Фурцева - Леонид Млечин

— Да, обскакал ты меня… — Да, вроде бы так.

— А ты ее любишь?

— Очень люблю, Николай Александрович.

— Нет, ты мне скажи, как ты ее любишь? Эх ты, мальчишка! Разве ты можешь понимать, что такое любовь? Вот я ее люблю, это моя лебединая песня… Ну, ничего, подождем, мы ждать умеем, приучены…»

Завоевать сердце Галины Вишневской Булганину не удалось. Но внимание Николая Александровича привлекали и другие яркие и красивые женщины. Булганин раздражал Хрущева. Никита Сергеевич уважал только тех, кто много работал.

И, пожалуй, он мешал Хрущеву. Ветераны помнили, что Булганин пользовался особым расположением Сталина.

«Последние годы, — вспоминал сам Хрущев, — Сталин порой заводил речь о своем преемнике. Помню, как Сталин при нас рассуждал на этот счет:

— Кого после меня назначим председателем Совета министров СССР? Берию? Нет, он не русский, а грузин. Хрущева? Нет, он рабочий, нужно кого-нибудь поинтеллигентнее. Маленкова? Нет, он умет только ходить на чужом поводке. Кагановича? Нет, он не русский, а еврей. Молотова? Нет, он уже устарел, не потянет. Ворошилова? Нет, стар, и по масштабу слаб. Сабуров? Первухин? Эти годятся на вторые роли. Остается один Булганин».

Двадцать пятого марта 1958 года на заседании президиума ЦК возник вопрос о смене главы правительства. Хрущев очень резко отозвался о Булганине, припомнил ему все грехи:

— Вероломное поведение Булганина было равносильно предательству, гнусная роль была. С деловой стороны — не цепкий. Может быть, вернуть его в Госбанк?

Товарищи по президиуму сразу предложили и должность главы правительства тоже передать Хрущеву. Правда, вспомнили, что и Сталин совмещал оба поста.

— Предложение правильное, — в очередной раз поддержала Никиту Сергеевича Екатерина Фурцева. — Сделать товарища Хрущева председателем Совета министров и оставить первым секретарем ЦК. Аналогию со Сталиным надо разбивать.

Хрущев впоследствии уверял, что не хотел занимать пост главы правительства после Булганина, намеревался сделать председателем Совета министров Алексея Николаевича Косыгина. Даже представил его в 1957 году китайскому вождю Мао Цзэдуну в этом качестве. Но все-таки предпочел сам возглавить правительство, ссылаясь на то, что члены президиума ЦК настояли. Косыгину пришлось ждать семь лет: он стал главой правительства только после ухода Хрущева, в октябре 1964 года.

Президиум ЦК принял постановление:

«Ввиду того, что т. Булганин Н. А. проявил политическую неустойчивость, выразившуюся в участии в антипартийной фракционной группе Маленкова, Кагановича, Молотова, за что июньский Пленум ЦК КПСС 1957 года объявил ему строгий выговор с предупреждением, не рекомендовать т. Булганина на пост Председателя Совета Министров СССР».

Булганина вновь назначили председателем правления Государственного банка СССР. На этом посту Николай Александрович не задержался. 14 июля 1958 года написал Хрущеву письмо:

«Никита Сергеевич!

Прости меня за все и за то, что настоящим частным письмом обращаюсь к тебе.

Пишу это письмо к тебе в надежде на твою помощь. Я написал прилагаемое при этом заявление в Президиум ЦК. Состояние мое до крайности тяжелое, таково, что я стал инвалид. Прошу тебя — помоги мне.

Президиуму ЦК известно, что я тяжело болен.

В результате болезни и перенесенной тяжелой операции (удаление желчного пузыря), а также в связи с перенапряжением нервной системы у меня наступило крайнее истощение нервной системы и здоровья. Я в настоящее время стал полностью нетрудоспособным. Работать я не могу. Мне это тяжело признать, но это так. Я не вижу другого выхода, как обратиться к Президиуму ЦК с просьбой дать мне возможность восстановить силы и трудоспособность.

Я обращаюсь к Президиуму ЦК с просьбой оформить меня временно на пенсию с освобождением от работы. Очень прошу удовлетворить мое настоящее ходатайство».

Но на пенсию его не отпустили. Из протокола заседания президиума ЦК № 163:

«Предоставить т. Булганину Н. А. по состоянию здоровья отпуск на один месяц».

В августе его отправили из Москвы в Ставрополь председателем совнархоза. В рамках хрущевской реформы упразднили десять общесоюзных и пятнадцать союзно-республиканских министерств. Все подчиненные им предприятия передавались на места — по всей стране образовывались советы народного хозяйства, которые подчинялись непосредственно правительству.

«Встретили его ставропольчане тепло, — вспоминал Михаил Сергеевич Горбачев, тогда еще второй секретарь крайкома комсомола. — По утрам, когда Булганин приезжал на работу, у здания совнархоза собиралась толпа — иногда до нескольких сот человек».

Но это вызывало гнев первого секретаря крайкома Ивана Кононовича Лебедева, склонного к сквернословию и хамству. Он прилюдно кричал на Булганина:

— Подыгрываешь отсталым настроениям? Что, приехал сюда демократию разводить?

«Лебедев буквально третировал его, — писал Горбачев, — собирал о нем сплетни и слухи, вытаскивал на бюро за малейший промах, пытался снять с поста председателя совнархоза и направить директором небольшого заводика».

Это были трудные годы для Булганина. В сентябре 1958 года на пленуме ЦК его вывели из состава президиума. В ноябре указом президиума Верховного Совета из маршалов понизили до генерал-полковника. На декабрьском пленуме ему пришлось вновь каяться за прежние грехи.

— Когда в 1957 году активно развернулась антипартийная деятельность Маленкова, Кагановича, Молотова и Шепилова, — признавался Булганин, — я присоединился к ним, поддержал их и стал их сторонником и соучастником. Будучи тогда председателем Совета министров, я оказался не только их соучастником, но и номинально их лидером. Антипартийная группа у меня в кабинете собиралась, сговаривалась о своей антипартийной фракционной работе.

Тридцатого декабря 1958 года генерал-полковника Булганина отправили в отставку. Но он оставался членом ЦК и еще год проработал. В феврале 1960 года Николая Александровича отпустили на пенсию. Пенсию дали хорошую, персональную союзного значения. К нему у Хрущева меньше всего было претензий. Булганина единственного из всех участников «антипартийной группы» не исключили из партии.

Глава седьмая

НИЗВЕРЖЕНИЕ С ОЛИМПА

Екатерина Алексеевна Фурцева стала второй после Елены Дмитриевны Стасовой (она была секретарем ЦК в 1919–1920 годах) женщиной, оказавшейся на высшем партийном посту. Секретариат ЦК ведал повседневной работой партийных комитетов, проверкой исполнения решений съездов и пленумов, решений политбюро, кадровыми делами. В практической жизни никакое сколько-нибудь важное назначение не производилось помимо секретариата. Ни одно министерство или ведомство в стране ничего не могло предпринять, не получив предварительного согласия секретариата ЦК.