Ангел из прошлого 1 - Лусия Эстрелла

и что его ожидает дальше. Этой ночью произошел сложный разговор с другим близким ему человеком. И, кажется, этот разговор был не слишком удачным.

После того, как Фролыч позвонил ему, Назарий собрался и приехал почти сразу, чтобы узнать, что случилось с Олегом. Больше всего волновал вопрос: что делал Олег в его подъезде вместе с Симой? Почему в этом вообще замешана Сима?

Фролыч отвечал неохотно и односложно. Он выглядел усталым и всем видом показывал, что будет лучше, если Назарий сейчас уйдет. Но Назарий не собирался так быстро сдаваться.

– Мне не так важно, что и как там произошло, – сказал он, отчаявшись узнать у Фролыча больше, чем тот ему сообщил по телефону. – Но меня в этой ситуации больше всего волнует Сима. Она должна быть дома. Я не могу бесконечно врать отцу, что она якобы живет у подруги.

Лицо Фролыча после этих слов сделалось непроницаемым.

– Она сейчас никуда не пойдет. Оставь ее в покое.

– Не сейчас, а завтра утром, – сказал Назарий. – Ей нечего у тебя делать.

– У нее высокая температура. Она будет здесь до тех пор, пока не поправится.

– Ну, знаешь ли… – Назарию начало казаться, что Фролыч его обманывает, хотя прежде за ним этого не водилось. – Когда Сима жила у нас, она была здорова.

Фролыч приподнял брови, будто ему было лень отвечать. Назария это распалило еще больше.

– Может, тебе пора оставить попытки завязать с ней дружбу? Мне кажется, ей здесь плохо, и она тебя боится. Вот и результат.

– Она может уйти, когда захочет, – спокойно ответил тот, будто его вовсе не задели эти слова. – Она могла и не приходить. Но она пришла и осталась. Может быть, потому, что ей было плохо в другом месте, где с ее мнением никто не считается.

– О да, и ты считаешься с ее мнением? Ты просто делаешь то, что тебе выгодно.

– И в чем же моя выгода? – Фролыч невесело усмехнулся.

– Тебе, судя по всему, не хочется быть одному, а Сима слишком наивна. Ее можно легко развести на жалость.

– Ты ошибаешься, – в глазах Фролыча появилась жесткость. – Она видит во мне нормального человека. В отличие от тебя.

– Ах, значит, я все это время считал тебя ненормальным или неполноценным? – вскинулся Назарий. – И то, что я столько времени на тебя потратил, ухаживал за тобой, когда ты болел – это не считается?

– Устраивай свои истерики где-нибудь в другом месте, ясно? – во Фролыче проснулась давно дремавшая ярость, так загорелись у него глаза. – У меня здесь ребенок больной. Из-за твоих дурацких игр… если бы не ты…

– Я ни в чем не виноват, – у Назария вмиг пропало все желание подстраиваться, и душа стала, как трескучий вереск, нечувствительной и колючей. – Я не виноват, что кое-то давно бросил своего ребёнка и спрятался от проблем. А теперь ты пытаешься что-то исправить, но поздно. Слишком поздно! Сима все равно с тобой не останется. Радуйся, что твои ошибки исправит другой.

С этими словами Назарий выскочил на лестницу. Щеки горели огнем. Он еще никогда не позволял себе так говорить с Фролычем. Наверное, все еще надеялся… На что надеялся? Что тот, наконец, поймет, что был неправ и усыновит его? А нужно ли это Назарию теперь, в его двадцать с лишним? Это же просто смешно.

Зато точно знал: он должен спасти Фролыча от отцовского гнета и подарить ему полноценную жизнь, которой он сейчас не имеет. Пусть даже такой ценой.

57 глава

Назарий входит в палату. Олег выглядит бледнее, чем обычно, ярче выделяются серые тени под глазами. Приборы издают тихие щелчки и звуки. К руке Олега подсоединена капельница. Лучше представить, что друг просто лежит с незначительной болезнью как грипп или аппендицит. Да, от этого тоже умирают, но это не критические проблемы с кровью, решить которые можно только за большие деньги. И то не всегда.

Олег смотрит в пространство своими большими глазами кофейного цвета и не реагирует на приход друга. Возможно потому, что Назарий облачился в халат, и теперь его можно легко спутать с врачом.

– Ну… как ты? – нарушает неловкое молчание Назарий.

Олег вздрагивает и поворачивает голову.

– Я вот… сразу приехал, как узнал, – продолжает Назарий, медленно подходя. – Ночью меня не пустили.

– Проходи, – говорит Олег радушно, будто это его дом, и он принимает гостей. И он словно не помнит об их ссоре. Как это в его характере!

Назарий с силой сжимает свои волосы. Он бы многое отдал, чтобы не было тех ссор. Он бы постарался держать себя в руках или вообще не приходить к Олегу в плохом настроении, чтобы сейчас вот так не мучиться.

– То, что я последнее тебе сказал… – начинает он.

– Я уже не помню, правда, – перебивает Олег.

– Ну ладно, – бормочет Назарий. Эта доброта и всепрощение бьют больнее любого наказания.

– Тебя хоть тут лечат? – продолжает он, неловко присаживаясь на краешек стула.

– Мне предложили связаться с родственниками еще вчера вечером, – говорит Олег. – Я позвонил дяде. Он сказал, что отправит меня в Италию. Там недорого делают пересадку костного мозга. Это единственное лечение, которое может что-то изменить к лучшему.

– И когда ты едешь? – во рту у Назария все пересыхает. Ситуация повторяется, как тогда, в детстве.

– Как только оформят документы. Думаю, через неделю или две. Если доживу, – едва заметно усмехается он.

Назария пробирает дрожь.

– Я могу чем-то помочь? – он подается вперед. Ему очень хочется взять друга за руку, но они у него в кровоподтеках и ссадинах, как раньше, когда у него резко ухудшилось здоровье, и любые легкие повреждения кожи выглядели, как жуткие раны.

– Да, у меня есть к тебе просьба, – Олег пытается сесть, но у него не получается. – Пока тебя не было, я много думал об одном человеке…

Назарий невольно стискивает зубы, чтобы не сказать лишнего. Если он опять начнет о Симе, разговор может вылиться в еще одну ссору.

– Ты знаешь, о ком я, – продолжает Олег. – Я вспоминал о том, как мы познакомились, сколько всего пережили вместе. Знаешь, с ней никогда не было скучно – она не сидела на месте, все время что-то придумывала… Она была хорошим другом и наставником для меня в актерском мастерстве, да и не только – вообще, в жизни.

– А, Тамила, – выдыхает с облегчением Назарий. – Давненько ты о ней не вспоминал.

– На самом деле я о ней и не забывал, – Олегу сложно скрывать грусть в голосе. – Я вот тут думал. Хорошо,