Наступит день - Мирза Ибрагимов

- Еще стаканчик, мистер Томас! - поспешил предложить Хакимульмульк. - У Судабы чай так ароматен.

Когда Судаба вторично подошла с чаем к двери гостиной, мистер Томас продолжал начатый разговор:

- До сих пор между нами и большевиками стояла железная стена. Теперь она разрушена. В данный момент все мы должны думать об одном: как спасти Иран от надвигающегося на него бедствия. Если мы сумеем сохранить Иран от разложения изнутри до того времени, пока русские и немцы окончательно обескровят друг друга, - победителями будем мы.

Она не расслышала, что ответил на это отчим, но неожиданно ей послышалось имя Фридуна. С сильно бьющимся сердцем она прильнула к. двери.

- Не знаю, почему серхеиг Сефаи тянет это дело, - услышала она голос Хакимульмулька.

- Оба они опасны, - последовал ответ мистера Томаса, - и сертиб Селими и этот негодяй Фридун. Пока не поздно, надо с ними покончить. Иначе они могут доставить нам впоследствии много хлопот...

Судаба так и не вошла больше в гостиную. Она поняла одно - надо немедленно дать знать товарищам Фридуна. Может быть, еще удастся спасти его.

Не застав Арама, Курд Ахмед был удивлен.

- Как я его ни уговаривала, - в тревоге рассказывала мать Арама Ануш, он переоделся и ушел, даже не сказав куда.

- Не беспокойтесь, мамаша, - стал утешать ее Курд Ахмед, который втайне сам тревожился за товарища. - Когда Арам вернется, скажите, чтобы подождал меня.

Курд Ахмед направился было к Судабе, но неожиданно возле него остановилась машина, из которой высунулась Шамсия. Девушка была расстроена. Пригласив Курд Ахмеда в машину, Шамсия повезла его к себе.

Узнав от девушки, что Хикмат Исфагани все еще в заключении, Курд Ахмед был поражен.

- Ничего не понимаю! Мир перевернулся вверх дном!

- Это все дело рук проклятого шаха, - с сердцем сказала Шамсия. - Да прекратит аллах род этого изверга! В стране не осталось ни одного счастливого человека. Не осталось ни одного дома, которого бы он не разрушил. Но скоро рухнет и его кровавый трон. Говорят, что шах это чувствует и все свои капиталы перевел уже в английские банки. А сам готовится к бегству. Ах, увидать бы, как его труп волочат по улицам Тегерана!

Долго сетовала и проклинала шаха Шамсия, потом стала рассказывать Курд Ахмеду о своих личных делах.

Задержавшись у нее, Курд Ахмед не успел зайти к Судабе, - ему во что бы то ни стало надо было повидаться с Арамом. Тот уже ждал его. Два друга горячо обнялись.

- Ты ведешь себя неосторожно! - упрекнул Курд Ахмед своего молодого друга. - Выходишь один в город. Можешь попасться, а мы ничего не будем знать.

Арам, многие месяцы проведший в четырех стенах, пожаловался на тоску и одиночество.

- Не выдержал и решил пройтись. И не раскаиваюсь. Глядя на людей, мне думалось, что наконец-то приближается долгожданное светлое утро.

- И это здесь, в центре деспотии, в логове лютого зверя, где люди все еще стараются таить свое возмущение, боясь выдать себя... А вот в Азербайджане и Курдистане действительно уже гуляет по улицам первый вольный ветер. Выйдем, Арам, но только будь осторожен. Переоденься, надень черные очки, предложил Курд Ахмед.

Это предложение обрадовало Арама. С юношеской резвостью надвинул он широкополую шляпу, нацепил очки и, взяв в руки трость, прошелся перед Курд Ахмедом.

- Ну как?

- Замечательно! - похвалил тот.

Они вышли.

Спускались сумерки. Движение на улицах затихло. То и дело проходили патрули с ружьями на плечах, напоминая еще о существовании центральной власти.

Курд Ахмеда и Арама привлек разговор двух горожан. Очевидно, это были случайно встретившиеся на улице знакомцы, которые спешили каждый по своему делу. Говорили они взволнованно и громко. По выговору легко можно было узнать в одном из них керманца, а в другом тебризца.

- Мы выезжаем завтра. Уже и вещи упакованы.

- А куда? В Лондон?

- Нет, пока в Исфаган... А там видно будет.

- Значит, удираете?

- А что, по-твоему? Сидеть? Не слыхал, большевики захватили уже Казвин! Да они уже и под Киреджем! А ты разве остаешься?

- А мне зачем бежать? Хозяин все имение на меня оставляет.

- А я думал, что и ты в Лондон собрался.

- Эй, сын тебризца, не издевайся надо мной! Прощай!..

И они побежали каждый своей дорогой.

Курд Ахмед и Арам взглянули друг на друга и усмехнулись.

В этот момент из кафе "Нобахар" вышли два человека и, попрощавшись, разошлись. Один из них, повернувшись, столкнулся почти лицом к лицу с Арамом, который посторонился, чтобы пропустить его, а затем застыл на месте.

