Самая счастливая, или Дом на небе - Леонид Сергеев

Чуть ли не с детства я мечтал иметь столярную мастерскую, ходил по магазинам, рассматривал инструмент, все прикидывал, что куплю, когда разбогатею. К тридцати годам, так и не разбогатев, я все же имел собственную комнату в коммунальной квартире на Светлом проезде. Я еще не был женат и, наверное, именно поэтому мне пришла в голову прекрасная идея — построить катер. У женатых мужчин полно забот, и подобные идеи им редко приходят в голову, а если и приходят, жены их рубят на корню. Как известно, у женщин стойкое дремучее суеверие к подобным идеям.

Надо сказать, что до этого я уже имел кое-какой навык в плотницком и столярном ремесле: в Казани с отцом строил сарай с сеновалом и пристройками, поставил террасу, изгородь, сколотил чулан. Так что я был не новичком в этом деле, к тому же не раз присматривался к работе мастеров по дереву и, поскольку от природы не совсем болван, кое-что уяснил. Да и нет в ремеслах чудес — есть любовь к предмету.

Здесь будет уместно выразить первые две благодарности (дальше, по ходу дела, я все больше убеждался, что постройка катера — это сплошные благодарности, причем их диапазон огромен: от легкого «спасибо» до крупных денежных вознаграждений). Прежде всего, матери за то, что от нее ко мне по наследству перешли оптимизм и взбалмошность. Отцу за то, что привил мне умение все делать своими руками, а также навыки в разных ремеслах и страсть к путешествиям. Последнее — особенно ценно. Ведь именно путешествия были конечной целью строительства.

Стоит добавить также, что эта великолепная идея втемяшилась мне в голову после многочисленных плаваний по рекам со своими друзьями. Я подумал: «Какого черта мы каждый раз ломаем головы над плавсредствами? Клянчим у местных жителей лодки, покупаем их за приличные суммы с расчетом продать в конце поездки где-нибудь в низовьях реки и каждый раз просто дарим осоловелым от счастья мальчишкам. Кому нужны плоскодонные мыльницы с верховьев какой-нибудь Чусовой на широкой акватории Камы, где в ходу добротные килевые посудины? Пробовали брать напрокат надувные лодки, но на этих дутиках при слабом течении далеко не уедешь — барахтаешься на одном месте, как оса в киселе. На них только удить рыбу или сидеть с красивой девушкой, рвать кувшинки и говорить о любви».

Вначале я сотворил катер в голове, причем начал с общего впечатления от него; и даже не от силуэта, а от следа на воде, который он оставлял. «След на воде, — рассуждал я, — самое главное. В нем все дело. Если за кормой бурные водовороты, этакое нагроможденье волн — грош цена посудине, — ее обводы никуда не годятся, она рыскает, а следовательно, и нет ходкости. Уж не говоря о красоте движения. След на воде должен быть еле различимым, всего лишь легкое волнение, будто перевитая веревка, не больше. Именно по следу судят о качестве судна, так же как и о прыгуне в воду — по количеству брызг, которые оставляет его прыжок». За моим катером виднелось очень легкое волнение, некая косичка и ровная цепочка пузырьков.

Затем я принялся за эскизы катера, перебрал бессчетное количество вариантов и все их, для наглядного сравнения, развешивал на стенах. Разглядывая свою флотилию, я вносил в эскизы существенные поправки, а некоторые для большей выразительности разрисовывал речными пейзажами, тем самым приблизил наброски к сути жизни. Я распалил фантазию не на шутку. Эскизов становилось все больше; катеру уже стало тесно на реке и он рвался на морской простор; уже появились необитаемые острова, клады… В какой-то момент я подумал, что неплохо бы устроить выставку своих произведений, но вовремя вспомнил об изначальной цели, выбрал лучшую посудину и приступил к детальному проекту.

Я загорелся проектом по-настоящему: думал о катере даже во сне, и если ночью приходила на ум ценная находка, не ленился, вскакивал и зарисовывал. Несколько недель я ходил в библиотеку, листал подшивки журнала «Катера и яхты», делал наброски в метро, в трамвае; дома вымерял размеры тахты для лежачих мест в каюте (я решил построить вместительное судно для дальних путешествий). В конце концов я спроектировал отличное инженерное сооружение — катер пятиметровой длины, с каютой и кокпитом.

Сейчас все помешались на скорости и острых ощущениях; в наш суетливый век люди так и стремятся обогнать друг друга. И конечно, все современные катера выходят на глиссирование, чтобы таскать воднолыжников. А мне эта скорость — ни к чему. По опыту знаю: тише едешь, больше замечаешь. Потому и спроектировал крепкую комфортабельную посудину с основными мореходными качествами — остойчивостью и непотопляемостью.

