Жизнь в эпоху перемен. Книга вторая - Станислав Владимирович Далецкий

и потому, показная борьба с врагами помогала многим руководителям в партии и Советских органах власти скрывать своё неумение выполнять порученное дело и свою безграмотность.

ОГПУ, которое пришло на смену ЧК в борьбе с контрреволюцией и врагами Советской власти, внимая указаниям Сталина, усилило контроль за бывшими противниками большевиков в революцию и гражданскую войну.

Объединенное государственное политическое управление при Совете народных комиссаров СССР – так звучало полное название ОГПУ – уже год возглавлял поляк Вячеслав Менжинский, который как и большинство поляков, считал русских виноватыми в развале польского государства и его раздела между Германией, Россией и Австрией, и поэтому, служа большевикам, Менжинский не церемонился в поисках врагов революции среди русских, высокомерно считая их, ниже поляков, на уровне скота, который можно и должно отправлять на убой.

Под усиление борьбы с затаившимися врагами Советской власти в Вологодском отделе ОГПУ проверили личные дела поднадзорных лиц, проживающих здесь и обнаружили, что ссыльный Домов, бывший белый офицер, учительствует в средней школе и вместе с тёщей занимается торговлей: как такой человек может заниматься воспитанием учеников в духе преданности делу партии и социализма?

Из ОГПУ поступило на имя директора школы предписание разобраться с учителем Домовым и доложить по результатам проверки его деятельности как учителя. Директор школы понял это предписание, как приказ на увольнение Ивана Петровича, о чём и сообщил учителю сразу за два месяца до окончания учебного года.

– Увольняйтесь, Иван Петрович, по собственному желанию, иначе, при всём моем уважении, я должен буду уволить вас за деятельность, не совместимую с учительством, а именно: содержание антикварной лавки, где торгует ваш тесть, но руководите всеми делами именно вы, о чём мне неоднократно сообщали другие учителя.

Я закрывал на это глаза, но теперь вмешалось ОГПУ, и сами понимаете, чем это может грозить вам и мне тоже. Уходите по-доброму, Иван Петрович, характеристику я вам напишу хорошую, и в другом городе вы сможете снова работать учителем.

Под такие слова директора Иван Петрович ушёл из школы по «собственному желанию» ОГПУ и директора не закончив учебного года.

Сразу после увольнения его арестовали и он провёл в камере тюрьмы ОГПУ два месяца на предмет проверки его торговой деятельности, как нэпмана. Никаких нарушений закона за ним не выявилось и он был выпущен из тюрьмы с пожеланиями сочувствующего следователя ОГПУ побыстрее покинуть Вологду, чтобы не нарваться в следующий раз на более крупную неприятность.

Уехать в другой город, как советовали директор школы и следователь, не было никакой возможности с тремя маленькими детьми и двумя престарелыми родителями жены Анны, учитывая, что Ивану Петровичу ранее, при ссылке в Вологду, было запрещено проживать постоянно в Москве и Ленинграде.

Торговля антиквариатом, если её несколько расширить, могла приносить доход, достаточный для содержания семьи, и Иван Петрович, посоветовавшись с женой и её родителями, решили пока остаться в Вологде, и попробовать прожить здесь, при условии, что Анна устроится работать учительницей начальных классов.

Учитывая сложившиеся обстоятельства, в этом году дети остались на лето дома под присмотром бабушки и деда, Анна договорилась в соседней школе об учительстве, а Иван Петрович уже в открытую стал торговать в своей лавке книгами старинными, различными безделушками и поделками местных умельцев, так что его лавка начала походить на лавку старьевщика, куда люди сносили всякое барахло.

Бывший учитель отбирал всё мало-мальски ценное, покупал и потом перепродавал с наценкой, которая и составляла доход для содержания семьи.

Наиболее ценные вещи, случайно попавшие ему в руки, Иван Петрович по-прежнему увозил в Москву, где выставлял их на продажу у знакомых антикваров или же продавал сразу этим антикварам, теряя в цене, но выигрывая во времени.

Приезжая в Москву по своим торговым делам, Иван Петрович больше не останавливался у знакомого революционера-пенсионера Фёдора Ивановича, поскольку тот отрицательно относился к этой деятельности и не хотел, чтобы его, пламенного революционера, обвинили в пособничестве спекулянту.

– Поймите, Иван Петрович, – сказал как-то Фёдор Иванович своему гостю, когда тот, раскрыв чемодан, раскладывал привезённые вещицы по отдельным пакетам, предназначенным разным магазинам. Своими действиями по перепродаже этих вещей вы дискредитируете меня в пособничестве спекуляции в глазах моих товарищей по партии, если об этом станет известно.

Рабочий на заводе трудится за небольшую зарплату, надеясь в будущем жить лучше, когда промышленность поднимется, а такие, как вы, торговцы, уже сейчас живут лучше рабочих, вызывая возмущение пролетариата и недоверие к партии большевиков.

– Но как мне содержать семью сейчас, если мне запретили работать учителем? – возразил Иван Петрович. – Я помогаю людям избавиться от ненужных им предметов старины и искусства, получить за них деньги, а себе заработать на свою семью перепродажей этих вещей, и сохранить эти предметы, которые могли бы пропасть на чердаках и в подвалах домов, или и вовсе быть выброшенными за ненадобностью.

Вот смотрите, у меня церковная книга «Домострой» об укладе жизни православной семьи. Книге этой больше двухсот лет, а человек, который её принёс мне, готов был выбросить эту книгу за ненадобностью, поскольку он верит большевикам, но не верит в Бога. Разве плохо, что я купил эту книгу и хочу теперь продать её знакомому человеку, как старинную ценную вещь? Книга сохранится для потомства, и я немного заработаю на ней, и тот, кто принёс её мне, тоже получил от меня немного денег.

И с другими вещицами подобные истории. Есть у меня и ювелирные изделия из старины, которые стоят больше, чем весит золото, из которого они сделаны, а камни сейчас и вовсе не ценятся при продаже таких вещей в магазины Торгсина. Дайте мне учительскую работу и зарплату, чтобы содержать большую семью, и я перестану перепродавать эти вещи, а буду их приобретать себе как любитель антиквариата – коллекционер.

– Может вы и правы, Иван Петрович, – но я не хочу, чтобы вы с такими чемоданами гостили у меня. Без вещей, пожалуйста, заходите и можете оставаться на ночлег, но с чемоданами всяких вещей – нет. Не дай Бог, кто из соседей увидит, как к старому большевику ходит подозрительный тип, похожий на торговца, с чемоданами вещей.

С тех пор Иван Петрович останавливался в съёмной комнате, которую ему подыскал знакомый антиквар, Коровин Сергей, работавший в Мосторге и участвующий в перепродажах предметов, привозимых Иваном Петровичем из Вологды.

Впрочем, дорогу в дом к Фёдору Ивановичу бывший учитель не забывал, и, закончив торговые дела, обычно заходил к одинокому пенсионеру и вёл с ним долгие беседы за чашкой чая, обсуждая положение в стране и перспективы построения общества социализма.

Фёдор