Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 1 - Петр Александрович Дружинин

Одновременно была введена ставка выплаты за звание действительного члена Академии наук СССР – их тогда насчитывалось 164 человека; для них государство выделяло наивысшую в масштабах страны сумму месячной оплаты – 10 тыс. руб.[660], таким образом было реализовано постановление СНК СССР № 512 от 6 марта 1946 г., которым вводились оклады за академические звания. Что касается различных премий (в особенности Сталинской), то они подоходным налогом не облагались.

Вопрос о налогообложении литераторов рассматривался в присутствии Сталина, причем позиция членов ЦК и правительства в лице А. А. Жданова, Н. А. Вознесенского, А. Г. Зверева была однозначной – сохранить уже имеющуюся прогрессивную шкалу налогообложения. Кроме соображений здравого смысла в этом их укрепляли и слова Ленина из проекта программы РКП(б): «В области финансов РКП будет проводить прогрессивный подоходный и поимущественный налог во всех случаях, когда к этому представляется возможность»[661]. Руководитель ССП А. А. Фадеев занял в этом обсуждении, подробно описанном начальником отдела финансов Госплана СССР Д. С. Бузиным[662], нейтральную позицию.

Но глава государства пренебрег сторонним мнением:

«Вот что… – нарушил тишину Сталин, ‹…› – считаю нужным приравнять литераторов и работников искусств к рабочим и служащим. Безоговорочно. Те два десятка человек – стотысячников – не делают погоды в доходах государства. ‹…› Что же до товарища Ленина, то, товарищ Вознесенский, думаю, он нас не укорит за небольшой грех перед ним в части прогрессивного налога. Это первое.

Второе: надо поручить товарищу Жданову разобраться с пристрастием, как случается у нас, о чем говорил товарищ Вознесенский, что за серые и малопригодные произведения некоторые горе-писатели гребут деньги лопатой»[663].

Таким образом, именно Сталин всячески поддерживал, «прикармливал» представителей науки и литературы, создавая не просто обеспеченный слой, а действительно элиту в нищей послевоенной стране. Решение о присоединении литераторов и работников искусств к армии рабочих и служащих (правда, лишь по части налогообложения) было проведено постановлением Совета министров СССР № 2533 от 15 июля 1947 г.

Что касается профессоров-филологов, то их доходы также облагались по шкале рабочих и служащих, и лишь литературные заработки – гонорары за книги и статьи – облагались налогом по шкале литераторов (что не составляло для них основного заработка, а потому не было столь критично, как для писателей). А доходы их были достаточными: профессор имел такой же месячный оклад, как рабочий за год (около 5–6 тыс. руб.), а конкретно – профессора филологического факультета ЛГУ, занимавшие одновременно посты заведующих кафедрами, с марта 1946 г. получали заработную плату в размере 6000 руб. в месяц, и это без учета совместительств в других учреждениях, авторских гонораров и других выплат.

Совместительство и прочие выплаты преподавателям вузов

О совместительствах, как об одном из распространенных способов увеличения заработной платы профессуры, необходимо сказать особо.

Дело в том, что благожелательное отношение власти к науке вообще и к профессуре в частности предполагало и возможность увеличения заработка – чтобы, как говаривал Сталин, были «свои дачи, чтобы человек мог отдохнуть, чтобы была машина…»[664]. Именно для этого власть продолжала лояльно относиться к т. н. совместительству, когда ученый, числясь на службе, например, в ведомстве Академии наук, имел возможность совмещать эту работу с преподаванием в вузе, и наоборот.

Однако само понятие совместительства привлекало внимание государства еще с начала 1920-х гг., причем тогда совместительство было лишь возможностью выжить[665]. Первым шагом к упорядочению такой практики увеличения заработка учеными стало принятие 23 июня 1923 г. Президиумом Государственного ученого совета «Временной инструкции по тарификации работников вузов, рабфаков и учреждений, подведомственных Главнауке», уже вводная часть которой расставляет точки над i:

«Одновременное получение полных штатных окладов научными работниками по нескольким учреждениям, подведомственным Главнауке, или нескольким вузам и факультетам одного и того же вуза или рабфака, а равно при совместительствах по означенным учреждениям Главнауки и вузам или рабфакам признается недопустимым»[666].

Исключения были предусмотрены только с разрешения Коллегии НКП. Но, несмотря на такие строгости Наркомпроса, нехватка специалистов вынуждала вузы идти в обход инструкции, к тому же под ее действие не подпадало совместительство в других ведомствах. Но когда государство в процессе осуществления первого пятилетнего плана, главной задачей которого было превращение страны из аграрной в индустриальную, столкнулось с катастрофическим бюджетным дефицитом, последовали более строгие меры.

В конце 1928 г. вводится карточная система, правительством принимаются многочисленные меры, направленные как на изыскание новых источников доходов (типа постановления СНК СССР от 28 января 1928 г. «О мерах к усилению экспорта и реализации за границей предметов старины и искусства»), так и на усердное сбережение имеющихся (например, постановление Совета труда и обороны при СНК СССР «О разработке обязательных для учреждений и предприятий правил экономного расход вания бумаги» от 28 ноября 1928 г.); одновременно развернулась и борьба за рационализацию госаппарата – «его упрощение, удешевление и приспособление к нуждам рабоче-крестьянских масс»[667].

В связи с этой политикой 20 сентября 1927 г. Совнарком РСФСР принял и постановление «О государственном нормировании заработной платы», призванное в действительности снизить выплаты гражданам, после чего в министерствах и ведомствах, в том числе и Наркомпросе, началась работа по составлению штатных расписаний и упорядочению кадров. В этой связи 20 марта 1928 г. Главпрофобр НКП принял циркуляр «О предоставлении списка научных работников вузов»[668], которым обязал подведомственные учреждения подать сведения на своих сотрудников по специально разработанной форме. Однако в процессе дальнейшей работы Наркомпроса возник вопрос о так называемом совместительстве, поскольку многие фамилии оказывались одновременно и в списках вузов, и в списках научно-исследовательских институтов ведомства Главнауки и т. д.

Преследуя цель внесения ясности уже в этот вопрос, 3 сентября 1928 г. заведующий отделом вузов НКП и начальник Главпрофобра НКП подписывают циркулярное письмо, в котором руководству вузов предлагается обратить особенное внимание на «полноту сведений о совместительстве научных работников как в других вузах, так и во всякого рода учреждениях»[669], а вскоре в недрах НКП начинает разрабатываться документ «О мерах к устранению недопустимых форм совместительства службы научных работников вузов».

29 января 1929 г. Коллегия Наркомпроса РСФСР приняла следующее постановление:

«1. Работа более чем в двух учреждениях, подведомственных Главнауке, не допускается, за исключением случаев, когда участие работника в том или ином учреждении абсолютно необходимо.

2. Совместительство во втором учреждении разрешается с оплатой в половинном размере при половинном количестве часов работы.

3. Всякое совместительство может быть допущено лишь после представления учреждения по занимаемой основной должности с последующим утверждением Главнауки»[670].

С 1 апреля 1929 г. Наркомпрос сделал сведения о совместительстве обязательными при подаче документов для утверждении в должностях[671]. А когда научные работники успели сделать выбор