Квестер - Андрей Владиславович Немиров

в неизвестность и разделить с мужчинами все горести и радости бессмертной жизни в Бестерленде. Она сказала тогда, что для любой настоящей женщины такое приключение — предел мечтаний, лучший способ выразить свою сущность, поэтому отказаться от клонирования, от бессмертия означает — окончательно согласиться с судьбой безмозглого существа, годного только для присмотра за детьми, готовки ужина и безрадостного секса. Такой поступок Эммы Вульф, которую до этого все считали не более чем заносчивой пустышкой, удачно выскочившей за преуспевающего учёного, поразил всех без исключения. И во многом благодаря её вдохновенному выступлению клонирование членов семей учёных и технического персонала «пятьдесят пятой» прошло, как говориться, «без сучка без задоринки».

Вёрджиналу Брауну этот случай крепко врезался в память, поэтому он подошёл к Эмме с полной уверенностью в том, что и сейчас она будет спокойно и трезво оценивать ситуацию и искать из неё разумный выход. И он не ошибся: ещё и рта не успев раскрыть, Браун услышал приятный низкий голос Эммы:

— Только вашему мнению, Браун, я и могу доверять! Поверьте, очень не хочется погибать только потому, что почти у всех наших друзей не хватило воли собрать свои мозги в кучу и заставить их работать! Скажите мне, пожалуйста, что вы думаете обо всем этом и что, по вашему мнению, мы должны предпринять?

Однако в нижнем зале ратуши стало настолько шумно, что говорившие практически перестали слышать друг друга, и Браун предложил Эмме подняться на второй этаж. Туда за ними потянулось ещё несколько горожан, в том числе, конечно, и вездесущая Кейт. Здесь, в более спокойной обстановке, они начали обмениваться мнениями.

В целом все предложения сходились в одном: русскому надо поверить и выполнить его требования по той простой причине, что выбора у них нет: если он собирается их сжечь, когда они соберутся на той поляне за воротами, то сожжёт, но если они не выйдут на поляну, то он точно сожжёт их, войдя в город, и никто, и ничто ему сделать это не помешает. Но если они всё же выйдут на поляну — у них будет шанс, что русский сдержит слово и не убьёт их. А пятьдесят на пятьдесят, согласитесь, это всё-таки лучше, чем один к девяносто девяти!

Главная же проблема (и тут все согласились с Эммой) состоит в том, как втолковать эту нехитрую математику остальным горожанам, которые не переставали громко спорить, кричать и плакать на первом этаже. Было понятно, что если они будут так вести себя и дальше, то своей паникой и вызванной ей полной бездеятельностью наверняка погубят не только себя, но и тех, кто преодолел страх и спокойно пытается найти разумный выход из ситуации. Процесс поиска решения этой задачи неожиданно затянулся, завязалась нешуточная дискуссия, и в конце концов, устав спорить и потеряв терпение, на первый этаж спустилась Эмма Вульф.

— Бросьте оружие! — громко крикнула она, и её услышали все. Горожане, которые, ослеплённые желанием дать отпор наглому русскому бандиту, уже похватали сваленные в углу винтовки, автоматы и базуки, остановились и недоуменно взглянули на женщину, смевшую помешать их мужскому порыву. Воцарилась тишина. Эмма Вульф продолжила.

— Наше оружие бесполезно в бою против делейторов, вы это прекрасно знаете! Поэтому отложите в сторону эти «пукалки» и послушайте меня и мистера Брауна! Пожалуйста, Верждинал, скажите им то, что вы только что говорили мне!

Браун вышел вперёд и, тщательно подбирая слова, начал:

— Друзья! Все вы прекрасно осознаете наше положение. Оно, в общем-то, не очень радостное. Связи с Землёй нет и о том, что происходит в Бестерленде, мы почти не знаем. У наших ворот находится вооружённый двумя делейторами русский нелегал, который, по его словам, хочет проверить город на наличие «чёрных рыцарей». Времени на раздумья и дискуссии не осталось, но, по нашему мнению, обсуждать тут нечего: есть только один выход из этой ситуации.

Браун взял паузу, в толпе раздались негромкие возгласы: «К черту этого русского! Нападём все вместе, да и отнимем у него оружие! Дадим бандиту понять, что здесь есть настоящие мужчины!» Браун продолжил:

— Все вы знаете, что избежать сражения — значит, выиграть его. Возможно, этот русский и не желает нам зла! Я говорю — возможно. Когда он убедится, что в городе нет «чистильщиков», он или уйдёт, или будет с нами заодно! Подумайте — какой ему резон убивать нас: ведь это не Земля, здесь не за что воевать!

— Браун, кончайте умничать, вы не на учёном совете! — воскликнул какой-то техник. Толпа вновь загудела.

— Русский всё равно убьёт нас всех — они умеют только убивать! — крикнул Джимми Солт.

— Почему вы защищаете русского, Браун? — усмехаясь, спросил Фред Ласки. — Он ваш родственник?

Раздался недобрый смех, а затем беспорядочные выкрики горожан вновь слились в какой-то неразборчивый гомон. Браун с тоской в душе понял, что его выступление не достигло цели и лишь развёл руками. Но Эмму Вульф не так-то просто было заставить отступить.

— Хватит! — звонко крикнула она. — Замолчите!

Толпа вновь притихла. А Эмма Вульф, глядя на горожан взором, полным гневного огня, сказала тихо и очень спокойно:

— Продолжайте, мистер Браун, они слушают вас.

Темнокожий профессор взглядом поблагодарил Эмму и, собрав остатки уверенности, заговорил вновь:

— За городом или в городе, но русский всё равно убьёт нас…, если хочет убить. Но на поляне у нас будет шанс остаться в живых, как сказала нам Кейт. — Браун вздохнул. — Я считаю…, вернее, мы так считаем, что необходимо выполнить условия русского и дать ему возможность убедиться, что мы не враги. А потом попробуем договориться о сотрудничестве. Другого варианта нет: нам здесь, похоже, теперь придётся не жить, а выживать, а выживание в окружении врагов начинается с поиска союзников! Я…, я всё сказал.

И Браун замолчал, ожидая реакции на свои слова. Толпа зашелестела, словно тополиная роща при внезапном порыве ветра — горожане обменивались мнениями. Неожиданно вперёд выскочила Кейт и заверещала:

— Он…, он…, этот русский, конечно, неотёсанный и грубый, но… он не злой. В его глазах нет зла…. Только усталость… и … боль какая-то…! Пусти, папа!

Это Вульф подошёл, протянул руку и силой увёл дочь со ступеней, чему она, конечно, была совсем не рада. Многие, не смотря на тревожность положения, улыбнулись — уж очень комичным получился финал горячего выступления Кейт. Эту крохотную каплю иного настроения пополнила Эмма. Она указала на мужа и с нарочитой озабоченностью произнесла:

— Я не знаю, как поступят сейчас мужчины, но я немедленно начинаю запись желающих в Общество по защите прав женщин Бестерленда! На