон к уху.
– Он увидел почтовый ящик, висевший на зеленой ограде. Ящик перечеркивали четыре поперечные кровавые полосы...
Голос, как заезженная пластинка, повторял одно и то же. Одно и то же. Мезенцев медленно пошел вперед.
– Что ты хочешь мне сказать? А? Ты что-то хочешь мне сказать? Где ты? – Он вдруг подумал, что незнакомый насмешник прячется где-то неподалеку и все видит. Небось сидит и надрывает от смеха животик, наблюдая за тем, как он мечется. – Эй, ты! Сволочь! Где ты прячешься? Я тебя найду, даже не сомневайся! Ты меня видишь? Эй! – Он поднял руку. – Ты меня видишь, да?
– В густой траве рядом с дорожкой, ведущей к дому, зоркие глаза Некрасова различили какой-то продолговатый предмет. Сначала он не понял, что это. Это очень походило на длинную палку...
Мезенцев остановился и посмотрел под ноги.
Это было не смешно. И даже не забавно. Но это было так. Именно так, как говорил голос.
В траве лежало ружье.
Мезенцев опустился на колени и осторожно, словно боялся, что его сейчас ударит током, взял ружье в руки. Один курок был взведен, Мезенцев аккуратно опустил его и затем разломил ружье.
Один патрон.
Он снова взял телефон.
– Эй, ты слышишь меня? Зачем ты мне его подбросил? А? Тварь! Чего ты от меня хочешь? В трубке – молчание. И тихий треск.
– Эй! Отвечай! Отвечай, когда я с тобой разговариваю! Что за дешевые трюки? Чего ты хочешь?
Телефон молчал. Дисплей мигнул и стал медленно гаснуть. В последний момент на нем появилась рожица, обозначенная в списке стандартной анимации как «Поцелуй». Затем она пропала.
– Черт! Как эта штука включается? – Мезенцев нажал на кнопку включения.
Дисплей снова замигал, потом высветил: «Введите PIN-код».
– Какой еще код? Ты что, придурок?
«Введите PIN-код».
Мезенцев попробовал нажать четыре единицы. Помнится, Наталья так делала: меняла код, чтобы не вспоминать всякий раз. Мимо!
«PIN-код набран неверно. Введите еще раз».
«Еще раз». – Мезенцев похолодел. Еще две неверные попытки, и он заблокируется совсем. Он попытался поставить себя на место байкера. Что бы он выбрал в качестве кода?
Наверное, четыре «семерки». Говорят, «семь» – счастливое число. А байкеры – народ суеверный. Верят в приметы.
Медленно, стараясь, чтобы руки не дрожали, Мезенцев четыре раза нажал на кнопку с цифрой «7».
«PIN-код набран неверно. Введите еще раз».
Оставалась последняя попытка. Ну, что еще можно попробовать? Год рождения? Мезенцев прикинул. Где-нибудь семь десят пятый. Может, семьдесят шестой. Проклятие!
Он ввел 1975, телефон ответил заученной фразой, и дисплей погас. Теперь он заблокировался.
«Гад! Посмеяться вздумал! А как тебе это понравится?»
Он схватил телефон, с размаху швырнул его на землю и принялся в ожесточении топтать ногами.
– Ну что? Доволен? Ты видишь это? – Мезенцев широко развел руки и повернулся на триста шестьдесят градусов, обращаясь к невидимому шутнику. – Не жаль игрушку?
Внезапно... Одна простая мысль осенила его. Будь он на месте байкера, он бы выбрал PIN-кодом номер своего мотоцикла. Точно!
