Территория нелюбви - Алиса Перова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он стащил с коротко стриженной башки взмокшую панамку и обтёр ею вспотевшее страдальческое лицо. Жалкое зрелище. На самом деле, ломать толстяка у меня нет ни малейшего желания, но всё же я делаю вид, что размышляю над его предложением.
Выдержав несколько томительных для жирдяя минут, я попросила его сфотографировать на телефон своих подельников со всех ракурсов, забрать у них мобильники и имеющиеся документы и всё это сложить на капот. Толстый не воспротивился и с готовностью принялся исполнять.
Тем временем очнулся Лёха и, откинув свою спасительную бейсболку, со стоном вцепился руками в голову. На его лбу образовалась серьёзная гематома. Вонючка уже перестал верещать и теперь лишь поскуливает, периодически вздрагивая всем телом. Я хотела было попросить толстяка вырубить обоих ударами в морду, но подумала вдруг, что такое успокоительное может оказаться летальным.
Ладно, хрен с ними!
— Мобильник свой разблокируй и отмени блокировку полностью, — попросила я толстяка, когда он закончил раскладывать на капоте свои находки.
Спустя пару минут он послушно протянул мне телефон, держась на расстоянии вытянутой руки.
— А теперь беги, жирный!
— Куда? — растерялся он. — Почему?
— А куда хочешь беги! Потому что, если через пять секунд ты всё ещё будешь здесь, я устрою для твоей толстой задницы очень жёсткий антицеллюлитный массаж.
Мужика не пришлось уговаривать, и с реактивной скоростью он рванул в посадки.
С его телефона я отправила на папин номер геолокацию моего местонахождения и лишь после этого позвонила.
— Пап…
— Айка, это ты? — спросил он тихо и недоверчиво.
— Я, пап, забери меня, пожалуйста…
19.6
Ох, как же нелегко справляться с таким обилием внимания. Да что там — полный трындец! И я, придавленная трындецом, скрываюсь в ванной комнате. Впрочем, у меня веский повод — я отмываюсь после мерзких и липких прикосновений Вонючки. Фу! Отмываюсь до скрипа, даже голову три раза намыливала. Фу! Надо было этому хмырю ещё зубы повыбивать, чтобы не терзаться чувством невыполненного долга.
Теперь это чмо с тремя загипсованными конечностями отлёживается на больничной койке под неусыпной охраной. Бейсболка Лёха там же отдыхает… только без памяти. Якобы совсем ничего не помнит. И хотя наблюдающий его врач предположил, что повреждение лобной части головы с большой долей вероятности может вызвать амнезию, мы с папой всё же склоняемся к тому, что Лёха просто ушёл в глухую несознанку. А вот толстяк сейчас вряд ли отдыхает — скачет где-то по полям, гонимый страхом и, надеюсь, осознанием содеянного. Лишь белая, затоптанная в дорожной пыли, панамка осталась напоминанием о нём. Ах, да — и его мобильник — спасибо толстому!
На месте происшествия папу мне долго ждать не пришлось. Он примчался минут через двадцать после моего звонка в сопровождении отряда бравых бойцов, возбуждённого Вадика и машины скорой помощи. Наверное, меня реанимировать собирались. Мужики в форме спецназа, оценив побоище, поглядывали на меня хмуро и недоверчиво. Вручив неудачливых похитителей в заботливые руки медиков, они тщательно обследовали бандитский Pajero, окружающую территорию, а потом хотели было взяться за меня…
Но от дотошных расспросов меня спас папа. Сказал, мол, хватит с ребёнка на сегодня, посадил в свою машину и повёз к себе домой. Вот по пути я ему и рассказала о своих приключениях во всех подробностях. Вадик бледнел, обнимал меня и просил прощения за своё идиотское поведение. А папа страшно злился и ругал себя на себя за то, что недооценил опасность, не обеспечил достойную охрану и подверг меня, маленькую девочку, таким страшным испытаниям.
Ну-у, положим, не таким уж и страшным… Особенно теперь — когда я победила!
Да и обвинять своих мужчин я не думала. Впрочем, так же, как и не собиралась их утешать. Поинтересовалась только, куда же всё-таки запропастился мой бдительный секьюрити на «Опеле». Оказалось, недобдел Ванёк. Вышел он из магазина вслед за мной и неожиданно стал свидетелем, как какая-то неосторожная «Нива», сдавая назад, впечатала его «Опель» в новенький изящный спорткар. Как раз тот случай, когда чувство ответственности прибило шоком. Бедняга даже не сразу догадался, что я исчезла. А уж когда обнаружил пропажу — сразу позвонил папе, ну а папа, конечно, — мне.
Ну, всё ведь обошлось — иначе и быть не могло!
А около папиного дома уже собралась демонстрация — взбудораженные сёстры, серьёзный и мрачный папа Валик и… кто бы мог подумать! — заламывающая руки и вся в слезах Анастейша. Соло главной Скрипки прозвенело на всю округу фальшиво и громко, заглушая даже автомобильный клаксон: «Сволочь поганая! Ребёнка мне чуть не угробил! Я знала, что этим кончится! Всё, Рябинин, ты допрыгался! Аика, детка, как ты?..»
Без материнской заботы было лучше! Вот как-то так…
Впрочем, мамина минута славы минутой и ограничилась, потому что бурно началась моя. От причитаний, вопросов, поцелуев и объятий мне хотелось сбежать без оглядки, поджав хвост и поскуливая. Добили папины безопасники, подоспевшие с «поля боя» и настойчиво требующие, чтобы я продемонстрировала им искусство владения экзотическим оружием. Типа в порядке следственного эксперимента.
Да что я им — цирковая обезьяна? Вот что-то в этом духе я им и выдала, после чего поспешно укрылась в ванной комнате.
И плескаюсь здесь почти целый час, наслаждаясь своим гигиеническим одиночеством. Семья — это, бесспорно, очень важно и прекрасно… Но слишком много семьи тоже пугает. Тем более человека, неизбалованного вниманием и заботой. Или это только я такая… неправильная…
— Ай, у тебя всё в порядке? — тихо зовёт папа из-за двери.
— Всё хорошо, пап, я скоро, — обещаю ему, понимая, что не могу сидеть здесь вечно.
Папе там тоже непросто, но держится он куда лучше, чем я. Хотя его загородный дом, наверное, отродясь не встречал такое количество гостей. А если принять во внимание истерику мамы, враждебный настрой Алекс и присутствие второго папы, то мой папа Паша держится вообще молодцом.
Когда же я, наконец, покинула своё убежище, выяснилось, что народу в доме поубавилось. Опасная
