Заговор Сатаны. ИСПОВЕДЬ КОНТРРАЗВЕДЧИКА - Игорь БЕЛЫЙ

В январе 1984 г. в наши сети попало «безвинное» дитя — Яцек Фридман, под личиной «корреспондента газеты Нью-Йорк Таймс». Но он малость опростоволосился, так как пленки из фотоаппарата своевременно не припрятал. А на пленках оказались все поездки Андропова со 2 января по 28 января 1984 г. Все эти пленки оказались при «корреспонденте». Там были запечатлены и переезды Андропова по Москве во все времена суток. Знакомы мы были с этим «корреспондентом» еще с вьетнамской войны, но, как ни странно, при нашей встрече он меня не опознал. А когда восстановилась память, то он решил дать деру, но капитан Данилов хорошо стрелял по бегущим мишеням. Плохо только то, что этот убийца-«корреспондент» унес с собой на тот свет данные о его соучастниках в Москве и о тех, кто его направлял в Москву. Само же задание его было отснято на пленках. Это был первый сигнал по физическому устранению Ю.В.Андропова.

Посовещавшись без присутствия Андропова, мы усилили его охрану. Плотнее наши контрразведчики стали работать с «активистами» США, ЦРУ и ФБР.

В январе спецслужбами США был разработан план убийства Андропова при помощи медицины. Здоровье Юрия Владимировича было на уровне его возраста, однако левая почка в любую минуту могла уложить его на больничную койку. 1 февраля мы: Ахромеев, Андропов, Пуго, Быстренко, Сенельников и я встретились на природе в Архангельском и провели неплановое совещание с проявленными пленками, изъятыми у Фридмана. Просмотрели, какие же моменты езды и остановок на этих пленках зафиксированы. В основном, этот «корреспондент» фиксировал замедленный ход автомобилей при повороте, а также когда Юрий Владимирович садился в автомобиль и выходил из него. Это мы тщательно проанализировали, внесли коррективы во все, что особенно фиксировал этот «корреспондент». Разумеется, меры, как нам казалось, были приняты максимальные, в том числе и на случай болезни. 6 февраля 1984 года по службе мне было необходимо вылететь на 5–7 дней в Италию, в Милан, где мы должны были провести совещание с нашими резидентами европейских стран, северных и южных стран Америки, в том числе и США. Время у нас, у всех оставшихся в карауле по ликвидации брежневской распущенности, было на вес золота. Уезжать на месяц или на два я просто не имел возможности. После смерти Щелокова место министра внутренних дел оставалось не совсем прикрытым, как это было при Щелокове. Спецслужбы США через свою агентуру все более беззастенчиво вмешивались во внутреннюю политику СССР.

Вылетая 06.02.1984 г. из аэропорта, откуда меня провожали Андропов и Ахромеев, я попросил Юрия Владимировича об одном: если скрутят почки или еще что, то ни в коем случае не использовать кремлевскую медицину. К проискам цепных псов из ЦРУ США надо отнестись серьезно, поэтому в случае обострения болезни срочно позвонить Ахромееву и выехать в Тулу, Рязань, Там¬ бов, в любой областной центр, где окажут медицинскую услугу профессионально, без ущерба здоровью. А ваше здоровье — это здоровье страны, здоровье всего советского народа и народов социалистических стран. Так, пожав друг другу руки, мы разошлись, и я направился к трапу самолета.

Не успели мы собраться в намеченном месте 7 февраля, как вдруг прибегает Нестеренко Иван Лукич, дежуривший у телефона на связи, и сообщает, что Андропова забирают в больницу по поводу операции на почках. Пробыв часа 34 в Милане, я в ночь на восьмое вылетел в Москву. И что же я увидел вместо смелого, рационального всегда и во всем Ю.В.Андропова? Я увидел Юрия Владимировича, сидящего на койке, подключенного к искусственной почке в реанимации, трясущегося и вовсе беспомощного. Когда я взял его руку, она была холодной, а на лице появились синие пятна (заражение крови). Я же не показал виду и, дабы поддержать дух Юрия Владимировича, сказал:

— Потерпите, сейчас примем меры и, если потребуется, то придется произвести пересадку почек.

Когда же уходил, то уже осознавал, что Юрию Владимировичу пришел конец.

