Сайт двойников - Вольдемар Грилелави

— Два с половиной года назад, — прохрипел любовник.

— После моего выхода из тюрьмы встречи продолжались?

— Нет, она не захотела. Говорила, что теперь хочет с тобой остаться. И просила меня не искать встреч.

— Молодец, умный мальчик. Слышала, мама, твой вещдок и рассыпался, как и у меня тогда в суде. Дети-то мои, а после тюрьмы она мне не изменяла. Так что, хватай своего любовника и проваливай в спешном порядке, чтобы духом вашим в этом доме никогда не пахло. Я не желаю вас обоих даже на улицах города встречать.

Мама немного отошла от временного испуга и решила восстановить потерянный авторитет и статус-кво. А лучшим средством защиты для нее всегда было нападение. Она еще не знала, как отреагировать на факт рукоприкладства такого всегда послушного сыночка, который ранее не мог позволить такое не только сам, но и другим не разрешал замахнуться на мать даже плохим или грубым словом. А сейчас, мало того, что совершенно превратился в неуправляемого, так еще бесцеремонно посмел оттолкнуть мать, подвергнув сомнениями ее неопровержимые улики. А сам притом при всем еще и обвинил маму в клевете.

— Да ты сопляк! — решила жестко и сразу повернуть в нужное русло эти смелые выходки сына она. — Какое право вообще имеешь не верить матери, которая родила и воспитала тебя, выкормила вот этими руками, вывела в люди, дала образование, в конце концов. Вот этим жильем обеспечила. И он вместо благодарности посмел руку поднять на меня. Ты кого сейчас пытаешься защитить? Эту шалаву?

Все, решил Сергей, комедию пора прекращать и поставить в этом споре одну жирную точку. Эта женщина-монстр должна понять, что никто в его доме, а такой факт принадлежности недвижимости подтверждается документально, и никого иного он в эти владения не допустит, без его личного ведома не смеет рта открывать и неприятные слова произносить. Не получилось с приобретением родственников в этом мире. А зря. Своих родителей в том мире он любил. И смерть их воспринял, как невосполнимую потерю. Еще сильнее любил Галину, которая предала. А сын вырос. Об отце он ни одного плохого слова и не припомнит. Взаимопонимание у них с сыном было полнейшим. Как теперь Галина сумеет ему рассказать, что и почему такое произошло в их отношениях, разорвавших на части семью?

Нет, права она будет, если не затронет тему предательства. Пусть в его памяти сохранится образ большой и светлой любви родителей, как образец супружеского счастья. А здесь придется расстаться с родителями, чтобы сохранить семейный мир и лад. Он своих девчонок и мальчишку ни на что не променяет. Они вовсе не виноваты, что в мире существует некая сила, способная на такие метаморфозы с фантастическими трансформациями и перемещениями. Стало быть, кому-то сильно понадобилось не убивать его, а поместить в этот мир со сложными семейными и человеческими взаимоотношениями. Эта сила дала возможность на жизнь.

Сергей опустил на пол горе-любовника, который уже и сам был не рад за сотрудничество с матерью, и попросил его очень быстро надолго покинуть помещение.

— Просто нам незачем больше встречаться.

Услышав стук входной двери, Сергей развернулся в сторону матери и глянул на нее таким уничтожающим взглядом, что у нее коленки прогнулись и высохло во рту, словно положили в рот ваты.

— Ты выблюдка выкормила, подонка и убийцу. И деньги, что на него в этом суде потратила, пусть хоть на благое дело семьи адвоката пойдут. Но за смерть стариков, за страдания родных и близких тебе, ни в одной церкви прощения не вымолить. Ибо земля не смогла выдержать на своем теле такого ублюдка, что предпочла вышвырнуть его за пределы реального существования. Его не в тюрьме нужно было сгноить, а в помойной яме, чтобы дерьма досыта нажрался. И не смей в моем присутствии произносить это подлое имя в качестве твоего сына. Я не был им и не буду никогда. А хотелось стать, да ошибся. И никогда больше не позволю обижать мою семью. Они — это все, что есть в этом мире. Другой мне не нужно.

— Как же ты так смеешь говорить, если он и есть ты? Ты сам себя сейчас проклинаешь!

— Женщина, твой сын раздавлен обломками неуправляемой железной машины. Поди прочь.

Сергей, весь дрожа от перевозбуждения и ярости, в какой в последнее время очень давно себя уже не помнил, подошел к входной двери и распахнул ее настежь, указывая пальцем вектор направления, в котором должна проследовать мать того нехорошего, но мертвого Сергея. А в этом он почему-то абсолютно не сомневался. Мать, застывшая от таких нелепых обвинений, еще пыталась высказаться в свое оправдание, но чуть не захлебнулась от резкого вдоха, который и свершила, чтобы с силой обрушить шквал встречных обвинений. Сил хватило, лишь чтобы выдохнуть, освободив легкие от избытка воздуха вместе со злостью и гневом, и гордо уйти из этого дома навсегда. Она так решила и успела на выходе об этом заявить. Но ее уже никто не слышал и не желал воспринимать эти слова, как угрозу.