- Что с тобой, Арам? - спросил Курд Ахмед тревожно. Тот прошептал лишь одно слово:

- Махбуси!..

И они последовали за быстро уходившим человеком. Тот был одет в новенький костюм, на затылке щегольски сидела фетровая шляпа.

Нагнав его, Арам взял Махбуси под руку.

- Салам, господин Махбуси!..

Махбуси с удивлением обернулся на нею через плечо, но не узнал.

Тогда Арам снял черные очки и вторично приветствовал его.

- Господин Арам Симонян? - произнес пораженный неожиданной встречей Гусейн Махбуси.

Он никак не мог прийти в себя.

- Я давно искал вас! - наконец вкрадчиво проговорил Махбуси.

В нем боролись два чувства - тревога за себя и радость от мысли, что он напал на нужный след.

- И все-таки я первый отыскал вас, господин Махбуси, - ответил Арам, А знаете, как я узнал вас? По глазам.

- Куда вы торопитесь? Зайдем ко мне, - любезно предложил Гусейн Махбуси.

- Нет, лучше я познакомлю вас с нашим товарищем Курд Ахмедом, - вот он, и мы отправимся вместе на одно небольшое совещание. Ведь вы знаете, господин Махбуси, какие ответственные дни мы переживаем.

- Ладно! Пойдем! - проговорил после минутного раздумья увлеченный многообещающей перспективой Гусейн Махбуси.

Они сели в фаэтон. Ехали молча.

"Вдруг еще раздумает!" - волновался Курд Ахмед, не сводивший глаз с Гусейна Махбуси.

Арам тоже неотступно смотрел сквозь темные стекла очков на предателя.

Вероятно почувствовав что-то недоброе, Махбуси заволновался.

- Может быть, вы дадите мне адрес и я приду после? - заговорил он нерешительно.

Но фаэтон тем временем уже приближался к дому Курд Ахмеда. Оставалось только свернуть в переулок.

- Разве у вас неотложное дело? - спросил Арам, стараясь сохранять спокойствие.

- Весьма неотложное! Потом я расскажу вам. Дело в том, что мы создали новую организацию. Мне надо повидаться с товарищами. - И в голосе Махбуси явственно послышались нотки страха.

- Посидите у нас пять минут, господин Махбуси, и уйдете, - стал успокаивать его Арам. - Вы приметите дом, чтобы прийти сюда еще раз, и уедете по своим делам.

Махбуси смолчал. Соблазн был слишком велик, и слова Арама показались ему убедительными.

В гостиной у Курд Ахмеда их ждали Риза Гахрамани, Серхан и Ферида.

- Будьте знакомы, господин Махбуси, - проговорил Курд Ахмед значительно.

И когда Махбуси протянул руку, Риза Гахрамани молча плюнул ему в лицо.

Махбуси все понял. Точно хищник, попавший в клетку, он заметался по комнате, бросился к окну, но мощные руки Курд Ахмеда схватили его за горло. Махбуси опустился на пол.

- А ты не думал об этом дне, когда предавал наших товарищей? воскликнула Ферида.

Предателя связали по рукам и ногам и бросили в темный подвал с кирпичным полом.

- Что вы собираетесь со мной делать? - дрожа всем телом, простонал Гусейн Махбуси.

- Будем судить! - коротко ответил Курд Ахмед. - Но прежде чем судить этого негодяя, надо переселить Хавер! - обратился он к товарищам.

Те согласились с ним. Они вышли и заперли подвал снаружи. Курд Ахмед кликнул младшего брата.

- Напои гостей чаем, а я через полчаса буду, - сказал он и направился к выходу.

Ферида последовала за ним.

- Не торопитесь, - окликнула она Курд Ахмеда, - и я пойду с вами. Может быть, пригожусь.

- Непременно, - поддержал ее Серхан. - Станешь в стороне и будешь наблюдать. Мало ли что может случиться!

Выйдя, они сели в ожидавший Гусейна Махбуси фаэтон, и стук лошадиных копыт о камни мостовой разнесся по всей улице.

Хавер сидела в головах засыпавшего сына. Слухи, ходившие по всему городу, дошли и до нее. Везде только и говорили, что о предстоящей смене власти, о свободе, о том, что каждому будет обеспечена работа и каждый будет иметь кусок хлеба. И женщина с нетерпением ждала этого дня. День этот должен наступить и наступит скоро, быть может даже завтра. Этот великий день принесет Хавер и сотням тысяч таких, как она, одиноких женщин из народа свободу и счастье, работу и хлеб. Этот день спасет Фридуна от смерти, а Гюльназ от позорной гибели.

Хавер казалось, что вместе с живительным светом заветного дня войдет в ее жалкое жилище и Керимхан. Ведь он в числе тех, кто ценой жизни приблизил этот день торжества правды и справедливости. В дни народной свободы и счастья Хавер будет рассказывать сыну о погибшем отце, рисовать его образ, подобный образу богатыря Рустам-зала.