Время и боги. Дочь короля Эльфландии - Лорд Дансени
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лод опустил меч, так и не поразив недруга, и в воображении своем принялся гадать: «Что же такого сделает Джед, если ударить не пытается?»
И чем больше Лод размышлял, тем больший страх внушал ему Джед.
И Лод обратился в бегство.
Лод по-прежнему предводительствовал в битвах и на охоте, но ценнейшую добычу, взятую в бою, отдавали Джеду, и убитые звери тоже принадлежали Джеду; и все вопросы войны, или мира, или законов племени, и все споры и распри всегда несли на его суд, а ответы давал Ит, переговорив в ночи с Джедом.
И вот однажды, на следующий день после солнечного затмения, