Дикие сердцем - Виктория Клейтон

— Я не сержусь. — Вер смотрел куда-то в сторону.

— Прости. С моей стороны было бестактностью заговорить о Джордже. Мы все совершаем ошибки в юности, как ни банально это звучит.

— Да.

Вер больше не слушал меня. Он задумчиво играл с кусочком красного воска. У него на щеках перекатывались желваки. Лицо Вера казалось точной копией лица Гая, но было немного шире. В уголках глаз залегли глубокие морщинки. Очевидно, он постоянно на солнце прищуривал глаза. Вдруг большая черная птица, громко хлопая крыльями, приземлилась на подоконник. Мы оба вздрогнули от неожиданности. Птица постучала клювом о стекло и улетела. Вер отложил воск и холодно улыбнулся.

— Я обязательно поговорю с Гаем, — сказал он. — Думаю, что ты должна дать мне ее адрес. Не волнуйся, я сделаю все, что смогу.

Я написала адрес на листе бумаги.

— Думаю, что мне лучше уйти.

— Я провожу тебя.

— Не стоит беспокоиться…

Но Вер все же проводил меня до дверей.

— До свидания, — улыбнулась я. — Я буду здесь в понедельник к десяти. Мне очень жаль. Кажется, в этом деле не обошлось без жульничества.

— Да, пожалуй. До свидания, — Вер не стал улыбаться в ответ.

Дойдя до поворота, я оглянулась. Вер все еще стоял на крыльце. Я подняла руку, но, увидев, что Вер не собирается отвечать, уронила ее. Я чувствовала себя полной дурой.

Глава 33

— Не вижу в этом ничего страшного, — сказала Прим. — Да, не легко рассказать человеку о неприглядных поступках его брата.

— Как жаль, мы так хорошо общались до этого. Несколько дней назад, когда Вер рассказывал о своих планах, он был дружелюбно настроен и полон энтузиазма.

— Ничего не слышала о его планах.

Я рассказала, что Вер собирается предпринять для сохранения зеленых насаждений и лесных бабочек, что он намерен посадить. Прим явно расстроилась.

— Должна сказать, я очень надеялась, что Вер теперь здраво мыслит, после двенадцати лет скитаний. Боюсь, что он остался таким же фантазером и мечтателем, каким был прежде. Бабочки и цветная капуста! Интересно, сколько спаржи съедается во всей Британии в течение года? Каким образом он собирается содержать такой особняк, как Гилдерой Холл, выращивая лишь экзотические овощи и фрукты? Боюсь, что ему не хватит денег оплачивать счета за уголь для отопления здания.

— Я и не подумала об этом. Конечно, ты права. О Господи! Как жаль. Он говорил об этом с таким воодушевлением, словно у него наконец появилась возможность реализовать тайные амбиции. — Мне стало жаль Вера. Жаль из-за неизбежного разочарования, которое должно было его постигнуть. — Какая ужасная вещь деньги.

— Деньги ужасны сами по себе. Но научиться зарабатывать не помешало бы. Если бы родители не оставили мне приличное наследство, я к этому времени уже овладела бы престижной специальностью и чувствовала себя совсем по другому. — Прим неторопливо помешивала кофе. — Знаешь, Фредди, я вела себя как идиотка. Сейчас мне тридцать четыре и мне абсолютно нечего вспомнить, нечем похвастаться. Я растратила юные годы, будучи безнадежно влюбленной в человека, который не обращал на меня внимания. — Прим посмотрела на меня. Она слегка покраснела. — Это был Вер. Я была влюблена в него.

Я изо всех сил старалась показать, что поражена.

— Думаю, что понимаю, почему, — все, что я смогла вымолвить.

Прим зажгла сигарету, бросила спичку на пол и виновато посмотрела на меня.

— Извини, вредная привычка, — Прим наклонилась поднять спичку. — Только теперь я стала понимать, что к чему. Я почти довольна тем, что судьба так жестоко со мной обошлась. То, что мне пришлось ухаживать за больными родителями, спасло меня от неминуемого столкновения с миром и обязанности прокладывать дорогу самостоятельно. Я продолжала любить Вера и не желала никого видеть рядом. Я не была обязана оправдывать ничьи надежды, соответствовать ничьим ожиданиям, — Прим взглянула на меня и смущенно засмеялась. — Вот как мы поступаем с мертвыми. Можно фантазировать сколько угодно и не бояться, что с тобой не согласятся.

Я сразу же подумала о своей несчастной маме. О том, что так и не смогла полюбить ее такой, какой она была, со всеми ее достоинствами и недостатками. Мне казалось, что реальный образ может повредить моей любви. Прим подняла голову и продолжила:

— Прости, что утомляю тебя, раскрывая свои секреты. Я начала этот разговор, потому что должна выговориться. Только сейчас я поняла, что не желаю снова испытать то, через что когда-то прошла.

