Ангел возмездия - Борис Мишарин

В уголовном розыске совещание шло в самом разгаре. Начальник собрал своих людей, занимающихся делом Сивого.

— И так, что мы имеем в результате? — задал вопрос руководитель, конкретно не обращаясь ни к кому.

Старший опер Самойлов понимал, что вопрос задан всем, но отвечать ему. Он старший группы по этому делу.

— Константин Владимирович, — начал свой доклад Самойлов, — то, что отрезанная кисть руки принадлежит Сивому — сомнений нет, его отпечатки пальцев. Но, сам Сивый, как в воду канул. Ни в одну больницу не обратился. Из этого можно предположить несколько версий. Первое — он вообще решил обойтись без врачебной помощи, хотя медики утверждают, что такое вряд ли возможно. Нужно сформировать культю, то есть кость отпилить еще раз, но чуть-чуть выше, потом уже все зашить. Или он решил действовать по старинке, что наиболее маловероятно, без современной медицинской помощи, как обходились воины в старину. Или у него есть свой, домашний хирург, который все сделает, как надо. Работа в этом направлении ведется. Второе…

— Все больницы в курсе? — перебил его начальник.

— Да, Константин Владимирович, все — и стационары, и поликлиники.

— А ЦРБ?

— Елки-палки… про ЦРБ мы как-то не подумали. Точно — лег где-нибудь на дно в деревне и лечится в местной больнице. Отработаем этот вариант сегодня же.

Второе — Тихон и сожительница Софья — до сих пор в психушке. Врачи пока не могут вывести их из этого состояния. Сильный испуг, который там куда-то перешел, как говорят доктора, чего-то заклинило… Короче допрашивать без толку. Твердят про какого-то ангела с небес и все.

Третье — есть результаты экспертизы. Кисть не топором, не саблей отрубили — лазером отрезали. А такие штучки только в «МИРе» есть. Съезжу, поработаю там сегодня.

— Все у тебя?

— Все, Константин Владимирович.

— Да-а-а… Не густо, не густо, Сережа. Хотя, в принципе, не так уж все плохо — преступление мы раскрыли по горячим следам, машину хозяину вернули, преступная группа обезврежена. А то, что Сивый в бегах — так это вопрос времени. Он теперь меченный, без руки-то. Дай-ка мне экспертизу, — он взял бумагу, прочитал бегло. — Я сам в «МИР» съезжу, ты занимайся поисками Сивого. Всё, все свободны.

Он подождал минуту, пока сотрудники выйдут из кабинета, набрал номер телефона.

— Добрый день, приемная ЗАО «МИР».

— Добрый день, девушка. Я начальник уголовного розыска, Сикорский Константин Владимирович, мне бы с вашим руководителем переговорить.

— По какому вопросу?

— По служебному, девушка, по служебному.

— Хорошо, сейчас доложу Татьяне Ивановне.

— Стоп, девушка, стоп. Какой Татьяне Ивановне? У вас же Михась?…

— Совершенно верно, Михась Татьяна Ивановна, наш генеральный директор.

— Извините, не знал. Мужчина же был?…

— Если вы имеете в виду Николая Владимировича, то он научный руководитель фирмы, профессор.

— Вот, вот — его мне и надо.

— Вы же сказали, что у вас не личный вопрос?

— Конечно, не личный.

— Тогда, простите молодой человек, научная деятельность нашего предприятия в сферу жизненных интересов уголовного розыска не входит. А если вам нужны какие-то сведения, консультации, то вообще то, к вашему сведению, генеральный директор, Татьяна Ивановна, еще и доктор физико-математических наук. Так что вы определитесь, пожалуйста, а потом перезвоните.

— Стойте, девушка, стойте, не бросайте трубку. Я же не знал, извините, хорошо — соедините с Татьяной Ивановной.

— Минутку… Алло, Константин Владимирович, вас примет начальник службы безопасности Александр Николаевич, в 14–15. Всего доброго, до свиданья.

— Алло, девушка…

Но в трубке запикало. Сикорский выматерился. «На черта мне служба безопасности… Вся эта гребаная элита — хрен прорвешься… Зато демократия»… Захотелось выписать повестку, доставить сюда и помурыжить. Но и повестку-то не вручить, не получится. Он вздохнул, стараясь успокоиться — придется ехать в «безопасность». Глянул на время — еще два с половиной часа до встречи.

Сикорский закурил, чувствуя себя выпоротым мальчишкой, который что-то напроказничал по-малому. «Дело надо расследовать, преступление раскрывать, а тут препоны одни. Зато перед законом все равны… Чушь собачья»…

Он вышел в коридор, даже не имея перед собой какой-либо цели — к кому зайти, куда податься.

