Красноармеец - Владимир Геннадьевич Поселягин

с такой профессией не самое простое дело. Я уже делал попытки уйти в тыловики или в снабженцы, даже на освободившееся место ротного старшины, не получилось. И подкуп не помог, по рукам моим помощникам надавали, одного так в окопы сослали, чтобы голова проветрилась. Не зря сослали, пуля в лоб. Проветрилась. Начали вводить погоны, это официально зачитали, даже в медсанбате, что вызвало гул разговоров и обсуждения. Золотопогонниками стали. Раньше били их, теперь сами носить будем. Разговор и раньше об этом ходили, но всё же у многих если не шок вызвали, то близко. В общем, ввели, но пока новая форма не прибыла, в старой ходим. Кто-то из франтов самодельные делает, но я к таким не относился. Прибудет форма, переоденусь, но пока нафиг не надо.

Ладно, что там дальше? Сталинград наши взяли, три дня назад, я ещё в медсанбате находился, капитулировали немцы. Наши праздновали, в Москве салют был. Почти сто тысячная группировка, шесть генералов и Паулюс. Он и тут был. Так что дивизия была в выведана в резерв, пополнялась и отдыхала. Заслужила, получив звание Восемнадцатой гвардейской, Сталинградской. До немцев было километров пятьдесят, там линия фронта. На такое расстояние от города, или того что от него осталось, их отогнали. В остальном, Новороссийск взят, Крым пока не освободили, все силы кидали под Сталинград. На остальных фронтах скорее сдерживали, в обороне, так что по сравнению с летом сорок второго, сильных изменений не было, где-то немцы продвинулись, но не сильно. Бои местного значения. Как сказал комиссар дивизии, кто победит, решалось тут, в Сталинграде, и знаете, подумав, я понял, что он прав. По сути тут в Сталинграде мы сломали хребет Вермахту. Да, под Москвой тоже нехило им накостыляли, рухнул миф о непобедимости немцев, но вот тут всё и решилось, дальше мы их погоним. А так взят город был с большой кровью. Долго в лоб бились, за что я командование откровенно презираю, пока наконец не кинули по флангам армии, две свежие армии, создав плацдармы, и вот так двумя фронтами окружили город. Дальше у немцев уже агония была. Добивали, и я в этом принимал активное участие. Есть что вспомнить, но как-то не хочется. Я пережил полтора года страшной войны, бывал в разных ситуациях, и надеялся, что моя удача от меня не отвернётся. Потому что после двух недель отдыха и пополнения, когда численный состав дивизии в людях был восполнен на восемьдесят процентов, а в технике и тяжёлом вооружении на шестьдесят, нас сняли с отдыха, вывели из состава Сталинградского фронта, его пока не расформировали, и перевели в состав Крымского фронта. Он у нас тут второго формирования был. В общем, грузились на эшелоны и в тыл. Видимо после прошедшей зимы решили погреть наши косточки на Юге. Впрочем, до лета ещё несколько месяцев, тут лишь средина января. Мой взвод с штабом дивизии перевозился, на одном эшелоне, так что сидя на нарах в теплушке, покусывая соломку, тут целая охапка в углу, печку топим, и размышлял.

Не судите строго, но так, в качестве предположения. Я могу попасть в плен? Вполне. Могу сбежать? Да легко, с моими-то запасами. К слову, тут отвлекусь. Четыре тонны, там плюс-минус, это продовольствие разного вида, включая готовое. Самое ценное на войне. Остальное оружие, снаряжение, одежда, и всё остальное, что так здорово помогли пережить эту зиму. Из транспорта, как был велосипед, так и остался, да разве что лыжи ещё так могу назвать, широкие, охотничьи, и всё. Вполне хватало. Да, перед отправкой я побегал по землянкам, что мы оставляли, по жилым подвалам, и раздал припасы. Узникам Сталинграда. После тех страшных боёв, в тех местах где немцы сдались, начали вылезать горожане. Истощавшие. Да дистрофики. Многие так и лежали в укрытиях, не могли встать, настолько ослабли от голода. Бойцы нашей дивизии участвовали, искали, откапывали, поднимали, тела погибших горожан в том числе. Около трёх тысяч живых было найдено. Кого в тыл и медсанбаты, кто тут прижился. Вот этим прижившимся и раздал часть припасов. На юг же едем, ещё добуду, особенно сухофруктов. Полторы тонны ушло, еле успел хоть это незаметно раздать, отбывали. Срочно дивизию подняли и на станцию направили. И сейчас я не о том, что тысяча семьсот килограмм свободного в хранилище, заполню, да и на двести кило уже заполнил, двести литров чистейшей родниковой воды, ледяной, аж зубы ломит, на Юге в жаркое лето, что начнётся через несколько месяцев, пригодится, а о возможности попасть в плен. Нет, прям таких планов я не строю, но если подобное случится, ничего исключать нельзя, то назовусь чужим именем, Одинцова немцы всё равно заклятым врагом считают. Мы снайперы перед выходом сдаём документы, награды я в хранилище держу, так что могу хоть кем назваться. Там если нормально, можно пересидеть, но если условия невыносимые, свалю. Да к партизанам. Освободят территории, снова здравствуй Красная Армия. В общем, это так, если в плен не повезёт попасть.

Кстати, был один забавный момент, я над ним долго в тихую угорал. Ещё в середине ноября была заметка в московской газете, с некрологом, погиб Дважды Герой Герман Одинцов, погиб в бою. Хвала герою, отомстим проклятым врагам. Видимо так решили избежать вопросов, куда делся тот я, геройский парень. Хотя я в Горький всё равно написал, у меня там дом, чтобы куда не ушёл налево. Раз сохраняют пусть и хранят до моего возвращения. Так что меня совсем стали считать лишь однофамильцем, тем более правду я не открывал. Даже на митинге по этому поводу, а он был, Политуправление дивизии устроило, при всех поклялся отомстить за своего тёзку. Особист, который потом позвал для разговора, как мне кажется, угорал не меньше меня. Тот видимо один знал кто я такой. В общем, взял подписку о неразглашении. Да мне и самому это выгодно. Дал. Вот так катил и размышлял о последних днях. Да спалили меня, уже все в штабе дивизии знали теперь, кто я на самом деле. Пока ещё думали, что с этим делать, как использовать. Вот этого я и хотел избежать всеми силами. Особист теперь тут не поможет.

На станции, когда шла погрузка в вагоны, меня окликнули:

- Товарищ капитан! Товарищ Одинцов!

Обернувшись, когда сообразил, что это уже ко мне, я сразу опознал знакомое лицо. У того, как и у меня шапка-ушанка с опущенными ушками была, а ветер сильный, пронизывающий. Но он смог меня опознать сходу, вот и