Оставить на память - Лина Ласс

же в гостях. — Генри ясно ощутил чувство дежавю. Точно такой же вопрос он задал пять лет назад, когда она сказала, что помыть тарелки — это меньшее, что она может сделать в ответ на заботу о ней. За окном точно так же шёл дождь и сейчас Ника вновь кладёт тарелки в его раковину… значит и вечер должен закончиться точно так же.

— Прибираюсь, — она аккуратно сложила в мойку посуду и набрала воды. Генри с волнениием слишком быстро встал из-за стола и подошёл к ней.

— А что с твоим сердцем?

— Моим? — она обернулась.

— Разве оно не было разбито? Ты сказала, что тебе было больно, когда ты узнала, что я встретил кого-то. А ведь тогда ты ждала моего ребёнка.

— Что ты хочешь от меня услышать? Что я была раздавлена? Да, ты двигался дальше в то время, когда я не могла представить, что может ждать меня в ближайшем будущем как мать-одиночку. Но ты же ничего не знал и в этом была виновата только я одна!

— Нет, ты здесь не при чём. Если бы обстоятельства сложились иначе, ты не только бы дала мне знать обо всём, ты бы даже не бросила меня. — Генри подошёл к ней вплотную, приперев Нику к столешнице и взял её за талию. — А я бы тебя не отпустил.

Он наклонился и лбом прикоснулся к её голове, ощущая её волнение и трепет, дрожь и горячее дыхание.

— И сейчас я тоже не хочу тебя отпускать и никогда не отпущу. Все эти годы я хотел только этого. Твои рисунки, спрятанные в столе, всегда напоминали о тебе. Но даже, если бы их не существовало, я бы не смог тебя забыть.

— Почему? — едва выдохнула Ника.

— Потому что все эти годы я любил только тебя.

И не дав ей опомниться Войт накрыл её рот поцелуем. И она без сопротивления ответила ему. Глубоко, жадно, он впивался в её губы, чувствуя как возгорается желание. В джинсах тут же стало тесно. В ответ Ника изо всех сил прижималась к нему, обхватив руками его шею, тёрлась об него бёдрами как кошка по весне, доводя его до пика возбуждения. Каждое её движение были как бомба замедленного действия. Войту показалось, что если не притормозить, он взорвётся. Изо рта обоих вырвался сладкий стон и Генри с трудом отстранился.

— Скажи… — он тяжело дышал, с трудом ловя воздух, точно так же как и она. — Скажи, что ты чувствуешь?

— Боль, — и в её глазах действительно промелькнуло отчаяние.

— Почему?

— Потому что не могла сказать этого раньше. Я люблю тебя. Люблю с тех самых пор, как ты впервые мне открылся. И все эти годы, каждый раз, когда я смотрела в отражение твоих глаз в нашей дочери, я любила тебя только больше.

Генри казалось, что он теряет опору. Он сильнее сжал в своих руках её хрупкое тело и обрушился на неё с новым поцелуем. Его язык проникал в неё всё настойчивей и яростней. Её вкус кружил голову. Снова аромат вина и запах этой женщины смешались в жгучий коктейль.

Не отрываясь от Ники Генри задрал её платье, сжимая нежную кожу. Ему хотелось слиться с ней в одно целое, чтобы чувствовать то же, что и она. Войт подхватил её за ягодицы и посадил на столешницу. Она тут же обвила его ногами прижимая к себе. Почувствовав силу его эрекции, она коварно улыбнулась, облизав припухшие губы. Рукой он продолжал исследовать её, пока не дошёл до тонкого белья, отделявшего его от самой нежной части её тела. Слегка оттянув ткань, он двумя пальцами проник в неё. Стон, который вырвался из Ники, он старался заглушить поцелуем. Внутри во влаге и тепле его пальцы легко скользили, вознося её на высший уровень наслаждения.

Другой рукой Генри расстегнул несколько пуговиц на её платье и распахнул его. На Нике не было белья и он тут же присосался к её соску. Мучая и кусая её нежную плоть, он продолжал двигать пальцами в её лоне. Едва сдерживая крик, она вцепилась в его волосы. От одного этого чувства, что Генри как ребёнок играет с её соском уже можно было кончить, но его проворные пальцы разжигали огонь в её щели.

Как долго Ника хотела вновь ощутить его в себе! Это желание разрывало её с тех пор, как она провела ночь в его доме, а в последние два дня и вовсе стало невыносимым. И вот теперь она дала волю своим чувствам.

Она видела как Генри сдерживается, стараясь доставить ей удовольствие, забывая о себе и своих потребностях, и решила взять всё в свои руки. Ника по-хозяйски взялась за его ремень и потянула на себя. Генри оторвался от её груди и смотрел, как её пальцы быстро расправляются с ширинкой и ныряют к нему в джинсы. Прикосновение её руки к члену заставило его забыть как дышать. Она ловко, со знанием дела водила ладонью сверху вниз, заставляя его ноги подгибаться. Не выдержав, он застонал, уткнувшись в её плечо. Ему не хотелось потревожить ни мать ни дочь, но Войт боялся, что не сможет сдержать кипевшую в нём страсть.

Всё это время, что Ника была рядом, он чувствовал себя на пределе, сдерживая эмоции и нахлынувшие чувства. Но теперь незачем их было скрывать. А взамен Ника ответила ему тем же. Она набросилась на него, словно дикого зверя выпустили на волю. Генри чувствовал её голод, дикий и необузданный. Ему не хотелось думать, были ли у неё другие мужчины за это время. Ведь то, как она управлялась с его членом, говорило об искушённости.

Внезапно она остановилась. Глядя ему в глаза, хитро улыбаясь, будто хищница, она упёрлась в него ножкой и надавила, заставив его отойти на полметра. Приподняв платье, она ловко сняла трусики, откинув их в сторону. Не отрывая взгляда от лица Войта, она раздвинула ноги, будто приглашая. Но Генри, словно завороженный, смотрел на открывшееся перед ним соблазнительное видение. Потемневшие зелёные глаза, смотревшие с поволокой, влажные губы, разметавшиеся по плечам волосы и белая кожа обнажённой груди.

— Чего ты ждёшь? — прошептала Ника.

Это фраза была как команда "фас". Генри оставил всё, что его сдерживало, набросившись на неё с поцелуем. Он приспустил джинсы и подхватив Нику за ножку резко вошёл в неё, не сдержав стон. Она охнула, содрогаясь.

И тут Войт замер. Ещё один толчок и он кончит. Тяжело дыша, он совладал со своим желанием, легко прикасаясь губами к