Джума - Гарри Зурабян

... Полуянов отзвонился и закрыв кабинет, покинул здание штаба ЗабВо. Он ехал на встречу с Родионовым, о которой только что договорился.

Город изменился до неузнаваемости. На перекрестках стояли военная техника и патрули. Личного транспорта на дорогах, практически, не было. Да и тот, который появлялся, тут же останавливали, проверяли и при отсутствии особой формы пропусков, вежливо, но неукоснительно и требовательно разворачивали обратно.

Закрылись все увеселительные заведения; на карантине находились учебные корпуса средней и высших школ Белоярска; самой "модной" одеждой в городе стал противочумный костюм. При штабе были созданы специальные группы, выявлявшие и изолировавшие всех, кто так или иначе соприкасался с больными, их зараженными вещами и трупами. Отдельные команды занимались поиском и захоронением умерших в результате эпидемии, проводили дезинфекцию зараженных объектов.

В целом же, Белоярск напоминал огромный, развернутый вблизи переднего края, прифронтовой госпиталь времен второй мировой войны. Тот же стойкий и резкий запах дезрастворов; медицинская терминология, казалось, полностью вытеснившая обычный бытовой язык; хмурые, с печатью постоянной тревоги, опасности и страха, лица; вполголоса, почти шепотом передаваемые неутешительные новости, как печальные сводки с фронта первых дней войны.

Полуянов, как только стало известно о первых случаях заболевания, успел заблаговременно, еще до объявления чрезвычайной ситуации, подсуетиться и отправить жену и наиболее ценные вещи на одном из двух военных транспортных самолетов, на которых областное и городское начальство спешно эвакуировало свои семьи и ценности. Посодействовал ему, как и Карташову, в этом естественно Родионов.

В данный момент Валерий Петрович направлялся к себе домой, куда должен был подъехать через несколько минут и Родионов. Их машины почти одновременно подкатили к подъезду.

Открыв дверь, Полуянов пропустил вперед гостя. После зашел сам, закрыв дверь, спросил:

- В гостинную или в кухню?

- Пошли в кухню, - отмахнулся Борис Николаевич. - Не до реверансов.

Войдя, Валерий Петрович указал гостю на мягкий уголок и привычно полез в холодильник, поочередно вынимая из него сначала литровую бутылку "Посольской" и закуску. Он на скорую руку накрыл на стол, разлил по рюмкам водку и вопросительно глянул на Родионова. Тот поднял свою и ухмыльнулся:

- Ну, Валера, давай! Кому, как говорится, чума, а кому - мать родна. Бог даст, мы свое доберем! - И махом опрокинул водку. Намазав хлеб маслом, сверху положил большой ломоть ветчины и со смаком откусив, со вздохом проговорил: - Да, Петрович, зря мы на орловских "рысаков" понадеялись. Подвели ребятки.

Полуянов бросил на него хмурый, озабоченный взгляд.

- Круто ты взял, Борис Николаевич. Не надо было тех двоих убирать. Если Орлов дознается, он за своих голову запросто оторвет.

- Брось! - скривился, махнув рукой, Родионов. - Чума все спишет. Ты мне лучше скажи, как у тебя с паханами дела? Орловские-то, считай, две бригады боевиков положили.

- Нам не о паханах думать надо, Николаевич, а о Краснове и его группе. Рано или поздно они за своими вернутся...

- Да что ты заладил: "Орлов... Краснов...". Тоже мне Рэмбо отыскались! - раздраженно перебил его Родионов. - Кейн звонил, - многозначительно проговорил Борис Николаевич. - Он зафрахтовал самолет с гуманитарной помощью, обещал лично, собственной персоной, прилететь не сегодня-завтра.

- Да ну? - искренне удивился Полуянов. - Почуяли, стервятники, недовольно процедил он сквозь зубы.

- Тебе-то что переживать? - не спрашивая хозяина, по второй принялся разливать водку Родионов. Он поднял рюмку и взглянув в упор на Полуянова, весело произнес: - Давай, Петрович, за одну идейку выпьем? Сейчас расскажу, закачаешься... - многообещающе произнес он.

- Что за идея? - выпив, с набитым ртом, промычал Валерий Петрович.

Борис Николаевич вальяжно откинулся на спинку мягкого уголка, расслабленно закурил и выдержав необходимую, на его взгляд, паузу, начал просвещать подельника:

- Люди умирают, а вещи и дома остаются. Это - первый аспект. Второй дали зеленый свет для иностранной гуманитарной помощи. - И он выразительно посмотрел на Полуянова. - Ты вообще представляешь, какие это деньги? И притом, не "раритеты" и "национальное достояние", которые черта с два незаметно реализуешь. Это, Петрович, живые деньги. Подключай к делу Анатолия Ивановича. Пусть он тоже немного для общего дела расстарается. А то что-то притих. Хочет на нашем горбу за бугор въехать? - и весело расхохотался собственному удачному каламбуру.

