Ты – всё - Елена Тодорова

при этом за реакцией Нечаева. Несколько раз он повторяет требование. Продолжаю сбавлять до тех пор, пока следуют указания.

«Красный», — получаю зрительный сигнал в мозг.

Торможу перед белой линией. Мотоцикл Яна застывает сбоку от моего. Знаю, что это он, хоть и не смотрю на него.

Как вдруг… Ощущаю прикосновение к руке, которую опустила вниз, чтобы расслабиться. Перчаток на мне нет. Обветренная кожа горит после. В кончиках пальцев покалывание. А тут еще интимная мануальная терапия.

Ян разминает мою кисть, пока не вскидываю на него взгляд. Да и после этого не отпускает. Просто снижает физическое давление.

— Все в порядке?

Сильный голос наполняет мое тело искрами. С вибрациями стреляет по организму ток.

— Отлично. У меня все отлично! — толкаю я сипловато.

Нечаев кивает.

И замечает строго:

— Будь внимательнее. Это не первый «красный».

— Черт… — выдыхаю с досадой.

— Больше сотки пока не разгоняйся.

Это требование встречаю с сопротивлением. И хоть мы не видим глаз друг друга, вероятно, Ян мое негодование улавливает по незначительным движениям.

Поглаживает мои пальцы. Смиряет.

— Не артачься, Ю. Будет спокойный участок, дам добро.

— Хорошо.

— Нужна экипировка. На руки тоже защита обязательна, — последнее, что он замечает, будто бы взяв себе на заметку, прежде чем включается зеленый сигнал светофора.

Стартую первой. За мной — Илья. Ян задерживается, чтобы надеть перчатку, но быстро нас догоняет.

А вскоре и вовсе вырывается вперед, чтобы курировать путь.

Несколько поворотов, и мы оказываемся на пустой трассе.

Знаками Ян дает понять, что это тот участок, где можно увеличить скорость. Я разгоняюсь почти до ста пятидесяти, пока не осознаю, что мне этого достаточно. Улыбаюсь, визжу, даже смеюсь и периодически задерживаю от восторга дыхание.

Илья выполняет пару завораживающих трюков и, разгоняясь, уносится в темноту.

Мы же с моим Нечаевым движемся синхронно. В чем, естественно, исключительно его заслуга. Пока я торчу от драйва и наслаждаюсь всеми сопутствующими эмоциями, он подстраивается под скорость моего байка и держится рядом.

У меня сердце так бахает, словно я марафон бегу. И дыхание также сбивается. Какие же одуряющие гормоны расщепляет моя кровь! Уникальная комбинация. Этот вид удовольствия ни с чем не сравним.

В конце посадки Ян дает знак следовать за ним и сворачивает. Еще какое-то время мчим по гладкому, как стекло, асфальту. А потом… Оказываемся на смотровой площадке нашего прошлого.

Заглушив моторы, снимаем шлемы и, закрепив их, напряженно смотрим друг на друга.

— Я хочу научиться так, как Илья, — нарушаю тишину.

Голос подрагивает, потому что волнение не стихает. Да и вряд ли скоро стихнет. Слишком мощный заряд получила. Тело тоже трясется прилично, словно замерзла. Но я ведь понимаю, что проблема не в температуре.

— Даже не надейся, — отсекает Ян.

— Как это называется?

Странно, но мое дыхание еще отрывистее становится. Хватаю по верхам часто-часто и при этом с резкими паузами.

— Что именно, Ю?

— Когда во время движения поднимаешь переднее колесо в воздух?

— Вилли. А если понятнее для народа — закозлить.

— Хм…

— Ты так делать не будешь. Козлят только парни.

— Неправда! Я видела девчонок, вытворяющих подобное.

Нечаев ухмыляется, но быстро возвращает себе серьезность.

— Это неправильные девчонки, Одуван.

— Я тоже неправильная! — протестую по-детски обиженно.

Он смеется.

И переходит к прямой провокации.

