Донбасский декамерон - Олег Витальевич Измайлов

немецкие спецслужбы и пропаганда провели потрясающих объемов и целеустремленности работу с татарским населением, привлекая его на свою сторону. Конечно, многие татары Крыма сражались в партизанских отрядах, их руководителями часто и густо были люди татарского происхождения. Но все-таки вспомогательные части оккупационной власти из истории не вычеркнуть.

Ошибка в оценке ситуации, небрежение интересами целой нации, нежелание партийных работников Крыма разбираться в проблемах татарского населения, привычка красных командиров Гражданской войны почивать на лаврах, хвалясь прошлыми заслугами, привели к тому, что партизанское движение Крыма в 1941–1944 годах понесло немалые потери, которых можно было избежать.

Политическая близорукость Советов в Крыму аукнулась и татарскому народу полуострова – за грехи 20 000 земляков, так или иначе помогавших оккупантам, весь четвертьмиллионный народ был отправлен в ссылку, вернуться из которой смог только полвека спустя.

* * *

– Уф! – Панас взял бокал «риохи» и демонстративно прополоскал горло, прежде чем проглотил. – Ну, расскажите что-нибудь теперь вы, Донна. Что-нибудь зажигательно историческое.

– Сейчас, не выключайте аппаратуру. Пишем? Поехали, – сказала женщина.

История о том, как британцев в донецкие степи заманили

4 июля 1869 года в лондонском Сити королевский нотариус подписал все необходимые документы по созданию новой акционерной компании – «Новороссийского общества каменноугольного, железного и рельсового производств».

Еще раньше, 18 апреля, в Санкт-Петербурге будущие акционеры получили разрешение императора Александра II на создание общества с российской стороны. Через год с небольшим, в начале осени 1870‑го, в Таганрог прибыли 8 кораблей с разобранной на части доменной печью, двумя с половиной сотнями британских техников и рабочих. Началось строительство завода и поселка возле него, который сегодня, 149 лет спустя, мы называем Донецком.

На самом деле событие более чем ординарное. Оно знаменовало собой успешное окончание большой политико-экономической игры, затеянной братом императора, шефом русского флота, великим князем Константином Николаевичем. Целью игры было создание на Юге России мощной промышленной базы, способной возродить Черноморский флот, потерянный в Крымскую кампанию, провести железные дороги к базам флота в Севастополь, Херсон, Николаев, Одессу.

Шеф русского флота, председатель Государственного совета, чья строгая и мощная фигура угадывалась за любым важным решением императора Александра II, включая судьбоносное для России освобождение крестьян из крепостного ига. В эпоху Александра Освободителя для него не было ничего невозможного.

Константин Николаевич слыл в России англоманом. Но он прекрасно понимал, что Великобритания – передовая технологическая и промышленная страна, тягаться с которой России рановато. А вот позаимствовать ее опыт, ее специалистов, ее капиталы можно и нужно. Более того, брат царя и его окружение составили поистине иезуитский (в хорошем смысле слова) план, призванный заставить английскую корону, английских промышленников захотеть включиться в дело возрождения мощи России.

Сыграно было блестяще. Для начала по инициативе великого князя в России был принят закон, разрешающий создание акционерных обществ с иностранным и смешанным капиталом. Потом были проведены поправки к закону от 1845 года о концессии в горной промышленности. И только после этого царское правительство выставило на торги список концессий, который мог купить любой, кто находил деньги и силы в короткий срок выполнить их условия. Одним из самых лакомых кусков была концессия на строительство рельсового завода в донецких степях – в тех местах, где высококачественный уголь сам шел в руки, выходя на поверхность земли.

Концессия досталась младшему сыну бывшего канцлера Российской империи князя Виктора Кочубея Сергею. Советская, да и нынешняя историография рисует его легкомысленным аристократом, бездарно профукавшим легко ему доставшуюся концессию.

С давних пор по непонятной причине густая тень недомолвок, недосказанности лежит на личности князя Сергея Викторовича Кочубея – потомка того самого гетманского генерального судьи и царева стольника, казненного Мазепой в канун Полтавской виктории Петра Великого.

Посмотрим внимательней.

Из сыновей старого канцлера самый ушлый был третий – Михаил. От рождения у него была коммерческая жилка. Он слыл природным бизнесменом и известным благотворителем. Как и у всякого выпускника привилегированного Пажеского корпуса, у князя Михаила были связи повсюду. Будучи помножены на недюжинные организаторские способности, они приносили немалый доход.

Известно, что он одним из первых в России основал в 1852 году акционерную золотопромышленную компанию «с целью производства золотого промысла в Восточной и Западной Сибири, в Оренбургской губернии». Именно он и подсказал самому младшему в семье – Сергею – идею игры на рынке концессий.

Князь Сергей был выпускником физико-математического факультета Петербургского университета, специализировался на углеводородах. Первым местом службы его было Кавказское наместничество, которое в ту пору переживало период экономического подъема. Молодого чиновника определили заниматься изыскательскими работами.

Математический ум, широкие знания, природная инженерная хватка, умение прислушиваться к советам специалистов – все эти качества сделали из молодого Кочубея отменного руководителя многочисленными поисковыми работами. И хотя специального горного образования он не получил, у него была редкая возможность учиться у корифеев практической геологии. На Кавказе судьба свела его с известным горным инженером Александром Иваницким.

Именно Иваницкий рассказал Сергею Кочубею о несметных угольных и рудных сокровищах, таящихся в недрах Донецкого кряжа. Наверняка он познакомил его с трудами Евграфа Ковалевского, который совсем недавно, в 1827 году, ввел в научный, экономический и бытовой оборот словосочетание «Донецкий бассейн» (Донбасс).

Надо сказать, что в царствование императора Николая I правительство поощряло по преимуществу те геологические исследования, которые имели практическое значение и отвечали потребностям развивающегося горного дела. Неудивительно поэтому, что за службу на Кавказе Александр Иваницкий был пожалован орденом Св. Владимира I степени, а князь Сергей Кочубей – отличием II степени.

После семилетней кочевой жизни на Кавказе Сергей Викторович возвращается в столицу, где становится чиновником особых поручений при Министерстве внутренних дел.

Здесь хочется привести еще одну деталь, выпукло рисующую характер князя, – в 1849 году он становится членом Императорского Санкт-Петербургского яхт-клуба. Приобретает яхту, ходит под парусом по Балтике, а уже через год одним из первых русских спортсменов (первым был лейтенант флота Атрыганьев) совершает одиночное плавание вокруг Европы из Санкт-Петербурга в Николаев.

Итак, образ изнеженного аристократа, князя «хохлацких кровей», лениво перебирающего жирными пальцами дармовые червонцы, бездельника, получающего жизненные блага едино лишь по преимуществу высокого рождения и титула, испаряется. Мы видим в конце 50‑х – начале 60‑х годов XIX века зрелого государственного человека, прилежного труженика, пусть и не большого, но самобытного ученого, прирожденного управленца, недюжинного спортсмена.

У нас только одно объяснение тому, что такой человек, как светлейший князь Кочубей, «не смог» найти финансирования своему проекту нигде в Европе и вот так запросто передал свою концессию Новороссийскому обществу: он был сотрудником Константина Николаевича Романова, одной из ведущих пружин тайной игры.

Сыграв простачка, князь в дальнейшем