— Я не чувствую себя утомленной, наоборот…

— Ты стала мне ближе, чем кто бы то ни было, — сказала Прим сдавленно. — Кажется, я становлюсь слишком сентиментальной.

— Можешь мне довериться. Расскажи, что заставляет тебя копаться в себе?

— Встретив Вера после долгой разлуки, я сразу поняла, что у меня не было ни малейшего шанса. Он никогда бы не полюбил меня. В этот момент я поняла также, что и сама больше не люблю его.

— Он очень изменился с тех пор?

— Нет, он остался почти таким, как прежде, разве что теперь выглядит более мужественным. Вер стал сильнее и крепче, раздался в плечах. Я до сих пор полагаю, что Вер является нашим дорсетским ответом Гарри Гранту[73]. Его характер также не изменился. Изменилась я. Я больше не та романтически настроенная юная школьница. Сейчас я понимаю, кто такой Вер, понимаю, что никогда не смогу предложить ему то, что он ищет в женщине. Он остался романтиком и Дон Кихотом. Он всегда таким был и всегда таким будет. Ему нужна неземная красавица с мечтательным взором, готовая идти за ним на край света. Я стала понимать себя лучше. Я никогда не смогу последовать за ним. Я слишком приземлена, слишком прагматична. Вер желает утонченности, загадочности, неопределенности, страсти. Мне хочется стабильности, уверенности в завтрашнем дне, обеспеченности. Одна из причин, по которой люди влюбляются, — это то, что они видят зеркальное отражение себя в объекте любви. Любовь заставляет людей дышать и мыслить в унисон. Рядом с Вером я чувствую себя громоздкой, неуклюжей и немного смешной. Мы слишком разные. Мы никогда не сможем быть вместе. — Прим замолчала и затянулась сигаретой. «Кажется, у Эдварда появился шанс», — подумала я. Прим выдохнула идеальное кольцо дыма изо рта и стала смотреть, как дым растворяется в воздухе. — Прощай, старая любовь, — помолчав, сказала она.

«Здравствуй, новая любовь!» — сказала я про себя.

На следующий день я, Прим и Бар отправились навестить миссис Рокер. Стоял прекрасный майский день. Грачи громко переговаривались между собой на ветвях деревьев. Разноцветные бабочки порхали вокруг и собирали нектар с цветов вместе с пчелами. Бар помчалась вперед и стала собирать букет. Длинная юбка сковывала ее движения. В конце концов Бар подвернула юбку почти до бедер, обнажив круглые с ямочками колени и очень грязные ступни. Прим была одета в простые бриджи. Вместо привычного джерси сегодня на ней была старая клетчатая рубашка. На мне болтались рабочие джинсы, не очень чистые, зато очень просторные и поэтому удобные.

Мы втроем, должно быть, выглядели довольно странно. И если бы Вер был повнимательней, то, безусловно, заметил бы, как мы несуразно одеты. Он встретился нам на тропинке. Хлоя, которая трусила вслед за ним, с громким лаем бросилась ко мне. Птицы, потревоженные шумом, поднялись в воздух. Хлоя провела ночь в коттедже, рядом со мной, а наутро убежала в Гилдерой Холл. Было очевидно, что ее преданное собачье сердце разрывается надвое.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Прим.

В руке Вер держал книгу и открытый блокнот.

— Исследую типы деревьев для Общества охраны дикой природы. Они должны вскоре приехать. Мне хочется подогреть их аппетит. Я обнаружил несколько дубов, которые имеют явные признаки гибридов.

— Думаю, что все дело в тех двух турецких дубах, которые растут ниже по реке.

Вер в первый раз с интересом взглянул на Бар.

— Ты разбираешься в растениях?

— Немножко, — ответила Бар с напускной скромностью.

Сегодня она была на удивление хороша: ниспадающие выбеленные волосы, румяные щеки и живописный букет в руках. Наклонившись, она погладила собаку, а я стала размышлять о том, кто из нас троих больше всего подходит под описание идеальной женщины, которое дала Прим. Меня пронзила мысль: никто не может сравниться с Бар. Вне всякого сомнения, она была необычной, не похожей на других. Вер смотрел на нее, не отрываясь. В его глазах читалось нечто большее, чем обычный интерес.

— Вы не знакомы? — Прим взяла инициативу в свои руки. — Вер Гилдерой. Барбара Уоткинс.

— Я могу показать вам в лесу множество любопытных растений, — сказала Бар. Ямочки заиграли у нее на щеках.

— Вы можете показать?

Теперь шли по тропинке парами: мы с Прим впереди, позади Бар без умолку тарахтела что-то Веру. Хлоя металась от одной пары к другой. Мы сделали крюк, чтобы полюбоваться на одинокое дерево, которое стояло чуть в стороне. Могучий ствол подпирал пышную зеленую крону.