Джума - Гарри Зурабян

Поднявшись на второй этаж, Илья услышал едва различимый звук и поначалу не смог определить - не только откуда он доносится, но и что вообще может собой означать. Создавалось впечатление, будто где-то в комнатах то ли скулит потерявшийся щенок, то ли смеется маленький ребенок. Илья начал открывать подряд все двери. Наконец, в одной из комнат он увидел сидящую ко входу спиной Наталью, чьи плечи тряслись мелкой дрожью. Он резко распахнул дверь, опасаясь ловушки. Но за ней его никто не ждал - ни с топором, ни с ломом. В комнате Наташа находилась одна. При его решительном вторжении она круто развернулась и он с изумлением увидел ее сияющие, невыразимо счастливые, глаза. Она держала в руке кусок обгоревшего материала - вероятно, когда-то это являлось рукавом джинсовой рубашки. Вытянув его в направлении Ильи, она с победоносным выражением на лице, смеясь сквозь слезы, проговорила:

- Он - живой! Эту рубашку я подарила ему перед тем, как мы расстались. - И вдруг, сорвавшись с места, подскочила к Артемьеву. С недюжинной силой сжав его, проорала в самое ухо: - Илюшка, он приходил сюда!!!

Илья инстинктивно шарахнулся, потирая враз оглохшее ухо. Но Наташа ни в какую не желала его отпускать, кружа и волоча, как куклу-марионетку, по комнате.

- Натаха! - не выдержав, взмолился он, - Я понял, что Сережа живой. Но ты на радостях рискуешь меня придушить. Я уже хриплю... - И вполне натурально изобразил предсмертный хрип.

Лишь после этого она смилостивилась и отпустила его, по-прежнему прижимая к себе обгоревшую, в заскорузлых черно-бурых пятнах, тряпицу и расстаться с ней она не смогла бы, наверное, и под страхом смертной казни.

Спустя время, когда Илья загнал в гараж машину, принес сумки с провизией и Наталья, отхлопотав в кухне, приготовила , по сути, уже обед, они вдвоем сели за стол. Она была непривычно возбуждена и переполнена кипевшей в ней энергией, казалось, разбрызгивая в окружающее ее пространство невидимые, но искрящиеся счастьем и весельем, животворящие искорки. Илья с непроходящнй улыбкой наблюдал за ней, то и дело подкладывая Наташе в тарелку еду, которую она, к его радости, поглощала в огромном количестве, чего за последние дни невозможно было и представить.

Она - то без умолку тараторила, а то внезапно на ее глазах вдруг появлялись слезы и сестра на мгновение замирала, прислушиваясь к себе, словно проверяя и боясь поверить, что случившееся открытие - реально и существует на самом деле. Наконец, она устала...

Подперев голову рукой, долго смотрела на Илью, но в тоже время как бы его не замечая и думая о чем-то своем. На губах ее блуждала улыбка человека, до дна испившего чашу страданий и бед и неожиданно в награду получившего райские, обетованные края, по которым в данным момент и путешествующего.

- Натаха, - окликнул ее Илья, - сделай, пожалуйста, лицо попроще, а то я боюсь, что обратно нормальной тебя не довезу.

Она, очнувшись, не понимая, посмотрела на него. Он повторил свою фразу и она весело рассмеялась.

- Илюха, а с чего ты взял, что я куда-то поеду? У меня дежурство только через двое суток. - Она взглянула виновато: - Илюшенька, родной, я все знаю и все понимаю. Там тяжело, там - чума, смерть и больные люди. И лишние руки сейчас нигде и никому не помешают. Но я хочу дождаться Сережу и увидеть его. Илюша... - она не договорила и заплакала.

- Оставайся конечно. Но... вдруг он не вернется сюда больше, Наташа? как можно мягче спросил Артемьев.

- Он должен вернуться, - убежденно проговорила она. - Еще на Оленгуе, когда поняла, что его будут конвоировать в Белоярск, я рассказала ему про эту дачу, чтобы в случае чего он ее использовал. Если бы Сережа ушел насовсем, он бы обязательно оставил для меня письмо в зараннее нами обговоренном месте. Но письма нет, я проверяла. Значит, он вернется.

Поймав его укоризненный взгляд и догадавшись, какие именно чувства в данный момент испытывает Илья, Наташа поднялась, обошла большой, круглый стол и, придвинув стул, села, обняв Илью и прижавшись щекой к его плечу.

- Илюша, прости меня, - произнесла тихо, - но этого я не могла тебе рассказать. Не потому, что не доверяла. У меня не было, нет и не будет друга лучше, чем ты. Понимаешь, я просто боялась сглазить. Мне казалось, если у нас с Сережей будет маленькая тайна, то все закончится хорошо.

Он притянул ее к себе и поцеловал в макушку:

- Все нормально, не переживай.

