Руслана. Пересохшие реки, в которых раньше жили русалки - Евгения Клёнова

Храма Правосудия, выступавшие в роли прокуроров, понимали, что, как только о задержании царевича станет известно, важные свидетели разбегутся, как крысы с тонущего корабля. Несмотря на обещание самозванца сотрудничать, показания его были уклончивы. Он охотно говорил о себе только то, что и так было известно, а, когда дело касалось других людей, молчал, как рыба. Главным следователем было принято решение грести всех подряд, а по ходу уже убрать лишних.

Экипаж с девушкой выехал на главную городскую улицу. К извозчику были приставлены пятеро охранников на лошадях. На пути возник отряд храмовых стражей, только что прибывших в Тильград. Среди них был Дивиш, служивший сейчас лично Марозу. Рыжий командир знал Руслану в лицо и не допустил бы ошибки.

Для приличия помахав мечами, охрана экипажа отступила. У служителей правосудия были все основания и приказы для задержания.

Дивиш достал связанную по рукам и ногам Руслану из кареты и усадил на свою лошадь, хотя у стражей была крытая повозка. Все те, кого сегодня ещё задержат, будут мужчинами. Повозка предназначается для них.

Замотанная в пеньковые верёвки девушка не могла сопротивляться. Она выла, намекая на то, что ей есть, что сказать, и надо бы хотя бы вынуть кляп изо рта, но Дивиш не сделал и этого. Всё, что нужно, она скажет следователю.

Елисей обещал Алу позаботиться о его жене и любой ценой сохранить ей жизнь.

Нужно было спрятать Руслану подальше и побыстрее. Он приказал подать карету, сразу после её пробуждения, но девушка отказывалась ехать по доброй воле. Он нанимался в царские советники, а не в няньки, поэтому тратить время на уговоры не стал. Так она оказалась связанной.

Столичный Храм Правосудия представлял из себя высокое каменное строение, светлое и просторное. Его подземные казематы, напротив, должны были внушать ужас преступникам. Камера, в которой расположили Руслану, отличалась чистотой и наличием деревянной мебели. Простой и не очень удобной, но в остальных комнатах не было и этого. У неё был источник света — старая масляная лампа, которую заправляли каждый день прислужники, приносившие еду и воду. И только благодаря нечастым визитам, девушка понимала, как долго она здесь находится.

Примерно через неделю её в первый раз отвели на допрос.

Служитель храма годился ей в отцы. Он был приветливым и внимательным, сразу же отругал прислужников за то, что не обеспечили девушку чистой водой для умывания и запасом новой одежды. Руслана понимала, что забота фальшивая, но всё равно дядечка с широкой улыбкой располагал к себе. Следователь представился Добрыней, и Руслана невольно подумала, что это имя лучше остальных подходит его открытому лицу.

Вопросы были простыми и отвлечёнными: детство, родители. Потом он перешёл к той самой ночи:

— Ты говоришь, что встретила его случайно. Он представился своим настоящим именем?

Она готовилась к подобным вопросам, поэтому без колебаний сказала:

— Да. Он сказал, что его зовут Богород.

Добрыня застучал пальцами по столу и тоже солгал:

— Он утверждает, что представился тебе сразу Алоисом.

— Не знаю, почему Богород так сказал, — она скрестила руки, пытаясь не выдать волнения.

— Ты думаешь, что он Богород?

— Я это знаю.

На этом первый допрос был закончен.

Девушку вернули в камеру, и неделю не происходило ничего.

В следующий раз, когда её вывели, она решила, что снова увидит Добрыню, но стражник прошёл мимо лестницы, ведущей в допросную. Они шли по тёмному арочному коридору несколько минут, пока не дошли до его конца. Впереди только железная дверь. За ней — комната со стенами тройной толщины.

Сердце ушло в пятки.

Это была пыточная камера.

Руслану усадили на низкий табурет в углу. Рядом вдоль стены тянулся широкий стол, на котором лежали инструменты. Коренастый палач с короткими кривыми ногами, кряхтя, перекладывал орудия с места на место. Он подносил их к огню, стоявшему рядом с лицом девушки, внимательно осматривал и, если находил следы крови, тщательно протирал. Закончив дело, он наточил несколько клинков и перешёл на другой конец комнаты, где стояли более серьёзные предметы по типу «деревянной лошади» или разобранной дыбы.

Руслана сидела белая, как смерть. Даже если бы кто-то начал задавать вопросы, она не смогла бы вымолвить и слова.

Дверь заскрипела, и в помещение завели человека. Совсем юный парень, растрёпанный и грязный. Увидев палача, он начал вырываться и тараторить о своей невиновности, обзывал служителей последними словами, пытался угрожать. Его подвели к ржавому крюку, свисающему с потолка, а девушку вернули в её камеру, так и не дав объяснений.

Следующий день начался с тёплого чая в кабинете Добрыни. На столе стояло два блюдца, но следователь наполнил только своё и, причмокивая, отхлебнул немного.

— Ты любишь ромашку? — спросил он.

— Что за прогулку вы мне вчера устроили? — процедила Руслана. — Думаете я испугаюсь вида засохшей крови на плётках? Я княжна. Вы не можете применять ко мне телесные пытки.

Добрыня отхлебнул ещё. Он никуда не спешил.

— Ты ведь стала княжной совсем недавно?

— И что? Я любимая дочь князя. Отец давно собирался меня признать.

— Мне известно другое, — он взял со стола стопку бумаг и выбрал лист из середины, — Алоис заставил его включить тебя в семью и передать часть наследства. Как только суд признает его самозванцем, Данияр окажется на свободе. И первым делом, он лишит тебя всего.

— Папа так не сделает, — она опустила глаза, понимая, что выдаёт желаемое за действительное.

— Мы недавно с ним говорили. Князь держит обиду не на тебя. Тебя он очень любит. Но он не может простить тебя, пока прикрываешь самозванца. Данияр оставит за тобой статус княжны и содержание, если расскажешь правду.

Руслана молчала.

— Алоис ведь силой заставил тебя выйти за него. Ты сбежала, но он снова тебя пленил. У нас и так достаточно доказательств. Он уже не жилец. Тебе всего лишь нужно выбрать: пойти на дно за ним или жить дальше. В достатке и почёте.

— Я знаю только Богорода, наследника Риинского царства, — отрезала Руслана.

Добрыня был уверен, что девушка не сегодня, так завтра расколется. Он допрашивал её ещё час, пока однообразные ответы не утомили его окончательно. Второе блюдце так и осталось пустым.

Судилище в Храме состоялось через четыре недели.

Руслану завели одной из последних. К этому моменту заседание длилось шестой час.

Он сразу выделялся из всех. Выглядел так, будто уже всё решилось, и вот-вот его выпустят и на руках внесут в тронный зал для коронации. Вместо привычной скамьи обвиняемого, для него установили широкое кресло с высокой спинкой. Он сидел в центре прямо перед судьями,