Пышечка - Джули Мёрфи

ничего не значит. Когда я подавала заявку, то делала это ради Люси. И тогда бок о бок со мной была Эллен. Но Люси мертва, а Эллен далека как никогда.

Я пишу Милли, Ханне и Аманде:

Я: Я не смогу выступить на конкурсе. Знаю, что предупреждаю в последний момент, но я сливаюсь. А вы заслуживаете участия и будете великолепны. Я приду болеть за вас из зала.

Потом я звоню на работу, сообщаю, что заболела и пропущу смену, а после выключаю телефон с твердым намерением не выходить на связь весь вечер.

Пятьдесят четыре

Во вторник и среду я изображаю тяжелобольного с высокой температурой и сижу в обнимку с пакетом шоколадных капель, пылившимся в кладовке с какого-то праздника. Так-то мы не из тех, у кого всегда есть что-то к чаю (неожиданно, да?), особенно учитывая, что мама сейчас выполняет миссию «Втиснуться в то самое платье».

Когда я сообщаю маме, что приболела, она без дальнейших расспросов прикрывает дверь моей спальни и говорит:

– Прости, милая, мне нельзя рисковать. Не хочу подхватить заразу. А ты отлежись денек.

Для мамы каждая минута, проведенная не на эллиптическом тренажере в ИМКЕ[37] или на работе, – прямая дорога к катастрофе. Наш дом превратился в зону боевых действий: нас осаждают ткани, всевозможный реквизит и блестки, но по непонятным причинам в этом хаосе я нахожу успокоение.

Я хочу – нет, должна – несколько дней просто побыть овощем. Я не мылась с воскресенья, и мне странным образом становится легче от осознания, что снаружи я столь же отвратна, сколь и внутри. Сомневаюсь, что такую картину воображал себе Рон, когда дал мне неделю отгула перед конкурсом.

К вечеру среды ощущение свободы рассеивается, и вот я уже лежу ничком на кровати и слушаю одну из пластинок Люси – которая оказывается по сути худшим альбомом Долли Партон. Честно сказать, я предпочла бы вообще забыть, что у нее есть такие песни, как, скажем, «Me and Little Andy». Серьезно, Долли, какого черта? Песня про маленькую девочку, у которой умирает собака. Кто захочет такое слушать?

Из прихожей доносится звонок в дверь и прерывает мой внутренний монолог. Я улыбаюсь в одеяло. Даже если бы я хотела ее открыть, я не смогла бы.

Снова звонок. Должно быть, мамы нет дома. И снова, и снова.

Я поднимаюсь с кровати и неспешно плетусь вниз по лестнице. Затем, привстав на цыпочки, смотрю в глазок. Вздыхаю. Бьюсь головой о дверь.

– Чего тебе надо? – кричу я.

– Пусти меня, – отвечает Ханна. – Давай уже.

Она снова и снова жмет на звонок. Раз девять или десять.

– Зайди со двора, – наконец кричу я.

Она даже не спрашивает почему.

Я стою у открытой задней двери, и Ханна проносится мимо меня внутрь. Буян с секунду обнюхивает ее, а потом убегает.

– Я звонила тебе раз восемьдесят пять за выходные, – выпаливает она. – А я вообще-то не люблю говорить по телефону.

Она протягивает мне пластиковый контейнер с рагу.

– Мама передала тебе домашний санкочо[38].

– Мама? – Я открываю холодильник и запихиваю контейнер между пакетом молока и кувшином апельсинового сока. – Мы же с ней не знакомы.

– Ну, из-за этого идиотского конкурса красоты ты ее кумир. Надеюсь, ты собой довольна. – Она плюхается за кухонный стол – туда, где обычно сидит мама.

Мне кажется, Ханна – такой человек, которому будет комфортно в гостях у кого угодно. В ней нет чрезмерной деликатности, которую обычно проявляют люди в новом месте. Опершись локтями на стол, она подается вперед.

– Ты не можешь просто взять и бросить кон… Погоди, ты что, слушаешь Долли Партон?

Я пожимаю плечами.

Она окидывает меня взглядом, будто бы оценивая мое состояние.

– Выглядишь кошмарно.

Я наливаю себе остывшего кофе и ставлю чашку в микроволновку.

– Ну, если под «кошмарно» ты подразумеваешь «довольно», то – да.

– Ты когда в последний раз принимала душ?

Микроволновка звякает.

– Душ – штука индивидуальная. – Я пожимаю плечами. – Пошли наверх.

– Только если ты выключишь эту чудовищную музыку.

Когда мы оказываемся в моей комнате, я снимаю иглу с пластинки, а Ханна раскидывается у меня на кровати. Затем берет с тумбочки магический шар, встряхивает его и спрашивает:

– Уилл окончательно слетела с катушек? – После чего читает ответ: – Можете на это рассчитывать.

Я присаживаюсь у нее в ногах и откидываюсь на спину поперек кровати. Может, разговор пойдет легче, если я буду не отрываясь пялиться в потолок.

– Окей, дай угадаю: у вас что-то стряслось с Туалетным Мальчиком.

– С мальчиками. Их двое. Вообще, я сама уже не понимаю, зачем ввязалась в этот конкурс. – Я вытягиваю руки, и они свисают с края кровати. – Наверное, я возомнила, что заслуживаю того же, что и другие девушки. Не знаю… Но я не такая, как они. Может, я и заслуживаю всего того, что есть у них, только это вовсе не значит, что я в самом деле могу это получить. И мое участие в конкурсе лишь подтвердит это.

– Не-а, – говорит Ханна. – Бред собачий. Ты не имеешь права ни на победу, ни даже