Бетховен. Биографический этюд - Василий Давидович Корганов

Вследствие отказа Бетховена или помимо его, капельмейстером в Кассель был приглашен Рейхарт, проведший в Вене зиму 1808–1809 гг., где он работал над оперой для вестфальского королевского театра; отсюда он писал своей жене письма, заключающие в себе немало интересных сведений о нашем герое.

«Наконец, – пишет он 30 ноября, – удалось мне разыскать и навестить Бетховена; здесь так мало интересуются им, что едва указали его квартиру, и с большим трудом нашел я ее. Я застал его в большом пустом помещении. Сначала он смотрел так же мрачно, как и его квартира, но вскоре повеселел и, видимо, так же был рад видеть меня, как я его. Все нужные мне сведения он сообщил откровенно. Это натура мощная, с внешностью циклопа, но искренняя, сердечная и добрая. Он часто и подолгу живет у венгерской графини Эрдеди, занимающей переднюю часть большого дома, верх которого занимает князь Лихновский; у последнего он жил несколько лет, но теперь рассорился с ним».

«Еще одно лестное приглашение, – пишет сентиментальный капельмейстер 5 декабря, – получил я через Бетховена, не заставшего меня дома и оставившего любезную записку с приглашением к графине Эрдеди. Я так был поражен и удручен всем виденным там. Представь себе красивую, маленькую, худенькую, 25-летнюю женщину, вышедшую замуж 15 лет; после первого ребенка она захворала неизлечимою болезнью, почти все 10 лет провела в постели и, несмотря на это, имеет трех здоровых детей; ее высшее наслаждение – музыка; она прекрасно играет сочинения Бетховена и с опухшими ногами бродит от одного фортепиано к другому. При всем том она весела, ласкова и добра. Мы усадили шутника Бетховена за фортепиано. Он фантазировал около часа, то унося нас на недосягаемую высоту, то ввергая в сокровеннейшую глубину своего искусства; слезы не раз навертывались у меня, и я не находил слов выразить ему восторгов своих. Тронутый и счастливый, как ребенок, я припал к нему на грудь и радовался также тому, что всем присутствующим доставили удовольствие мои романсы на слова Гете».

«Несколько дней спустя Бетховен доставил мне новое удовольствие (письмо от 10 декабря), пригласив к графине Эрдеди известных квартетистов, чтобы познакомить меня со своими новыми композициями. Он сам превосходно исполнил свое новое фортепианное трио, полное силы и оригинальности. Затем играли некоторые старые его квартеты. Скрипка Шупанцига в трудных пассажах соперничала с фортепиано, а последнее не уступало ей в певучести. Болезненная и трогательно веселая графиня со своею приятельницею, тоже венгеркою, так искренно наслаждались каждой смелой фразой, каждым тонким штрихом, что их радость доставляла мне почти столько же удовольствия, как и мастерское исполнение Бетховена. Счастлив артист, имеющий таких слушателей!»

По случаю исполнения увертюры «Кориолан» на одном домашнем любительском вечере Рейхарт пишет:

«В присутствии автора все старались играть так усердно и громко, что грудь и голова точно разрывались у меня. Было приятно видеть Бетховена и овации ему, тем более что его гнетет несчастная мысль, будто все его преследуют и презирают здесь. Его угрюмый вид, вероятно, отталкивает многих добродушных венцев и многие из тех, кто признает его заслуги и талант, при всем желании доставить ему некоторые удобства жизни, настолько бестактны, что задевают его самолюбие. Мне становилось больно до глубины души, когда я смотрел на это мрачное, страдающее лицо, хотя, в то же время, я убежден в том, что лучшие, наиболее оригинальные произведения его написаны именно в таком настроении. Кто находит удовольствие в его произведениях, никогда не должен забывать этого и не должен смущаться странностями и резкостями их».

Приближался день собственного концерта Бетховена, где композитору предстояло выступить со своими некоторыми новейшими произведениями; приходилось бегать то к камергеру эрцгерцога, барону Швейгеру, за содействием в отношении получения театрального зала, то к капельмейстеру Зейфриду за составлением оркестра, то к Рекелю, к Мейеру и другим приятелям, без помощи которых композитор не мог ничего устроить; в записке к одному из них он твердит о том, что романс «Ah perfido», который должна была петь артистка Килицкая (жена Шупанцига), погубит его, если будет исполнен на сцене, без спущенного занавеса, декорации или иного экрана, отделяющего певицу от кулис, так как, по словам автора, пьеса эта написана для исполнения при театральной обстановке.

Милый, любезный друг! Все было бы хорошо, если бы повесили занавес, без которого ария провалится. Только сегодня в полдень узнал я это от З., и это меня огорчает. Пусть будет какая бы то ни было занавеска, хоть такая, что помещается над кроватью, или что-нибудь вроде ширмы, которую моментально можно удалить, покрывало и т. п. Необходимо что-нибудь. Ария эта ведь драматическая и написана скорее для театра, чем для концерта. Без занавеса или чего-нибудь подобного вся прелесть ее потеряна! потеряна! потеряна и все к черту! Двор, вероятно, прибудет. Барон Швейгер убедительно просил меня отправиться туда; эрцгерцог Карл принял меня и обещал прийти. Императрица же не обещала, но и не отказала.

Занавес!!!! или же меня с моею ариею завтра повесят. Прощайте. В наступающем новом году прижимаю вас к сердцу так же, как было в прошлом. С занавесом или без занавеса

Ваш Бетховен.

Рекеля он просит найти переводчика текста мессы с латинского языка на немецкий.

Декабрь 1808.

При сем, друг мой, присылаю небольшой подарок в виде английского словаря – относительно вокальных пьес, полагаю, следует дать пропеть одну арию той певице, которая будет у нас петь, за сим поставим две части мессы, но с немецким текстом, поищите, кто бы мог сочинить его. Не требуется особенного мастерства, лишь бы соответствовало музыке.

Весь ваш Бетховен.

Подробности о концерте сохранились в письмах Рейхарта к жене.

«Получив милостивое приглашение князя Лобковича быть у него в ложе на концерте 22 декабря, в театре An der Wien, я ответил изъявлением глубокой благодарности и не мог не явиться. С 6 до 10 часов просидели мы там в ужасном холоде и на опыте убедились в том, что приятные, а в особенности сильные впечатления следует испытывать в меру. Ложа князя находилась близ сцены, у самого оркестра, среди которого стоял Бетховен; неудачное исполнение не раз раздражало нас, но мы высидели до конца. Бедный Бетховен возлагал большие надежды на сбор и во время устройства концерта имел много неприятностей, но никакой поддержки. Певцы и музыканты были самого разнообразного качества, что невероятно мешало успеху репетиций. Тем не менее представь себе, как много было сделано этим плодовитым гением и неутомимым работником.

Исполнены были:

1. симфония № 6;

2. ария