Ангел из прошлого 1 - Лусия Эстрелла

уколы, переговариваются. Плохо видно, что происходит, из-за их спин. Но рядом Фролыч. Он держит руку на ее плече, и от его руки исходит ощутимое тепло. Становится легче, хотя комок в горле по-прежнему давит, мешает неопределенностью.

Когда Олега кладут на носилки, Сима не выдерживает и бросается к нему.

– Пожалуйста, держись! Я поеду с тобой, – она берет его за руку и идет рядом с носилками.

В ответ звучит два «Нет!». Одно слабое, еле слышное, второе – резкое, с оттенками страха.

– Только паспорт… не забудь… – с трудом проговаривает Олег.

Сима не сразу понимает, о каком паспорте речь. Олег снова теряет сознание. Тяжесть карманов напоминает о содержимом. Теперь становится ясно, почему Олег все отдал ей: ему могло стать плохо в любой момент.

Сима дрожащими пальцами вынимает небольшой пакет с паспортом и другими документами, маленький складной кошелек, ключи и бережно передает медработнику, который идет рядом и несет аптечку.

Олег снова открывает глаза.

– Скажи ему… – последнее, что говорит он перед тем, как носилки погружают в машину.

Сима провожает взглядом процессию. Ей самой сейчас впору вернуться и осесть в темном тамбуре – ноги подкашиваются от усталости, а перед глазами все плывет, в ушах дребезжит. Ничего не хочется.

– Все из-за меня. Из-за меня! Зачем я заставила его ломать этот замок! Наверное, эти раны на руках очень опасны.

– Это всего лишь симптом, – успокаивает ее Фролыч, – не более того. Идем же!

Но как можно успокоиться! Если бы не она, Олег сидел бы дома, отдыхал, не поранил руки, пил бы свои лекарства и не лежал такой беспомощный на носилках. Не нужно было ехать в Новые Лучи искать там прошлый день.

Дома Сима первым делом лезет в ванну – Фролыч настоял и даже принес ей свой махровый темно-коричневый халат. Сима окунается в воду в надежде, что удастся смыть с себя воспоминания о том ужасном подвале, об отцовском кресле, о лавке и стене, пробитой пулей.

Но они по-прежнему жгут ей мозг и глаза. И ее трясет от холода, даже горячая вода не помогает.

«Скажи ему. Скажи сейчас, – подсказывает сердце. – Он хочет знать, хочет быть уверенным».

Сима выходит из ванной, лезет под плед. И все медлит. Слабость накатывает на нее.

«Завтра, я все скажу ему завтра, – заглушает она свой внутренний голос. – Не сейчас. Просто думать не могу ни о чем другом, пока не узнаю, что с Олегом».

Фролыч приносит ей чай.

Сима отхлебывает глоток, ложится и забывается тяжелым сном.

56 глава

Сима просыпается среди ночи. На нее нападает тоска. Да такая, что нет ей конца. Она все ворочается на диване, укутывается в плед, но никак не может согреться. Сон не идет. Глядя на темнеющее из-за штор небо, ей хочется понять, почему Олег скрывал от нее свою болезнь. Почему он был так болен, ведь он еще очень молод.

Сима чувствует душой: близится расставание. Она мысленно взывает к Богу, но не слышит положительного ответа. Остается одно – принять неизбежное.

Как же тяжело! Страшно терять друга.

Сима тихо всхлипывает, вся дрожа. Ее знобит. Ей кажется, что она никому не мешает, горюя в одиночестве. Но ошибается. В коридоре слышатся шаги, и в комнату входит Фролыч.

– Ты чего не спишь? – тихо спрашивает он, будто может разбудить картины, дремлющие в полумраке. Ведь больше никого в квартире нет.

Сима не отвечает, лишь накрывается пледом с головой.

Он садится к ней на диван.

– Не думай, что мне не тяжело, – говорит он. – Этот случай… Он меня самого выбил из колеи. Не хочется верить в худшее. Такие люди, как он, пусть живут подольше, в них мир очень нуждается.

– Мне не по себе, что он там совсем один, – говорит она, стуча зубами. – Лучше бы я поехала с ним…

– Нечего тебе там делать, – Фролыч превращается в себя обычного. – Ты была вся холодная и вымокшая. Не думай, что я бы тебя пустил. К тому же, – он прочищает горло и смягчает тон, – пока ты была в ванной, я позвонил Назарию. Он сказал, что сразу поедет к нему.

– А лейкемия или как там ее… это страшно? – Сима откидывает плед и смотрит на Фролыча. Тот потирает колено и смотрит куда-то рядом с ней.

– В детстве ему сделали сложную операцию и, хотя врачи не оставляли никакого шанса, он выжил, – безэмоционально говорит он. – Как будет теперь – одному Богу известно.

– Завтра же я поеду к нему, – Сима сворачивается калачиком и уверяет себя, что завтра, несмотря на то, что скажет Фролыч, она просто обязана поехать и быть рядом с Олегом.

– Думаю, он не хочет, чтобы ты приезжала, – тихо и спокойно говорит сидящий, хотя в этом спокойствии слышится твердость и непреклонность. – Когда человек в таком состоянии, лучше оставить его в покое.

Сима ничего не говорит. Она дотрагивается своей холодной рукой до его руки, ища поддержки. Поражается тому, какая она горячая.

– Что с вами? – испуганно прошепчет она. – Вы не больны?

Фролыч проводит рукой по своему лбу.

– Поднялось давление, – говорит он. – Ничего, у меня это часто. К тому же, все люди умирают.

– Но только не вы, – Сима садится. – Только не вы! Я так хочу, чтобы вы жили как можно дольше.

– Нет особого смысла жить, когда не для кого, – бормочет он.

Кажется, сейчас не лучшее время для откровенностей. Лучше сказать о своем решении Фролычу завтра, когда он будет в другом настроении, и станет что-то известно, как себя чувствует Олег.

– Вы стали мне очень дороги, – только и говорит она. – Только вот вы сами часто меня отталкиваете.

– Это все потому, что я не хочу привязаться к тебе еще больше, – он отворачивается от нее. – Достаточно и того, что уже есть. Я знаю, что рано или поздно ты сбежишь от меня, как только появится что-то лучшее. Ты не выдержишь жить так долго с уродом под одной крышей. Это не то, о чем ты мечтала. Поэтому я буду относиться к тебе, как… – он заминается, – как к временной проблеме. Я не могу по-другому. Не суди меня за это.

Он встает и уходит, оставляя Симу наедине с ее вопросами.

***

Назарий просыпается в машине. Сколько часов он так просидел, неизвестно. Уже светает, скоро разрешат зайти в больницу, чтобы он смог повидать Олега.

Назарий с трудом выпрямляет затекшую спину. На сердце наползает тревога. И это не только беспокойство о том, как себя чувствует друг,