Вычертив в натуральную величину (на склеенных листах бумаги) рабочие чертежи шпангоутов, я купил всевозможный инструмент и поехал на стройбазы за материалом. Я не настраивался на изобилие пиломатериалов, но был уверен, что уж фанеру и бруски куплю наверняка. Кто бы мог подумать, что я увижу пустые прилавки и стенды. Совершенно пустые. На базах царила мертвая пустота. Мне объяснили, что сосновые бруски завозятся крайне редко, а на фанеру запись на полгода вперед; что гвозди бывают, но невероятных размеров, а шурупы не бывают вообще. Не скрою, это сообщение повергло меня в уныние. Заметив мой кислый вид, один продавец посоветовал подъехать к мебельному магазину, сказал:

— Там гарнитуры обивают рейками, их тебе навалят, сколько упрешь!

И действительно, грузчики мебельного магазина за бутылку вина охотно дали мне огромную связку реек и подсказали, что на улице Кедрова сносят деревянные дома и там «всего полно».

На улице Кедрова стоял лязг и грохот; экскаватор и фигуры рабочих скрывала тяжелая пылевая облачность, зато отчетливо виднелись груды строительного материала, по ряду объективных признаков — вполне добротного.

Здесь стоит с благодарностью пожать руки рабочим, которые довольно аккуратно ломали дома, прекрасно понимая, что у них есть возможность прилично заработать — каждый завал стоил бутылку. А охотников разбирать завалы было хоть отбавляй — они съехались со всей Москвы. Я появился поздновато, но все же успел отобрать несколько досок. Нанимать грузовик для доставки столь незначительного груза не имело смысла, и я позвонил соседу по подъезду Георгию, у которого был старый «Москвич».

Поздно вечером мы с Георгием на его машинешке повезли доски через весь город на Светлый проезд. Доски лежали на крыше колымаги и выступали на два метра перед машиной и на три — за ней. Георгий, испытывая внутреннее беспокойство, точнее — полумертвый от страха, все время ворчал, что если нас остановит ГАИ, то у него отберут права. Я как мог успокаивал своего нервничавшего водителя, но в душе восхищался его мужеством.

Здесь необходимо поблагодарить милиционера на Ленинском проспекте: он, молодчина, только отвернулся, видя, как мы перевозим негабаритный груз, да еще на грохочущем и гремящем драндулете. И сердечно благодарю Георгия, который все-таки довез доски, а с наступлением лета без всяких условий, только с предостерегающим наказом «не курить», разрешил мне собирать посудину в своем гараже.

Известное дело, наше Отечество славится бесхозяйственностью: на базах ничего нет, а на стройках гниют тонны материалов. Как-то я подметил (глаз у меня становился все более наметанным), что рабочие, ремонтирующие продмаг около нашего дома, выкидывают перегородки стен, на которых есть бруски, годные на шпангоуты. Не раздумывая, руководствуясь суровой необходимостью, я прибрал их к рукам.

Теперь у меня был материал для поперечного и продольного набора, оставалось достать фанеру для обшивки. Стал выспрашивать у соседей, приятелей и знакомых и совсем незнакомых. Все обещали узнать, но, как правило, при следующей встрече на мой вопрос: «Узнал?» — недоуменно вскидывали глаза: «Что? Ах да!» — и жаловались на частичную потерю памяти. Кое-кто говорил, что достанет точно, но после моего вопроса морщились и усиленно работали мозгами, пытаясь вспомнить мою просьбу. Чтобы не ставить их в неловкое положение, я помогал им, напоминал про фанеру. «Ну как же! — они всплескивали руками. — Узнавал, конечно, старик! Еще как узнавал. Но глухо».

Что и говорить, разучились у нас люди держать слово. И главное, я не тянул их за язык, сказали бы сразу, что достать не смогут; так нет — все как один обещают, даже те, кто ничего не петрит в фанере. И вдруг человек, на которого я меньше всего рассчитывал, научный сотрудник НИИ, человек, далекий от всяких практических дел, мой старый приятель Александр, просто сказал:

— Наверное, я достану.

Я и заикнулся-то ему вскользь — но надо же! На другое утро звонит:

— Тебе удобно встретиться со мной через часик? Поедем за фанерой.

Через час мы сидели в кабинете у завхоза НИИ.

— Ну, молодой человек, чем могу вам помочь? Десять листов фанеры? И все? И не стыдно вам отрывать меня ради такого пустяка? Фанера вам будет. Как бы из отходов. Напишите заявление. А вы мне билеты в театр. Идет?