Оставить на память - Лина Ласс

— Прошу, убери пистолет, Влад! — крикнул Генри. Он понимал, что сейчас, когда рядом их дочь, начинать перестрелку нельзя. — Они не будут стрелять. Но прошу, отпусти Нику и Марго.

— У меня на них были свои планы. Ты в них, кстати, тоже входишь.

Генри сделал шаг навстречу.

— Стой где стоишь, твою мать! — Влад дёрнулся назад. Послышались щелчки затворов, и друзья Генри вновь подняли оружие.

— Уберите! Уберите, там ребёнок! — крикнул им Войт, но это не подействовало.

— Прикажи им опустить стволы! — Влад был на пределе и каждый миг Ника ожидала грохота выстрела. И тогда всё закончится. По крайней мере для неё. Но она не желала, хотя бы до тех пор, пока не будет уверена, что с её малышкой всё хорошо.

— Войт, ты же не хочешь, чтобы пострадала девочка? — раздался голос Лиды, и это словно послужило сигналом всем замереть. — Тогда опустите оружие.

Ника попыталась вывернуться из рук Влада, чтобы увидеть бывшую няню, и заметила Марго. Девочка оцепенела, уставившись куда-то в одну точку и втянув голову в плечи. Она даже не старалась держаться за Лиду, позволяя ей держать себя на руках. Ника с облегчением прошептала имя дочери. Она жива и здорова. Только очень напугана.

— Опустите, — раздался голос Генри. Друзья, наконец, послушались его, увидев ребёнка. Войт обернулся к няне и протянул к ней руку. — Лида? Верно?

— Она его сестра! — выкрикнула Ника. Она ожидала очередного удара, но его не последовало. Генри остановился. Его взгляд, направленный к этой женщине, вдруг охладел. Он думал, что она жертва обстоятельств, и её можно будет уговорить передать ему девочку. Но всё оказалось гораздо хуже. Это змея, которую Ника пригрела на груди. Вот как её выследили — постаралась та, которой Ника доверила самое дорогое в своей жизни. Кулаки непроизвольно сжались, представляя, что они смыкаются вокруг шеи этой предательницы.

Ника видела, как молчаливый гнев охватывает Генри, как расширяются его ноздри, как сжимаются пальцы. Сейчас, главное, чтобы он не сорвался, не навредил ни себе ни Марго.

"Держись, прошу тебя, держись".

Движение за его спиной отвлекло её. Неясный силуэт, выбираясь из оврага, распрямился во весь рост позади Войта и вскинул руку.

— Сзади! — выкрикнула она со всей силы и горло тотчас опалило огнём. Войт успел обернуться, но поздно. Раздался выстрел. Ника успела заметить, как кровь брызнула из его спины, окропляя стоящего рядом с ним полковника. Она вздрогнула как от удара, видя, что Генри падает на спину.

— Нет! — Из её горла вырвался хрип. Ноги подкосились и она почти повисла на руках Влада.

Смит среагировал быстрее и, почти не целясь, послал пулю прямо в лоб стрелявшего. Голова водителя дёрнулась, и он упал навзничь, исчезнув в кустарнике. Внезапный толчок в спину заставил Нику упасть вперёд. Она успела выставить руки, но ладони тут же обожгло, оцарапав их до крови.

Над головой прогремел выстрел. Затем ещё один с другой стороны и вот уже канонада хлопков раздалась, казалось, со всех сторон. Ника накрыла руками голову, стараясь слиться с дорогой и молясь только о том, чтобы ни одна пуля не попала в её дитя. Она вслушивалась в выкрики, стараясь распознать среди них детский голосок. Но звон стекла и металла, свист срикошетивших пуль, не позволял ей что-то расслышать. Рядом кто-то упал, задев её по руке, но она не решилась поднять голову. Было страшно увидеть ещё один труп, но ещё страшнее было узнать в нём любимое лицо.

Выстрелы прекратились так же внезапно, как и начались. Ника слышала только биение своего сердца, которое казалось таким же громким как и звучавшая до этого перестрелка. Она чувствовала, как подрагивает её нога и всё тело охватывает оцепенение. Через силу она повернула лицо к тому, кто лежал рядом. Безжизненные застывшие глаза Лиды смотрели прямо на неё. На её груди расплывалось красное пятно, уже успев пролиться на дорогу кровавой лужицей.

Ника содрогнулась от отвращения. Ей было ничуть не жалко ту, кто предал её доверие, кто продал её своему безумному братцу. Она получила своё. Но вид этих мёртвых глаз пронзил её насквозь. Вот она — смерть. Была совсем рядом с ней, но забрала с собой того, кто это заслужил. Двое других, кто ехал с Лидой в машине лежали недалеко лицами вниз, и было неясно, мертвы ли они или только ранены. Но ни один из них не подавал никаких признаков жизни.

Ника приподнялась на локтях. Услышав жалобный писк, она оглянулась на звук и ахнула. Влад, покачиваясь на ногах, стараясь удержать равновесие, держал под мышки её дочь. Марго как кукла висела на его руках. Всё лицо её было в слезах, она тихонько попискивала, не в силах позвать на помощь. У её горла сверкало лезвие, которым Влад разрезал стяжки на руках Ники. Его плечо и шея были красными от крови, но нож он держал твёрдо. Или рана была неглубокой или это была не его кровь.

Ника не отрывая взгляда от лезвия переползла через тело Лиды. Её глаза застилал туман, и она тащилась по земле почти на ощупь, пока слёзы не пролились обжигающим потоком по щекам. Не поднимаясь на ноги она встала перед Владом на колени, протянув к нему руки.

— Умоляю… отпусти её…

Она готова выполнить любое его желание. Быть кем он захочет, спать с ним, если он захочет, делать, что он прикажет. Но должно же в нём остаться что-то человеческое! Он должен внять её мольбам. Он и так уже причинил ей боль. Перед глазами вновь промелькнуло видение падающего на спину Генри, и спазм в груди заставил её сложиться пополам. Он убил её любимого, а теперь готов лишить её последнего, что может держать её на этой земле. Грудь словно разрывало острыми когтями. И физическая боль так тесно переплелась с душевной, что тело, казалось, сгорает живьём. Ника опиралась на руки, припадая к земле, словно рабыня перед своим хозяином в надежде, что он одумается, увидев её преклонённой.

— Я сделаю всё, что пожелаешь, — с надрывом произнесла она. — Ты получишь свои деньги, мне они не нужны. Если хочешь, возьми меня, я не буду сопротивляться. Но прошу, не причиняй ей вреда!

Ника подняла голову, ожидая решения своего мучителя, но тот смотрел вовсе не на неё, а на того, кто был за её спиной.

— Влад, — этот голос остановил потоки её слёз. Нет, не может быть! Её разум помутился, и теперь она