Дорогой интриг - Юлия Цыпленкова

– Что случилось, Керсти? Отчего эта истерика?

Она не ответила, только выдернула руки и, встав с кушетки, на которой сидела, отошла к окну. Нахмурившись, я обернулась к барону и увидела. Мои платья! Они были свалены в угол, прямо на пол! Стремительно обернувшись, я устремила на Керстин вопросительный взгляд.

– Это вы? Это вы выкрали мои платья? – холодно спросила я.

Баронесса Вендит только шмыгнула носом, но не удостоила меня ответом, зато не стал отмалчиваться Фьер.

– Ее милость в своей непревзойденной глупости решила так нанести удар своей сопернице, которую она сама себе выдумала, – язвительно произнес барон. – Я еще на балу заметил чересчур злорадную ухмылку, когда спросил о вас. Это вызвало оторопь, но я решил, что это обычная человеческая подлость. Признаться, в тот момент я ощутил дикое разочарование… – За его спиной надрывно всхлипнула Керстин, но не посмела перебить. И Гард продолжил: – Некие подозрения появились позже, когда вы, Шанриз, нашли выход и явились на бал, да еще и в высочайшем сопровождении. Фраза, оброненная баронессой Вендит, заставила меня задуматься.

– Какая фраза? – спросил граф Доло, смотревший на его милость.

– Наша скромная и милая Керстин с неожиданной злобой прошипела, что остановить баронессу Тенерис могут только забитые наглухо двери. – Я снова смотрела на бывшую подругу, с которой, казалось, мы выяснили, что на барона Гарда я видов не имею. Но еще оставалась надежда, что девушку кто-то сбил с пути, внушил ей дурные мысли. – Мне не терпелось разобраться, и я вернулся во дворец, растолкал своего камердинера и велел понаблюдать за комнатой баронессы Вендит. Камердинер доложил мне сразу же, как только увидел, как служанка выносит из комнат баронессы платья. К сожалению, нам удалось спасти лишь часть одежд, вторая часть была сожжена в печи для мусора. После этого мы побеседовали с ее милостью. У меня была надежда, что наивную глупышку кто-то убедил или вынудил это сделать, но оказалось, что кража – это только ее идея. Дождавшись, когда ваша, Шанриз, служанка уйдет из покоев, баронесса не погнушалась не только отправить свою прислугу, но и лично поучаствовать в мерзком и низком деле. И к моему прискорбию, баронесса Вендит досадует лишь на то, что ее воровство вскрылось.

– Я же извинилась! – выкрикнула Керстин.

– Вам не передо мной надо извиняться, а перед девушкой, доверявшей вам и почитавшей подругой. Но в своей глупости и слепоте вы не узрели очевидного – вам некого и не к кому ревновать. Вы не нужны мне, Керстин, и надежды на то, что это изменится, нет. И вам не к кому ревновать, потому что к баронессе Тенерис я испытываю дружеские чувства. И если бы вы не преследовали цели затащить меня в храм, то и с вами мы могли бы не менее мило общаться.

– Зачем вы так? – со страданием спросила Керсти. – Зачем говорите это при всех? Зачем унижаете?

– Наедине мы с вами уже объяснялись, и не раз, – сухо ответил Гард. – Что до унижения, то вы настолько пали, что уже не сможете подняться. Вы – воровка и предательница, ваша милость, и унизительней этого уже ничего быть не может. – Он посмотрел на меня и продолжил: – Ваше дело, Шанриз, как вы поступите с этой девушкой, но я замалчивать не стану.

Фьер коротко поклонился нам с дядюшкой, полностью игнорируя Керстин, и вышел из ее комнат. А я не знала, что сказать и что сделать. Во-первых, я не ожидала подобной выходки от баронессы Вендит. Мне казалось, что большего, чем надуться и разговаривать со мной сквозь зубы, она не сделает, потому что и вправду казалась милой скромницей, когда переставала строить из себя женщину, умудренную жизненным опытом. А во-вторых… Во-вторых, возможно, именно в эту минуту государь отчитывает сестрицу не только за ее грубость, но и за преступление, к которому принцесса не имела никакого отношения. И вот тут действительно было непонятно, что делать. Бежать и говорить, что виновник найден, или же промолчать и сделать вид, что мне ничего неизвестно, а платья просто подкинули утром под дверь?

– Боги, – прошептала я, прижав к щекам ладони. – Что же теперь будет?

И пока я пребывала в растерянности, дядюшка приказал служанке Керстин отнести мои платья туда, откуда их взяли. После подошел ко мне и накрыл плечо ладонью:

– Идемте, дитя мое, нам здесь уже нечего делать. Что-то выяснять с этой девушкой будет ниже вашего достоинства.

Рассеянно кивнув, я развернулась в сторону двери, и когда уже почти вышла, в руку мою вцепилась бывшая подруга.

– Прошу, прошу вас, Шанриз, – с мольбой заговорила она, стараясь не кривиться от рыданий, – помогите мне. Если барон скажет ее светлости, она прогонит меня. Заступитесь, умоляю!

– Это уж и вовсе верх бесстыдства, – раздраженно произнес граф Доло. – Вы просите у баронессы заступничества, даже не раскаявшись в содеянном? Мало того, что вы так низко поступили с ней, так теперь еще и ищете защиты у жертвы. Уму непостижимо!

– Простите же меня! – воскликнула Керстин. – Простите! Я была не в себе, я раскаиваюсь, – с плаксивыми нотками продолжила она. – Ну, пожалуйста, я прошу вас, Шанриз, вы же добрая… Прошу! – выкрикнула Керсти, и я выдернула руку.

– Мне надо подумать, – ответила я. – Сначала мне надо подумать.

Его сиятельство закрыл меня собой, так отодвинув Керсти и не позволив ей преследовать нас. И пока Тальма, причитая и возмущаясь, крутилась вокруг моих вернувшихся нарядов, мы с его сиятельством ушли в спальню. Мне требовалось высказаться и выслушать его мнение и совет.

– Дядюшка, что делать? – спросила я, глядя на него в растерянности.

– Неужто вы хотите и вправду простить воровку и заступиться за нее? – изумился его сиятельство.

– Да при чем тут Керстин? – возмутилась я. – Я об ином вам толкую. Государь, как и мы все, посчитал виновной в краже платьев свою сестру. Если он и вправду будет ее отчитывать, то обидит несправедливым обвинением…

– Вы переживаете о принцессе?

– Пф, – отмахнувшись, фыркнула я. – Менее всего я склонна переживать о невоспитанной особе, даже если она королевских кровей. Но если вскроется, кто совершил кражу, то придется извиниться за подозрения. Ее светлость сразу же после известия о краже отправилась к племяннице, и у них разразился жуткий скандал. И что же? Всем нам идти на поклон к Селии? Я не хочу извиняться! Не хочу кланяться ей после того, как она оскорбляла меня и хлестала по щекам. И тогда, может, к лучшему скрыть преступление Керстин, чтобы избежать