Донбасский декамерон - Олег Витальевич Измайлов

полностью освобожден в сентябре 1943 года. С тех пор 8 сентября – один из главных донецких праздников. Взорам бойцов, входивших в край с боями, предстала поистине ужасная картина. Чтобы представить ее хотя бы отчасти, вспомните фотографии жутких руин Сталинграда. Так вот: вся Сталинская (позже – Донецкая) область была тогда одним огромным Сталинградом. Триста километров с севера на юг и около двухсот с востока на запад. Промышленность была стерта с лица земли. Тем, кто возвращался домой из эвакуации, поверить в это было нестерпимо больно.

Очевидец вспоминал, как со своими помощниками ехал на попутках в освобожденный Сталино знаменитый директор «Старого Юза», как традиционно называли русские металлурги Сталинский металлургический завод, Павел Андреев: «В Енакиево металлургам дали грузовик. В степи под самым Сталино встретили «виллис» наркома черной металлургии СССР Ивана Тевосяна. Андреев соскочил с грузовика, поспешил навстречу своему однокашнику по Горной академии.

“Я был у тебя”, – сказал Тевосян.

“Ну что? – взволнованно спросил Андреев. – Пострадал? Сильно пострадал?”

“Сильно, – сказал Тевосян и не стал больше распространяться. Ему, видимо, не хотелось огорчать Андреева. – Сильно, – повторил он и мягко добавил: – Поезжай, посмотри. Посмотри и подумай”».

Эксперты союзников, посетившие Донбасс в то же самое время, считали, что он на долгие годы, может быть даже десятилетия, потерян для СССР. Вывод этот не был голословным. Особенно тяжким был урон, который понесли угольная промышленность, энергетика и железнодорожное хозяйство.

Историки советского времени писали: «Оккупанты нанесли хозяйству бассейна колоссальный ущерб, исчисляемый около 50 млрд руб., в том числе только прямой ущерб угольной промышленности составил 6,3 млрд руб. в довоенных ценах. Все 882 шахты Донбасса, в том числе 324 основных и 31 шахта-новостройка, были разрушены и затоплены. Завалено, затоплено и повреждено более 2100 км основных горных выработок. Полностью или частично были выведены из строя 92 % подшахтных промышленных зданий и сооружений, 98 % сортировок и подъемных машин, 95 % котельных и погрузочных бункеров, были разрушены поверхностные и подземные электроподстанции, широко разветвленная кабельная сеть шахт, большое количество электрических машин и аппаратов. В Донбассе были выведены из строя все крупные электростанции, а также подавляющая часть районных подстанций. Уничтожена сложная система водоснабжения, взорваны земляные плотины. Почти полностью были разрушены все заводы, подсобные предприятия по производству строительных материалов. Уничтожена вся сеть связи бассейна и разветвленная сеть железных дорог».

Так что специалисты союзников имели все основания делать пессимистические прогнозы. И все-таки они ошиблись. Почему?

Начать с того, что еще в октябре 1942 года, когда вовсю кипели бои в Сталинграде, а немцы были уверены в том, что сбросят армии русских в Волгу, проектные институты угольной, металлургической, химической промышленности и электроэнергетики получили правительственное задание – начать разработку проектов восстановления индустрии Донбасса. К лету сорок третьего целым рядом правительственных постановлений готовые проектные работы были утверждены. Никто не сомневался в том, что враг будет разбит, и мы вернемся в Донбасс. И все-таки – действительность оказалось совсем незавидной. Особенно неподъемной казалась работа по восстановлению шахт – ведь выкачать надо было, без преувеличений, океан воды. При этом ряд выработок и шахтных стволов были забиты грудами искореженного металла. Некоторые с сорок первого года, когда взрывали то, что могли взорвать, наши, другие – с сорок третьего, когда уходили из Донбасса уже немцы.

При этом в Центральной комиссии по восстановлению Донбасса, созданной еще летом сорок второго, полным-полно было специалистов, которым предстоящие труды не казались невыполнимыми. Просто у них уже был опыт, которого не было ни у кого в мире. Ведь с 1943 по 1947 год главным инженером и первым заместителем начальника Бюро по составлению генерального плана восстановления угольной промышленности Донбасса работал великий русский горный инженер, академик Александр Терпигорев. За двадцать лет до этого ему уже приходилось решать подобную задачу.

Европейская слава и авторитет в мире горной науки у Терпигорева были непререкаемыми настолько, что его никто и никогда, до самой кончины его в 1959 году, не попрекнул биографией времен Гражданской войны. А в тридцатые без следа пропадали люди куда более спокойных анкетных данных. Судите сами: весной – летом 1919 года был первым, выборным при советской власти, ректором Екатеринославского горного института. Но уже в октябре того же года Александр Митрофанович принимает приглашение Антона Деникина занять должность начальника горно-топливного отдела Управления торговли и промышленности в Ростове-на-Дону. Не отказал он и Врангелю, занимая ту же самую должность в Севастополе в 1920 году. А вскоре после освобождения Крыма от белых Терпигорев становится заведующим горно-топливным отделом Севастопольского уездного отдела народного хозяйства. И возвращается в Екатеринослав. Ни малейших признаков репрессий или неудовольствия со стороны советской власти. В Терпигореве нуждались все.

По окончании Гражданской войны углепром Советской России, сосредоточенный тогда исключительно в Донбассе, лежал мертвым. Не хуже, чем после фашистов. Для сравнения. Тогдашние газеты писали, что угольный бассейн Северной Франции, уничтоженный кайзеровскими войсками, оживет не скоро. На одну только откачку воды из затопленных шахт специалисты отводили 10 лет. Французские горняки именно за 10 лет и справились. В Донбассе площади и объемы затопления горных предприятий были в два раза больше. В 1922–1923 годах Терпигорев возглавил специальную комиссию, которая обследовала более 200 шахт региона и по каждой дала подробные рекомендации к восстановлению. Это позволило справиться с восстановлением шахт менее чем за пять лет – к 1928 году.

Опыт двадцатых Терпигорев и его сотрудники и положили в основание новой программы восстановления. За дело взялись на следующий день после ухода немцев из Сталино.

Донбасский писатель Борис Горбатов, вошедший в город вместе с советскими войсками, свидетельствовал: «Через несколько часов после освобождения Сталино на единственном уцелевшем в центре города большом здании уже висел плакат: «Комбинат “Сталиноуголь” объявляет прием рабочих. Тут уже толпятся сотни людей».

Главное для начала было – получить электроэнергию. И в январе сорок четвертого в Донбассе невероятными трудами запустили Зуевскую ГРЭС. Еще раньше заработали несколько мартеновских печей в Сталино, Макеевке, Енакиево. Пошел местный металл. Ученые и специалисты горного дела ехали со всей страны. Горный инженер Виктор Гейер придумал новые схемы откачки воды и специальные насосы – эрлифты.

Но нужны были рабочие руки, много мужских рук. А мужчины были на фронте. И тогда на шахты пошли женщины. В горняцких поселках, в общем-то, женщиной на вспомогательных работах в руднике никого не удивишь. Но тогда матерям, сестрам и женам воевавших довелось и опускаться в добычную лаву, в забой, и работать и лебедчиками, и на сортировке угля. До конца 1946 года до 48 % рабочих в шахте составляли именно боевые наши женщины. И