Когда я вышел из палаты, то мне женщина — то ли медсестра, то ли врач — сунула в карман бумажку. Из той бумажки я вычитал, что Андропову посредством катетера ввели трупный крысиный яд в здоровую почку. Этот врач-убийца в аэропорту, улетает в США. Я быстро дал команду Ахромееву, Быстренко, Литовченко и Курбатову: не дать улететь бандиту, живым либо мертвым доставить его на Лубянку. Убийцей оказался ранее судимый врач, некий Груздман, который, при попытке к бегству, был застрелен, как бешеный пес. Главное, что после Брежнева, мы получили второй тягчайший удар. 9 февраля 1984 года скончался Юрий Владимирович Андропов. Я четко понимал, в какую пропасть нас бросил воинственно-разрушительный империализм США со своей активно работающей агентурой в СССР. И 12 февраля мы встретились — Черненко, Громыко, Ахромеев и я. Мы знали, что на место Андропова готовили очень больного астматика Черненко. Проговорили мы до двух часов ночи. Черненко дал согласие сделать на Пленуме самоотвод, а Громыко А.А. предложит кандидатуру Гришина Виктора Васильевича на пост Генерального секретаря ЦК КПСС. Однако 13 февраля 1984 г. Черненко забыл о данном слове на самоотвод и согласился стать Генеральным секретарем ЦК КПСС, но работать он, как и Брежнев в последние годы, был не способен. Торжествовали ястребы и масоны, торжествовали агрессивные милитаристские группы всех мастей, не только в США, Великобритании, Израиле, но и им сочувствующие в СССР.

Как мы хорошо помним, Черненко едва доработал до 10 марта 1985 года и тоже скончался.

Мои переговоры не прекращались ни на один день почти со всеми членами Политбюро ЦК КПСС. Чтобы после Черненко избрать Генеральным секретарем ЦК КПСС Гришина В.В., дали мне общее поручение тот же Громыко и Кунаев, Шелест и другие. Все видели, что Черненко день «работает», месяц болеет, астма его просто додавливала.

Посетил я его в ЦКБ и откровенно сказал:

— Костя, ты видишь, в каком положении находится страна, и понимаешь, что здоровье тебе не позволит работать. Собери Политбюро и подай в отставку, и здесь же выдвини товарища Гришина на этот пост.

Разумеется, Черненко до своего конца слова не сдержал.

После смерти Черненко мы снова собрались: Ахромеев, Громыко и я, перебра¬ ли все кандидатуры и, казалось бы, сошлись на том, что Громыко предложит Гришина Виктора Васильевича. Но, как все мы помним, избрали Генеральным секретарем ЦК КПСС разрушителя Советского государства Михаила Горбачева, а он, соответственно, под стать себе, собрал противников социализма и в Кремль, и в республики. Но он рассчитывал, что его-то не скинут. Просчитался. Разума не хватило. Его соратники предали его так же, как он предал идеи социализма.

Я не объяснил причину создания нашей контрразведки — ныне именуемой СВПК СССР. Прародителем контрразведки 22 декабря 1918 года был Дзержинский Феликс Эдмундович.

Все мы знаем, что ВЧК была создана 20 декабря 1918 г. решением СНК РСФСР № 1014

1918 год был не простым годом для становления советской власти в России, где враги, «друзья» и истинные патриоты были перемешаны в одной колоде. Однако старые «друзья» и нынешние «новые друзья» — демократы, как были сторонниками растащиловки и развала государства тогда, такими они остались и на сегодняшний день.

Дзержинский, истинный революционер-коммунист, не приступил к исполнению возложенных на него обязанностей председателя ВЧК с 20 декабря 1918 г., он 2 дня потратил на анализ ситуации в послереволюционной стране РСФСР. После тщательных выводов из своих аналитических двух суток 22 декабря 1918 года он явился к Ленину. В это же время в рабочем кабинете у Владимира Ильича находились М.В. Фрунзе и В.К. Блюхер. Поздоровавшись со всеми присутствующими, Дзержинский обратился к Ленину с необычными вопросами:

— Я очень благодарен вам, Владимир Ильич, за величайшее доверие, за назначение меня на должность председателя ВЧК, но должен прямо сказать о том, что если я не получу от вас ответа на два, как я считаю, важнейших вопроса, я не смогу исполнять обязанности председателя ВЧК РСФСР.

Первое: я часто путаюсь и недопонимаю, какое мы государство строим, проливая кровь порой невинных людей, и для кого мы строим это государство. В любом государстве дети и пожилые, беспомощные люди, должны иметь приоритет перед остальными. У нас же детей, отцы и матери которых отдали свои жизни за дело революции, бросили на произвол судьбы. Они, эти дети, умирают от голода, холода, их бьют и давят все и всюду… в общем, я в тупике нахожусь, глядя на положение детей, в котором они оказались.

После короткого замешательства В.И. Ленин ответил:

— Вы тысячу раз правы, дорогой Феликс Эдмундович! Признаться откровенно, то я сам готов взяться за дело детоустройства, но, к сожалению, нет времени ни минуты.

Я уже двоим товарищам предлагал и даже просил каждого из них заняться немедленно делами детей, но они как один, так и другой, на следующий день, извиняясь, отказались от этой работы. Третий же кандидат вот уже вторую неделю не появляется с от¬ ветом.