Оставить на память - Лина Ласс

от управления дизайнерским бюро. Им всем нужно было восстановиться и восполнить время, проведённое в разлуке. На какое-то время они втроём пропали из поля зрения, укрылись в "доме, где всё началось". Теперь они так и никак иначе называли свой дом на острове. Несмотря на неприятные события, что здесь произошли, приятных воспоминаний было гораздо больше, и они старались пополнить их как можно быстрее. Первым из них стало то, что Ника наконец смогла увидеть, как свет заката отражается в западном окне.

За то время, что они пропали со всех радаров, Анна периодически пыталась дозвониться до подруги. На письма о подтверждении её присутствовия на свадьбе Ника не отвечала. Вся почта вообще оставалась непрочитанной. И только за неделю до торжества Ника сама связалась с ней и сказала, чтобы Аня готовила три дополнительных места — для неё, Генри и Марго, про что тут же прознали папарацци, которых теперь гоняла охрана, нанятая Павлом.

Когда они встретились за день до торжества, Аня заметила на безымянном пальце подруги тонкое золотое кольцо. И Ника призналась, что в тайне ото всех они с Генри поженились неделю назад в Лондоне. Они уже обратились в суд о признании Войта отцом Марго и ожидали решения.

— Об этом не знает даже его мама. Не о нашей женитьбе, не о суде. Ты первая, — попыталась она оправдаться. — Генри и Марта два месяца назад оформили развод, не привлекая к себе внимания прессы, а две недели назад он сделал мне предложение. Мы оба не хотели праздника, в последнее время к нам и так приковано слишком большое внимание. Надеюсь, ты не в обиде, что я не позвала тебя на свою свадьбу?

— Ну… — глаза Ани покраснели. — Вообще-то немного обидно. — Она усмехнулась, и одинокая слеза прочертила её лицо. — Но я рада за вас. Понимаю, лишняя шумиха вам сейчас совсем не нужна. В конце концов, семья — это, наверное, единственное, что представляет ценность.

Тогда Аня потребовала с Ники обещание в любом случае быть рядом с ней у алтаря. И сегодня она исполнила свой долг.

Ника подошла к невесте и поправила вуаль и несколько прядок в её причёске.

— Спасибо тебе ещё раз, что спасла нас, — она обняла Аню и почувствовала ответное объятие.

— Я бы себя не простила, если бы не сделала всё возможное и невозможное, — ответила её подруга.

— Я слышала, что ты обещала Полу Гитису придушить его своими собственными руками.

Аня рассмеялась.

— За что попросила у него прощение почти сразу.

В дверь туалета постучали, и раздался голос Павла:

— Я знаю, что ты там куришь. Вонь идёт даже из-за закрытой двери. И владельцы особняка уже выписали мне штраф, который тебе придётся отработать.

Его голос не был столько раздражённым, сколько заигрывающим, не оставлявший и тени сомнения, что за фразой про отработку штрафа, скрывалось что-то фривольное. Аня вновь засмеялась и распахнула дверь в притворном испуге.

— О нет! Что я натворила? Надеюсь, штраф не будет непосильным для меня?

— Посмотрим, — Павел игриво поцеловал свою жену за ушком и увлёк за собою в зал.

Ника, наблюдавшая за их заигрываниями, проводила их взглядом и обернулась к зеркалу, осмотрев себя с головы до ног. Раны на её лице зажили, оставив маленький шрам над бровью. Тело избавилось от синяков и переломов, только иногда боли в боку давали о себе знать. Сегодня впервые за несколько месяцев она надела привычное для неё элегантное платье и высокие каблуки, хотя в Норвегии стала привыкать к свитерам и тёплым штанам. Волосы были уложены элегантными локонами на одно плечо, открывая тонкую шею, на которой поблёскивал точно такой же крестик, который Генри подарил Марго. Он сделал копию украшения и отдал ей в день их свадьбы.

Она всё ещё не могла привыкнуть к тому, что выглядит как прежде. Впервые взглянув на себя в больнице, она в ужасе отвернулась от зеркала и расплакалась. Врачи думали, у неё случился срыв из-за того, что Ника решила, что её внешность не станет прежней. Но смотря на своё отражение она вновь и вновь воскрешала в своей памяти страшные моменты произошедшего с ней. К ним примешивался страх за Марго, и мрачные мысли тягучим покрывалом оплетали её плечи. И только когда синяки стали бледнеть, а раны затягиваться, её тревоги стали отступать.

Ника вышла в зал, где среди аккуратно расставленных столиков, танцевали жених и невеста в компании многочисленных гостей. Она заметила среди толпы своего мужа, держащего дочь на руках и пытающегося выделывать что-то похожее на вальс. Генри за пару месяцев успел отпустить бороду, но перед свадьбой привёл её в порядок, потому что без ухода она топорщилась как попало, и он снова стал похож на того самого мужчину, чья собака напугала её до чёртиков. Но сегодня он выглядел как никогда элегантно, одетый в строгий чёрный смокинг с галстуком-бабочкой.

Марго на его руках улыбалась. Ей явно доставлял удовольствие этот нелепый танец. Сегодня она наконец веселилась от души, выбравшись из своего кокона, и даже успела подружиться с другими детьми. Но всё равно немного сторонилась шумной компании. Она стала называть Генри папой ещё в больнице, когда отказывалась слезать с его рук. Врачи с трудом уговорили её на то, чтобы она отпустила его на время, пока они обрабатывали ей раны. В машине скорой она молчала, пребывая в оцепенении, и первой фразой, что она сказала в больнице была "Папа, ты будешь рядом?"

Ника остановилась рядом с их столиком, наблюдая за танцем отца и дочери, чувствуя как тепло растекается в её груди. Всегда, когда она смотрела на них, на неё опускалось ощущение безмятежности, будто душа обретала желанный покой. Им троим давно не хватало праздника и тёплой компании. А здесь и сейчас они наконец смогли почувствовать себя расслабленно.

Генри завидел наблюдающюю за ними жену и, опустив Марго на пол, протянул ей руку. Малышка постояла в нерешительности пару секунд, а затем вприпрыжку побежала к детскому столу. Ника коснулась его руки и крепко ухватилась за ладонь. Войт обнял её за талию и прижал к себе. Он вёл уверенно, и в его объятиях было так спокойно. Его борода щекотала ей щёку, а она вдыхала аромат дорогого парфюма. Кажется, он в первый раз за всё время, что они были вместе, позволил себе нанести аромат на кожу. Ей нравился этот запах, но он никогда бы не сравнился с его естественным мужским ароматом, который она вдыхала каждый раз, находясь с ним рядом, и