Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями) - Джеймс Бернс

В ходе этих поездок Хассет фактически превратился в ближайшего секретаря Рузвельта. Проводя время с президентом в поезде или навещая его утром в спальне и даже в ванной («Садись на стульчак, но помни, что на тебе брюки», — сказал ему однажды Рузвельт) или разложив на столе в кабинете документы, чтобы просохла жирная подпись президента, Хассет обсуждал с шефом интересовавшие обоих темы: старые книги и их авторы; старые семейные друзья и известные личности; птицы, деревья и прежде всего — политики из округа Датчисс, известные там места и события. Рузвельт имел здоровое чувство собственника — с удовольствием сообщал налоговым властям, что владеет грузовиком-вездеходом, самосвалом, многоместным легковым автомобилем и маленьким «фордом», хотя и не мог точно сказать, принадлежат ли ему овощи и фрукты из небольшого сада. Он никогда не переставал восхищаться местной фауной и флорой; одну из своих поездок в Гайд-Парк приурочил ко времени, когда зацвел кизил, а позже, в том же мае, поднялся в 4.00 утра, чтобы полюбоваться птицами на пруду Томпсон в Пайн-Плэйнсе. С просветлевшим лицом рассказывал, как однажды на рассвете слушал пение болотного крапивника, затем краснокрылого черного дрозда, затем выпи, — он утверждал, что способен различать голоса двадцати двух видов птиц.

У Рузвельта, вероятно, не было в жизни «типичного дня», но в субботу поздним мартом в Гайд-Парке он удивлял окружавших его людей многосторонностью интересов и изменчивостью настроений. Утром болтал с Хассетом на разные темы, в том числе о сэре Василии Захарове и американских производителях оружия, поддерживающих связи с нацистами. Затем сообщил Хассету о своем намерении совершить неожиданный негласный визит в Нью-Йорк без сопровождающих (намерение не осуществилось). После этого он обсуждал с Гопкинсом проблемы организации командования Тихоокеанского региона. Потом съездил в особняк Вандербильта, навестил Хэки (Луиза Хэкмайстер, руководитель телефонной службы Белого дома) и Хассета, с которыми обращался так, словно это были императрица Жозефина и кардинал Решилье, и поделился с ними оставшимися знаниями о Вандербильте. Некоторое время спустя работал над проблемами антитрестовского законодательства и другими государственными делами. Вечером повез в стареньком «форде» Грейс Талли, дочь Гопкинса Диану и ее отца на обед в коттедж Элеоноры — «Вал-Килл». Там у камина шел разговор о кузенах, внуках и друзьях. За обедом Элеонора подбросила супругу несколько острых вопросов, почерпнутых ею в поездках: посылка в море эсминцев без опознавательных приборов, слухи о дефиците зажигательных средств, падении производства бомб из-за забастовки. Рузвельт отмел эти разговоры как сплетни. Говорил, что необходимо создать объединенное командование, но заметил, что Маршалл ничего не знает о флоте, а Кинг — об армии. Возмутился поведением изоляционистской прессы, которая не умеет хранить военные секреты, сетовал на неспособность министерства юстиции справиться с ней. Признался, что испытывает некоторое расположение к Артуру Кроку и Марку Салливану, как старым, но надежным деятелям; утверждал, что ему удается вести дела со Сталиным лучше, чем англичанам. Уточнил — ему так кажется, когда Элеонора попыталась оспорить его заявление. Коснулся новых методов стоматологии в армии; припомнил время, когда нанес своему дантисту боксерский удар — кончилось действие веселящего газа. Защищал Уолтера Уинчелла, подтрунивал над Грейс Талли — она якобы похитила кусок ветчины в пятницу. Затем поинтересовался, чем заменят резиновые пояса в условиях ограничений военного времени, но дамы его успокоили — проблемы не возникнет. Рузвельт возвратился в большой дом около 10.00. Потом госпожа Рузвельт сказала гостям, что для ее супруга возможность расслабиться очень важна, иначе он не выдержал бы три срока президентства, особенно последний.

Именно в этой знакомой и ободряющей обстановке, в безмятежной атмосфере Гайд-Парка главнокомандующий получил большинство безрадостных сообщений из Тихоокеанского региона.

Редко когда стратегия, рассчитанная на целое полушарие, проявляла себя в такой ошеломляющей форме, как большое наступление Японии в Тихоокеанском регионе в первые месяцы 1942 года. План японцев отличался дерзостью. Поскольку крупные силы Тихоокеанского флота США уничтожены или нейтрализованы в Пёрл-Харборе и к западу от него, оперативная группа японских ВМС перережет морские коммуникации американцев в Тихом океане путем захватов Уэйка и Гуама. Обезопасив свой восточный фланг, флот и армия намеревались предпринять наступление на юг, совершив в несколько этапов серию тщательно подготовленных бросков.

Планировалось, что на первом этапе, продолжительностью около семи недель, дивизия из состава армии в Южном Китае захватывает Гонконг. Дивизии ВВС наносят удар по Филиппинам с острова Формоза. На юго-западе вооруженные силы в составе армии предпринимают оккупацию Таиланда, продвигаются далее в Южную Бирму, перерезая таким образом жизненно важные коммуникации между Индией и Малайей, в то время как большая часть армейских сил захватывает плацдарм в Северной Малайе и потом совершает рывок на Сингапур. На втором этапе, тоже продолжительностью семь недель, войска, усиленные подкреплениями, предпринимают наступление к югу от Филиппин с целью захвата стратегических позиций на островах Борнео, Целебес и Тимор. В это время оперативная группа ВМС, действующая с линии Гуам — Уэйк, высаживает десанты на Новой Гвинее и архипелаге Бисмарка. На третьем этапе завершаются операции по захвату островов Ява и Суматра, а на четвертом — должна быть оккупирована Бирма и захвачены Андаманские и Никобарские острова в Бенгальском заливе. К этому времени Токио достиг бы основной стратегической цели — создания оборонительного рубежа по периметру, простирающемуся от индийско-бирманской границы, через Бенгальский залив к Суматре, Яве, Тимору, Новой Гвинее, архипелагу Бисмарка, Маршалловым островам и островам Гилберта, Уэйку и Курилам.

Таков план, и он реализован, хотя и не уложился в график. Семьсот японских солдат высадились 10 декабря на пляжах Аганы в Гуаме и после получасового боя принудили крохотный гарнизон острова к капитуляции. Захват Уэйка длился более продолжительное время. Этот небольшой атолл, расположившийся «непотопляемым авианосцем» в тысяче миль к югу от Мидуэя, обороняли около 500 морских пехотинцев, имевших на вооружении несколько артиллерийских орудий малого калибра и десяток истребителей «уайлдкэт» фирмы «Груммэн», которым недоставало броневой защиты и герметичных топливных баков. Первым же ударом с воздуха удалось вывести из строя большинство истребителей «уайлдкэт» еще на земле. Три дня продолжались бомбардировки атолла, после чего японцы попытались высадить десант. Однако артиллеристам Уэйка удалось мистическим образом отбить атаку, уничтожив два японских эсминца. Из Пёрл-Харбора были направлены на выручку Уэйка авианосцы и вспомогательные корабли, но после ряда недоразумений экспедиция малодушно вернулась назад. После того как очередные бомбардировки обескровили защитников острова, 23 декабря к нему вновь подошли японские боевые корабли и транспортные суда. В результате кровопролитного боя сопротивление американского гарнизона было сломлено.