— Папочка, — к Сергею подошла Юлька и взяла его за руку. — Ты нас не покинешь, правда?

Сергею от этих слов сразу стало весело и сладко на сердце. Его вдруг обуяло жгучее желание схватить этих всех маленьких и больших и крепко обнять и расцеловать.

— Нет, мои милые, вы в этом мире мои самые любимые. А я никогда не предаю тех, кого люблю.

Все трое бросились к нему в объятия, а Артем, как всегда пытался захныкать. Но Лиза вновь одернула его за руку.

— Не ной, папа остается с нами. Только знаешь, папа, ты маму сильно не ругай. Она больше не будет.

— Да? — удивился Сергей. — Ладно, не буду. Но, если только немножко. Так можно?

— Ну, если немножко, тогда ладно, можно. А мы, папа, пока ты будешь ругаться, немножко на улице погуляем.

— А как же обед? — спросил Сергей, показывая на накрытый стол, заставленный всякими яствами.

— Потом, — ответила за всех Юлька. — Мы придем через полчаса. А вы с мамой поговорите. Только помни, что ты обещал не сильно ругаться. Мы тебе поверили.

— Я всегда сдерживаю свои обещания, — улыбнулся Сергей, провожая своих детей до входных дверей на лестничную площадку. — Только и вы не загуливайтесь, чтобы нам не искать вас по всему двору. Мы с мамой не будем долго тут секретничать.

Сергей, молча, сел с Натальей рядом на диван, услышав левым плечом дрожь от соприкосновения.

— Сережа, — тихо с трудом выговорила Наташа. — Я понимаю, что теперь должна у тебя попросить прощения, обещать, как говорила Лиза, что больше не буду. Но я не стану этого делать. Мне почему-то кажется, что моей вины во всей этой истории нет.

— Ты его любила?

— Нет. Он хороший, добрый, но нелюбимый. Я просто сама не хотела никого любить. Мне требовалась мужская ласка, а он делал это умело. Понимаю, что пошло звучит в признаниях перед мужем, но, боже мой, как я прожила эти последние годы! Даже вспоминать страшно и не хочу. Мне ужасно желалось твоей смерти. Да, да, это страшно, подло, но твое поведение намного было подлей и ужасней. Ты и жил особняком в своей вонючей берлоге. Уже не то, что на мужчину, ты на человека перестал быть похожим. Вонь, грязь, мат, ругань. Мы с детьми даже счастливы были, когда ты исчезал на несколько дней. И вновь боялись твоего появления. Нет, ты не дрался. Не знаю, почему, но ты физически был слаб. Я поначалу немного удивлялась, когда впервые два года назад оказала сопротивление. Тряпка и тюфяк. И кроме стакана с вином ты никого не признавал. Я ведь специально держала в доме двухлитровую бутылку самогона. Ты за стакан готов был на четвереньках ползать и плясать передо мной. А мне иного и не требовалось, как лишь заткнуть тебя, чтобы спокойно с детьми погулять и телевизор посмотреть. Хорошо, хоть крестная твоя почти всю зарплату сама мне приносила. А то, что ты припрятывал, мы потихоньку забирали. Иначе бы мы не выжили. Ведь после уплату за коммуналку от моей зарплаты копейки оставались, а долги копить — себе дороже. Только не подумай, что меня порадовало это убийство стариков. Теперь конечно понятно, что они напутали с твоим обвинением. Но я поверила и испугалась. Больше за детей. Их папа — убийца. Это страшно. Их бы на улице затыкали пальцем. И без того уже соседи косились. И вдруг тебя не просто оправдывают, так еще, словно там в тюрьме подменяют. Мы с детьми от счастья чуть с ума не сошли. Наш папка вернулся к нам любимым, любящим, ласковым, сильным. Каким уже и не помнили. А сегодня мне твою мать просто убить хотелось за эту подлую попытку разрушить наше счастье и благополучие. Но Игорь, вот урод! Я ему сразу после твоего возвращения из тюрьмы ясно дала понять, что теперь у нас с мужем все замечательно. И совершенно не собираюсь изменять тебе. Я ведь и раньше не изменяла тебе и не считала изменой эту связь с Игорем. Ведь изменой считается тогда, когда с мужем и с любовником. А у меня практически мужа не было. Овощ, который в паспорте был записан и просто таковым числился? Так его я за мужа и не считала уже давно.