- Побойся Бога, Дмитрий! - поспешил не согласиться с ним Валерий Петрович. - Если бы не Карташов, как бы мы золото перевозили и на складах размещали? - Он задумался: - Куда же остальное Краснов дел, интересно?

- Подожди, придет время и на твоего Краснова управу найдем. - Он помолчал немного и с ненавистью произнес: - А вот кому давно пора рот заткнуть, так это Малышеву и Иволгину. Ты бы переговорил с паханами, что ли...

- Они и так борзеть начинают, - скривился Полуянов. - Недовольны, что четверть процентов иметь будут. Если я им еще этих двоих закажу, мы сами-то можем без штанов остаться.

- Черт с ними, - неожиданно согласился, взглянув на часы, Борис Николаевич, - пообещай им долю в гуманитарном бизнесе.

- Сколько? - тут же откликнулся Валерий Павлович.

- Пятьдесят, - как ни в чем не бывало спокойно произнес Родионов, но заметив, как у Полуянова вытянулось лицо, поспешил пояснить: - Для начала обрисуй им общую картину, ничего конкретно не уточняя: мол, есть возможность пощипать еще и перышки с курочки, несущей золотые яички. Потом, якобы нехотя, согласишься на половинную долю. Пусть порадуются... - И безжалостно, с гримасой некоторой брезгливости, закончил: - Почему бы не исполнить последнее желание смертников?

- Ох, смотри, Борис, - с опаской предостерег его Валерий Петрович. - С огнем играешь. У них ведь тоже руки длинные.

- В нашем деле не руки, а голова и ноги важны, - наставительно произнес Борис Николаевич. - Чтобы правильное направление выбрать и вовремя убежать. Туда, где тебя никакие руки не достанут.

- Ну это ладно, - хоть и нехотя, но все-таки согласился Полуянов. На мгновение он замолчал, но потом решился: - Борис, я что спросить хотел... Что касается гуманитарки, здесь вопросов нет. Прибывать она будет военными транспортниками, на наши аэродромы. Там и будем "ревизию" проводить. Но квартиры, вещи... Как ты вообще себе это представляешь? Оно же все заразное!

- Петрович, ну ты, ей-Богу, как дите малое! - поморщился Родионов. Ты, что, сам эти шмотки носить собираешься или к себе в квартиру притащишь? Есть у меня уже неплохая команда - люди с понятием и заботливые. Тоже рационально рассуждают: зачем добру пропадать, если в стране повсеместный дефицит? Проведем первичную дезинфекцию, упакуем красиво и... вперед! Товары, как говорится, на дом, а можем - и почтой. На них же не будет штамп стоять, что они из Белоярска. Создадим пересылочную базу, можно вообще не в Сибири. Сейчас время, когда всем все можно, а кому положено этот процесс регулировать в рамках Закона, тем - не нужно. Им это до известного места. Самим бы урвать! Так что, "пересылку" теперь можно хоть на Гаваях, хоть на Сейшеллах, хоть в Буркина-Фасо организовать.

Попомни меня, Валера, - потянуло Родионова на разглагольствования, пройдет лет восемь-десять и нас это гребанное мировое сообщество с ложечки кормить будет, еще и в очереди давиться станут - за право первыми быть. Ни один народ в мире не поднаторел в лицедействе так, как наш. Нам нищими и юродивыми прикинуться - медом не корми! Это западники все тужатся сильными и богатыми друг перед дружкой хотят выглядеть. А нам, скажи, на кой черт оно надо? Мы уже в эти игры наигрались. Знаешь, Черчилль однажды сказал: "Россия никогда не была настолько сильной, как ей хотелось бы. Но она не была и настолько слабой, как пыталась казаться." Тоже самое относится и к нашим "закромам Родины". Лишь дураки могут думать, что наша экономика разваливается и для полного счастья ей только кредитов не хватает. Пусть дают! Мы все съедим, в том числе, и гуманитарку, и кредиты их вшивые.

Ох, Европа, Европа, - засмеялся он. - Совсем старушка в маразм впала, а за ней и америкосы. Подзабыли всемирную историю, как их Владимир Ильич с царскими долгами кинул. Россия - это ж бездна, сколько не давай - все ухнет без следа. Долги, кредиты... - он криво усмехнулся, - да кто ж им их отдаст?

- На словах, Николаич, всегда складнее, чем в жизни выходит, -с сомнением покачал головой Валерий Петрович.

- Да брось ты, - продолжал гнуть свое Родионов. Он вновь бросил беглый взгляд на часы: - Давай, еще по пять капель и разбегаемся. Дел невпроворот, - вздохнул он тяжело. - А насчет слова и дела я тебе так скажу... - Он смачно хрустнул соленым огурчиком: - Видал, как за один день город на дыбу подвесили? Свои - свой же собственный город. А ради чего? Чтобы один день вдумайся! - сытыми и пьяными себя почувствовать. Как же: хо-з-ззя-ева! На один день! А потом - хоть на перекладину, хоть - на плаху, хоть - под гусеницы танков. Это надо совсем мозгов не иметь, чтоб такому народу кредиты давать!