Оставить на память - Лина Ласс

от которого кружилась её голова. В первый раз он надел при ней что-то кроме футболки и джинс. Они впервые танцевали…

Как много ещё будет этих "первых раз"? Как много им ещё предстоит узнать? И это вовсе не пугало, ведь они принимали друг друга со всеми недостатками, познавали лучшее и худшее в своих характерах. Даже успели поссориться на пустом месте. И ей хотелось этого также как и ему — ссориться и мириться, обижаться и заниматься любовью, плакать и радоваться. Главное, через всё это хотелось пройти вместе.

— У нас не было первого танца, — прошептал Генри. — Будем считать, что это он, миссис Войт.

— О нет, — усмехнулась Ника. — Миссис Войт — это твоя мама.

— Хорошо. Моя любимая, моя желанная, мать моего ребёнка, — каждое ласковое обращение он подкреплял поцелуем, от которых по её телу прокатилась волна жара.

Ника посмотрела на него из-под ресниц, и румянец разлился у неё по щекам.

— Детей…

Генри остановился. Его сладкая улыбка сменилась озабоченностью.

— Это мой свадебный подарок тебе, — улыбнулась Ника. — Ты ведь сказал, что хочешь увидеть как растёт твой ребёнок.

Войт прильнул к её губам. Не стесняясь остальных гостей, он подхватил её за талию, подняв над полом, и вторгался языком в её рот, разливая внутри неё желание. Кружа ей голову поцелуем, он вырвал из её губ непристойный стон и только тогда остановился, тяжело дыша. Его глаза потемнели, но в них было только одно чувство — любовь.

— А мне нечего тебе дать столь же равноценное, даже если я преподнесу тебе весь мир на блюдечке.

— Ты подарил мне уже всё, что только мог. Всё, что для меня важно. Свою любовь, наших детей, каждый проведённый с тобою миг, каждый поцелуй… свободу.

Ника взяла в ладони его лицо и вытерла с его щеки набежавшую слезу. "Ты не должен бояться показаться слабым", — однажды сказала ему одна девушка с зелёными глазами. И его слабость видела только эта девушка, ведь его слабостью была она. Он кивнул и поцеловал её руку.

— Только в этот раз большую новость мы сообщим нашей дочери вместе?

— Конечно.

Они покидали праздник далеко за полночь, когда Марго уже валилась с ног. У порога особняка они распрощались с новоиспечёнными супругами, пожелали друг другу удачи. Войт поблагодарил Аню лично и пожал руку Павлу, обещав в скором времени навестить их в Москве. Когда им подали машину, Генри уложил на заднее сиденье дочь, где малышка, едва расслабившись на тёплом сиденье, провалилась в сон. Он обошёл авто и сел за руль. Но Ника не спешила оказаться рядом. Она стояла на улице, смотря в темноту ночи и чувствуя непривычную безмятежность.

Никто не следит за ней, никто не контролирует. Оковы сняты и выброшены.

Она прислушивалась к ветру и всё ещё игравшей лёгкой музыке, слушала как переговариваются в саду гости. Чей-то смех раздавался неподалёку. Она впитывала все эти звуки, звуки спокойной мирной жизни, и будто заново училась их понимать. Ночь теперь не казалась ей страшной и пугающей, она несла безмолвие и тишину, прерываемая лишь пением ночных птиц и шелестом ветвей.

Она открыла дверь и села в салон.

— Всё хорошо? — Генри взял её за руку и обеспокоенно посмотрел на неё. Ника в ответ кивнула и улыбнулась, откидываясь на кресло. В этот раз она не стала смотреть в боковое зеркало или оглядываться на заднее сиденье, как делала это обычно. Теперь она будет смотреть только вперёд, в ту же сторону, куда смотрит её муж.

— Лучше не бывает.

Конец