- Илюха, я всегда мечтала иметь старшего брата. Ты, правда, на меня не сердишься? - она заглянула ему в глаза.

Илья улыбнулся и молча покачал головой, но она заметила в его лице настороженность.

- Что случилось, Илюша? - она слегка отстранилась.

- Наташа, я все время думаю: а если он все-таки не Астахов, а Рубецкой? И у него определенная цель для пребывания в Белоярске? - Он почувствовал, как она вздрогнула и поспешил высказать свою мысль до конца: - Натаха, поверь, я обоими руками за то, чтобы вы были вместе. Но представь, если окажется, что он нам всем просто мозги запудрил? Что он хитрый, ловкий парень; выполнит данное ему задание и... уедет. - Илья сильнее прижал к себе сестру: - Понимаешь, может случиться на самом деле все не так, как мы предполагаем, мечтаем и надеемся.

- Хорошо, я тебя поняла, - послышался ее твердый голос. - Что ты предлагаешь? - И она посмотрела на него в упор.

- Ну-у... - смутился Илья под ее требовательно-вопрошающим взглядом.

- Вот видишь, как все оказывается просто, - в ее голосе послышалась откровенная насмешка и ирония. - Илюша, я не хочу думать о том, что случится или не случится. Кем он может или не может оказаться: "своим", "условным противником" или "агентом империализма". Мне наплевать! Потому что все это абсолютно ничего не значащие в реальной, истинной жизни величины. Значение имеет только то, что я, Женщина, полюбила Мужчину и полюбила настолько, что хочу иметь от него Ребенка. И пусть я буду простой русской бабой, а он - хоть трижды Агент 007. Смысл мироздания - ни в государствах, где мы рождаемся, живем и умираем, ни в политиках, которые, якобы, этими государствами управляют и уж, конечно, ни в каких-то там жутко секретных спецслужбах. Все это прах и тлен! Есть всего три вечные, неизменные ипостаси - Мужчина, Женщина и Ребенок...

- ... И мне остается только попросить эту Женщину стать моей женой, в дверях безразмерной, генеральской столовой, облокотившись о косяк, стоял то ли Астахов, то ли Рубецкой...

А, впрочем, какая разница?!! На пороге стоял Мужчина, который нашел свою Женщину. Все остальное уже не имело абсолютно никакого значения...

Глава двадцатая

Переполох в "Централе" начался с раннего утра. В начале десятого две машины "скорой помощи" доставили в приемный покой двух пациентов. Одним из них был Родионов, вторым - Полуянов. Пока проводили первичный осмотр и заполняли истории болезней, на больницу, в целом, и на главврача, в частности, обрушился шквал телефонных звонков из всех мыслимых и немыслимых "вышестоящих инстанций". Все не просто желали знать, как себя чувствуют эти двое, но каждый из звонивших еще и настоятельно требовал "поскорее вернуть в строй пострадавших". В конце концов, главврачу это надоело и он отключил телефон, предупредив секретаря, что "проводит срочную консультацию в одном из отделений".

Что касается Георгия Степановича Артемьева, то его действительно пригласили на срочную консультацию в приемный покой. Причем, просьба исходила не от дежурного врача, а от помощника Родионова. Насколько понял Артемьев, человека, которому самому в первую очередь необходима была "срочная консультация" и не абы кого, а желательно - Блюмштейна. Нейрохирург коротким "иду" в телефонную трубку быстро оборвал словесное извержение помощника, по всей видимости, находящегося на грани то ли полуобморока, то ли нервной истерики.

Спустившись на первый этаж, Артемьев с минуту с мрачным выражением на лице наблюдал, как суетящиеся вокруг пострадавших "приживалы", полностью оттеснив врачей и безусловно мешая их работе, громко протестуют, орут, кричат и вообще создают совершенно непередаваемую атмосферу всеобщего хаоса. Неожиданно его взгляд выхватил лежащего на кушетке Родионова и Артемьев с удивлением, граничащим с изумлением, отметил, что этот "пуп Земли", маде ин Белоярск, прямо-таки наслаждается царящей здесь кутерьмой. Георгий Степанович набрал в легкие побольше воздуха и, перекрывая шум и гвалт, рявкнул на весь приемный покой:

- Пр-р-рекр-р-ратить баз-з-за-ар-р!!! Провожающим освободить вагон!

Наступила гробовая тишина. Все, кто был в помещении, со страхом уставились на Артемьева. Послышался обращенный в пустоту чей-то несмелый и дрогнувший голос:

- Это кто такой?

- Нейрохирург Георгий Степанович Артемьев, - спокойно, с достоинством, отрекомендовался он и, не давая никому опомниться, строго повторил: - Я просил посторонних покинуть помещение. Чем дольше и больше вас всех здесь останется, тем плачевнее будет состояние больных.