— Константин Владимирович, слава Богу, нашла вас, — затараторила секретарша. — Начальник РУВД к себе просит.

— Иду, — хмуро ответил он.

Не заладился с утра день — значит, не заладился…

Начальник районного управления накинулся сразу.

— Ты чего там себе позволяешь, Сикорский? Зачем в «МИР» звонил — Сивого там ищешь? Или делать не хрен?

— Я, между прочим, товарищ полковник, начальник отдела уголовного розыска и занимаюсь не хреном, а раскрытием преступлений, как вам известно, — он говорил, еле сдерживая ярость. — И Сивого я там не ищу. Но вот ручку Сивому их аппаратом срезали — заключение экспертов имеется. Правильно говорят — не тронь говно, вони не оберешься. Но работа у нас такая — в говне копаться.

— Ладно, Костя, не кипятись, понимаю тебя. Доложить надо было только мне сначала.

— Что же мне теперь по каждому звонку к вам бегать, — перебил его Сикорский, — докладывать… А не будет ли Закон добреньким, не оставит ли он эту элиту в покое.

— Хватит ерничать, — начальник нахмурился. — Бери эту самую экспертизу и дуй в ФСБ — там объясняться будешь. Звонили, приглашали отчитаться, — мать твою так и этак. — Иди. Вернешься — доложишь результат.

Сикорский вышел от начальника РУВД злой и расстроенный напрочь — как только кто-то из «великих» по уголовному делу проходит или просто нужно узнать информацию у этих лиц: все, труба… контролем замордуют… Единственное утешает — в районом управлении таких дел не много. Область забирает или прокуратура сразу.

Кэтвар вышел во двор коттеджа, глянул в сторону беседки, увидев Марину, обрадовался. Подошел, присел рядом, обнимая ее за плечи.

— Как все-таки здорово, что сейчас лето! Тепло, беседка дает тень и совсем не жарко на ветерке. Сосны… птички… красотища! А я вот часто нашу заимку вспоминаю — давно мы там не были, тянет туда последнее время особенно почему-то.

Марина прижалась к нему поближе, улыбнулась.

— И меня тянет, Коленька… Наша с тобой заимка… там я впервые полюбила тебя, познала радость жизни, стала другим человеком. Что бы я делала, если бы ты не подошел ко мне, не позвал с собой?.. Даже не знаю… и как решилась — не знаю. Уехать в тайгу с незнакомым мужиком… Да-а-а, все-таки есть, видимо, судьба на свете.

— Так поедем опять знакомиться, давай, рванем осенью, нет — в августе, проведем там целый месяц. Рыбку половим, ягодку соберем, в Лене покупаемся. Здорово, правда!? — он начал читать стихи вслух:

   Лето на дворе зазеленело,   Выкинув заснеженные дни,   И душа моя повеселела,   Раскорчевывая жизненные пни.

   Зелень светит ярким изумрудом,   Крася необъятные леса,   И поля затейливые чудом   Привлекают путника всегда.

   Бабочки порхают над цветами,   Парами валяются в пыльце,   Я сижу и с дивными мечтами,   Сотворяю образ на крыльце.

   Ты придешь ко мне из поднебесья,   Ласковой улыбкой осветив,   И просторы милого полесья   Зазвенят, истомой наградив.

   Птички защебечут на деревьях,   Трели соловьиные в душе,   Сердце изрывается в волненьях,   Грудь вздымая страстию к тебе.

   И, пугая бабочек влюбленных,   В волосы вплетая по венцу,   Двое, бурной страстью окрыленных,   Соберут цветочную пыльцу.

Как мы с тобой — потрудимся, яко пчелки, соберем цветочную пыльцу?

— Я же с тобой — хоть на край света, Кэтик! Только без этих… медвежьих разговоров и задниц кедровок. Ладно?

Кэтвар засмеялся.

— Ладно, милая, ладно. А мы с собой Михасей пригласим — ты не против? А то все время в городе торчат, и природы-то настоящей наверняка толком не видели.

— Конечно, милый, я не против. Поживут, как Стас, в баньке, места хватит. И нам веселее будет.

Кэтвар достал из кармана сотовый телефон.

— Позвоню им, пусть заедут после работы — пивка попьем, заодно отпуск спланируем и обсудим.

Михаси приехали поздновато. Дневная жара спала, и не было еще изнуряющей духоты в середине июня. Багровый закат без облаков предвещал ясный и солнечный следующий день.

Расположились в беседке, на свежем воздухе. Татьяна и Николай отказались от ужина, заявив, что пора уже соблюдать небольшую диету и не кушать, хотя бы на ночь.