Сибирские купцы. Торговля в Евразии раннего Нового времени - Эрика Монахан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Российское государство предпочитало ступать осторожно в этом поликонфессиональном пространстве. Оно насаждало православие на уровне пейзажа при помощи архитектуры и ритуальных шествий и считало себя покровителем православной паствы, но не слишком навязывало православие нерусским жителям Сибири1169. Бухарцы были нормальными представителями сибирских общин, а ислам был нормальной частью сибирского ландшафта. И хотя существовал запрет на возведение минаретов и они не могли возноситься в небо над мечетями, бухарцы, пересекавшие Сибирь, не чувствовали необходимости скрывать от российских властей, что они путешествуют с религиозными целями1170. Более того, ислам был даже интегрирован в жизнь российских государственных учреждений. Когда бухарец давал свидетельство перед властями, он приносил клятву в соответствии со своей мусульманской (бусурманской) верой1171. Два тобольских воеводы были мусульманского происхождения. Юрий Яншеевич Сулешев (1623–1625) был благородного крымско-татарского происхождения и вырос в мусульманской вере1172. Князь Михаил Яковлевич Черкасский (1697–1711) был сыном кабардинского князя, крещенного в православие1173. Сын Михаила Черкасского впоследствии был губернатором всей Сибири. В одном лишь Тобольском уезде насчитывались десятки мечетей. В некоторых деревнях мусульмане, подражая славянам, строили отдельные здания для летних и зимних богослужений1174. Голландец Избрант Эверт Идес, возглавивший русское посольство в Китай в 1690‐х годах, посетил мечеть в Тобольске. Его описание передает ощущение ритмов, зримых знаков и звуков ислама в повседневной сибирской жизни:
Мечети, или церкви, имеют со всех сторон большие окна. Во время службы все они были открыты. Пол был застлан коврами, но никаких других украшений не было видно. Входившие в мечеть снимали обувь и садились рядами, поджав под себя ноги. Главный мулла сидел, одетый, как турок, в белый ситец и в белой чалме на голове. Кто-то стал кричать народу сильным и зычным голосом, и после этого все упали на колени; когда мулла сказал несколько слов и воскликнул: «Алла, Алла, Магомет!», все молящиеся повторили эти слова за ним и три раза поклонились до земли. Затем священник поглядел на обе свои ладони, как будто он хотел что-то в них прочесть, и еще раз крикнул: «Алла, Алла, Магомет!» После этого он бросил взгляд сначала через правое, потом через левое плечо, не говоря при этом ни слова, и все молящиеся проделали то же самое. Так закончился этот отнявший немного времени религиозный обряд. Главный мулла, или муфтий, араб родом, поэтому его очень ценят и с большим уважением относятся ко всякому, кто может читать, писать или понимать по-арабски. Мулла пригласил нас в свой дом рядом с церковью и угостил чаем1175.
Таким образом, хотя при мысли о русском горизонте на ум сразу приходят купола-луковки, увенчанные православным крестом с тремя перекладинами, ежедневный хор коленопреклоненных людей, возносящих хвалу Аллаху, тоже был неотъемлемой частью сибирского звукового ландшафта в раннее Новое время.
КТО БЫЛИ БУХАРЦЫ В СИБИРИ
Когда, почему и даже откуда прибыли бухарцы – все эти вопросы вызывают определенные разногласия. В XVI веке бухарцы посещали волжские рынки Казани, Астрахани и Прикамья, выделенного Строгановым1176. Вероятно, они впервые поселились в Сибирском ханстве в правление хана Кучума, пригласившего бухарских миссионеров с целью принести ислам его данникам1177. После российского завоевания выяснилось, что московские власти рады бухарцам не в меньшей степени. В 1596 году бухарцы, бежавшие из Чинги-Туры во время хаоса, начавшегося по вине Ермака, обратились к царю с прошением вернуться на жительство в Тюмень. Государство дало добро и выделило северный берег реки Туры, напротив русского посада Тюмени, в качестве Бухарской слободы, где могли жить и торговать бухарцы1178. Первое землевладение Шабабиных находилось именно там.
Действительно, Российское государство желало, чтобы бухарцы селились на его территории. Продвигаясь в Сибирь, оно понимало, что бухарские купцы, привозящие товары и проводящие караваны через Евразийскую степь, могут помочь в решении проблем, связанных с удлинением линий снабжения и дефицитом необходимых товаров. Поэтому начиная с 1558 года, с первой грамоты Строгановым, основой сибирской торговой политики стало создание благоприятных условий для торговли. Государство настаивало, что бухарских купцов нужно приветствовать, что обращаться с ними надо хорошо1179. Им должно было позволить «торговати всякими товары вольно безпошлинно»1180 и позволять спокойно приходить и уходить, без малейших затруднений. Бухарцам следовало позволить «торговать безпошлинно… чтоб им вперед повадно было со всякими товары приезжати»1181. Когда привычка торговать в Сибири сложилась, Москва с удовольствием отменила привилегии, чтобы получать больше доходов от пошлин, но на первых порах приоритетной задачей было залучить бухарцев в Сибирь1182. В письме от 3 ноября 1644 года царь Михаил Федорович подвел итог целям, лежащим в основе государственного подхода к бухарцам: «выехавших в Тобольск бухарцев пожаловали мы с тобольскими посадскими в тягло их не приписывать и с пашенной земли, нанятой ими у татар, выдельного хлеба не имать, чтобы смотря на то иные бухарцы и всякие иноземцы в Тобольске жить оставались; а им, бухарцам, торговать по всем русским городам и ничем их не теснить и опричь уголовных и долговых дел суда на них не давать»1183.
Царь Петр I продолжил отцовскую и дедовскую политику – предоставлять бухарцам привилегии, дабы поощрить их к переселению в Россию: «чтобы к выезду в [российское] подданство впредь другим показать охоту»1184. В целом эта стратегия работала. Хотя изначально бухарские общины насчитывали всего десятки человек, постепенно бухарские иммигранты просачивались в империю, которая их приветствовала. Они жили в нескольких поселениях, носивших имя юртов, вблизи рек Туры, Тобола и Иртыша, а также в лесах между Тобольском и Тюменью. К концу XVII века бухарские общины существовали в Тобольске, Тюмени, Таре и дальше на восток до самого Томска, в сумме, вероятно, насчитывая более трех тысяч мужчин-бухарцев1185. В 1730‐х годах потомки ранних эмигрантов-бухарцев объясняли немецкому ученому Г. Ф. Миллеру: «В прошлых давних годах, прадеды и деды наши и родственники, услыша ко иностранным выходцам в Великороссийскую державу свободное принятие и высокооборонительную милость… оставляя отечество, сродников и домы свои, скот и всякое недвижимое имение, вышли з домишками своими во Всероссийскую самодержавную область с протчими бухарцы доброжелательно в подданство в Сибирские городы»1186.
Естественно, к этим воспоминаниям, отфильтрованным временем и пером иностранца, склонного к империализму (Миллер
