Сибирские купцы. Торговля в Евразии раннего Нового времени - Эрика Монахан

их на другие товары, покупая за деньги или получая по дружбе1204. Фамилии приезжих и сибирских бухарцев часто совпадали. Пример брака по договоренности, в рамках которого в 1722 году женщина приехала из Бухарского ханства, чтобы выйти замуж за сибирского бухарца, показывает, что бухарские экспаты продолжали поддерживать семейные связи с родной землей и в последние годы правления Петра, через несколько поколений после прибытия первых бухарцев в Тюмень1205. Российские источники проводят различие между бухарскими колонистами и теми, кто приходил и уходил с караванами. Те, кто постоянно жил в Сибири, именовались юртовскими бухарцами, а те, кто приезжал временно, – приезжими бухарцами1206. Иногда приезжие бухарцы могли месяцами жить в бухарских юртах Западной Сибири.

Жили в бухарских юртах и татары – начиная с тех, которые в 1609 году переселились из Чинги-Туры в первоначальную Бухарскую слободу в Тюмени1207. Татары были тюркоязычными, а некоторые, в теории, были мусульманами1208. Они не составляли единого социального слоя: некоторые, подобно Кучуму, происходили из знатных родов, другие же были наследниками многих поколений скромных плательщиков дани. Отношения между татарами и бухарцами – слишком сложная тема, чтобы мы могли ее здесь в полной мере изучить, но несколько ремарок позволят коротко обрисовать ландшафт, в котором жили Шабабины. В то время как некоторые бухарские иммигранты начала XVII века жили, как рассказывалось, на иждивении местных татар, к концу столетия между ними часто наблюдаются отношения зависимости, в которых бухарцы выступают покровителями, а татары – зависимыми лицами, о чем будет рассказано ниже. Татары и бухарцы оставались двумя отдельными сообществами, несмотря на совместное проживание в юртах, общий доступ к общинному имуществу, общий тюркский язык и общую (предположительно) мусульманскую веру. Браки между ними были редкостью, а погребальные обряды различались1209. За редким исключением, татары и бухарцы были двумя разными категориями в русских записях вплоть до ХX века, когда в результате административных реформ они оказались объединены в одной налоговой категории1210.

ПОКОЛЕНИЕ 1: ШАБА СЕИТОВ (1652–1657)

Первый патриарх семьи Шабабиных, Шаба Сеитов, поселился в Тюмени, в Сибири, в то время, когда новая династия Романовых тянула линию крепостей на восток через Евразию, и ровно за год до того, как Остафий Филатьев стал гостем. Шаба Сеитов был награжден землей за свою службу и за то, что он покинул Бухару, свою родину. Однако он был не первым бухарцем, поселившимся в Сибири1211. Здесь уже жили другие – вполне возможно, что среди тюменских жителей были и родственники, и деловые партнеры Шабы1212. Не вполне ясно, почему Шаба Сеитов решил переехать в Тюмень. Возможно, из‐за нестабильности, начавшейся после смерти Абдуллы II в 1598 году? В начале XVII века, по некоторым сведениям, сотни жителей Бухары переселились в Ургенч вследствие изменения русла Амударьи1213; может быть, некоторые из них решили переехать в Сибирь? Или же причиной возникновения диаспоры стала растущая интенсивность торговли между Россией и центральноазиатскими ханствами в рамках всемирного экономического роста или российской экспансии? По всей вероятности, Шаба Сеитов оценил возможности, которые предоставляло льготное положение бухарцев, обещанное Российской империей.

Религиозные соображения тоже могли повлиять на решение Шабы Сеитова поселиться в Тюмени. Необычная таможенная книга декабря 1652 года – необычная, потому что в ней записаны даже люди, путешествовавшие без товаров, – позволяет получить представление о родственных и конфессиональных узах, соединявших сибирских бухарцев. 4 декабря 1652 года тобольский юртовский бухарец Ших Шихов, вернувшийся из Калмыцкой степи всего за три недели до этого, отправился в Тару вместе со своей женой1214. 22 декабря тобольский юртовский бухарец Сеит Сеитов сообщил, что находится на пути в Тюмень, куда он отправляется, чтобы помолиться и повидаться с родными. 23 декабря «тобольский юртовский татарин» Сеит Сеитов сообщил, что «он едет на Тару по своей вере помолитца и дочеришко свое замуж выдать»1215. Если бы таможни регулярно записывали проезжих без товаров для торговли, у нас было бы больше сведений, позволяющих картографировать мусульманское благочестие и сети бухарцев в Сибири. В любом случае эти путешествия показывают, что бухарцы поддерживали связи с родственниками в Центральной Азии и открыто исповедовали свою веру в Сибири. 16 декабря 1652 года приезжий бухарец Селейко Ачеев и его жена уехали из Тобольска, чтобы навестить родственников в Таре. 1 декабря 1652 года приезжий бухарец по имени Сеитко Сеитов уехал из Тобольска, сообщив, что «он едет на Тюмень по своей вере помолитца и с родимцами своими повидатца»1216. Возможно, на своем пути он собирался посетить своего родича Шабу Сеитова, который как раз возвращался из Китая с ценными восточными товарами, в том числе ревенем – а может быть, и перезимовать у него.

Весьма вероятно, именно опыт Шабы Сеитова в торговле ревенем привлек внимание царя и обеспечил ему щедрое земельное пожалование. Шаба Сеитов впервые появляется в российских исторических записях в 1652 году как самостоятельный купец, перевозящий экзотические товары на большие расстояния в Евразии и, возможно, считающий Сибирь своим домом. В 1650‐х годах он путешествовал между Сибирью и восточными странами – владениями калмыков, Бухарой и Китаем1217. Мы не знаем, сколько раз Шаба пересекал Евразийский континент в ходе подобных путешествий: тобольский бухарец Сеиткул Аблин, с которым Шаба Сеитов путешествовал в 1652/53 году, совершил не менее четырех путешествий в Китай во второй половине XVII столетия. Живший примерно в это же время бухарский купец в Астрахани сообщил французскому дипломату, что четырежды ездил в Пекин1218.

Такие ткани, как шелк, были основным предметом торговли, столь же важным, как и сибирская пушнина, но в путешествиях Шабы Сеитова на Дальний Восток важную роль играл другой товар – ревень. Медицинские свойства ревеня были известны с древности, а теперь, когда знакомство с Дальним Востоком и готовность европейцев тратить деньги в аптеках подстегнули спрос на целебный корень, торговля ревенем стала весьма выгодным предприятием. Стремясь направить доходы в казну, Московское государство в 1652 году ввело ограничения на торговлю ревенем1219. До отправки экспедиций на Ямыш-озеро сибирские глашатаи получили приказ кричать, что контрабанда ревеня будет караться смертью… а любой обнаруженный нелегальный ревень будет конфискован1220. Шаба Сеитов впервые узнал о новых правилах на таможне, в холодный январский день 1653 года. Караван, привезший в Тюмень несколько мешков корня ревеня1221, обнаружил, что теперь на него есть лишь один покупатель – государство1222. Вероятно, купцы были разочарованы