— Докажи.

— Тебе еще нужны доказательства?

— Конечно, — подтверждает спокойно. — Я думаю, — приподнимая брови, выдерживает столь искушающее выражение лица, что у меня судорогами живот сводит. — Думаю, мне тебя еще портить и портить.

Покусываю губы.

— А почему вы, Ян Романович, решили, что эта миссия возложена на вас?

— Иди сюда, Ю, — голос Яна становится вкрадчивым.

Незамедлительно вызывает мурашки. Едва они слетают, осознаю, насколько разгоряченная сейчас моя кожа. Контраст температур выносит мне мозг. Однако нервы закорачивает не только в голове. По всему телу.

Двигая бедрами, взволнованно ерзаю на сиденье. То вперед, то взад, пока не понимаю, что выглядит это, очевидно, достаточно пошло. Ян смотрит с тем сексуальным голодом, который обычно в процессе секса выплескивает.

— Иди сюда, Ю, — повторяет жестче.

И я больше не могу сопротивляться.

Соскальзываю на землю и практически сразу же в объятиях Нечаева оказываюсь. Он сам ставит мой мотоцикл на подножку и, не дав мне лишнего вздоха совершить, усаживает на свой.

Упираемся лбами, а у меня начинает щипать губы.

— Знаешь… — шепчу, ощущая как свою дрожь, так и его. — С тобой у меня часто возникает ощущение, будто я на воротах стою, а ты атакуешь.

Приглушенный смех Яна так восхитителен и сладок, что я зажмуриваюсь. И в это время трещу, как контактирующая с влагой взрывная карамель.

— Ты же знаешь, что со мной у тебя нет шансов, Зай?

— Эй! — восклицаю возмущенно, словно это не является правдой. Отрывая глаза, заявляю: — Я так не думаю!

Нечаев изгибает бровь, но снисходительно делает вид, что верит.

— Почему ты бросил футбол? Ты же так любил…

Отворачивается раньше, чем я успеваю договорить. Смотрит в сторону. Хмурится. Молчит. Сжимает челюсти так люто, что не только прочерчиваются скулы, но и различим скрежет зубов.

— Ответь мне, — прошу задушенно. — Сам ведь требуешь так много!

Пронизывает взглядом.

— В один момент понял, что должен двигаться дальше. Вот и все.

Вот и все? А кажется, что скрывается нечто большее. Иначе бы так не реагировал.

Но что ему скажешь?

Приходится продолжать задавать вопросы.

— Почему ты не пошел работать в компанию отца?

Взгляд наглее, глубже, алчнее. Распечатывает. Вскрывает на живую. Без анестезии.

— Потому что ты бы туда не пришла, — ошарашивает Ян.

Сам же никаких эмоций не выдает. Настолько беспристрастно эту информацию сообщает, что звучит попросту жестоко.

— Супер, — хрипло ерничаю я.

Скрещивая руки на груди, расстроенно замолкаю.

— Раньше думал, самые близкие — это по крови, — проговаривает Нечаев серьезно и одновременно по-особенному внушительно. — Разлука с тобой продемонстрировала, что не всегда эта теория работает. Есть исключения.

— И что это значит, Ян? — выдыхаю с трудом.

— Тебя недоставало так, словно я с тобой родился, — признается с тем удивительным сочетанием грубости, важности и нежности, на которые только Ян Нечаев способен. — Как жизненно важного органа, Ю. Как сердца, печени, почек, легких, кожи… — выдает с таким давлением, силой и скоростью, что поражает, как автоматная очередь. Мне даже кажется, что я запах пороха чувствую, пока я задыхаюсь, а он срывает. — Блядь… Всего, сука, сразу, Ю!

— Что же мешало тебе вернуться?! Что, Ян?! Раньше, чем через год!!! Не знаю, чем ты занимался… Как справлялся… А я реально много пережила!

И снова он молчит.

Смотрит — до дна души достает. Когда пытаюсь отвернуться, ловит мое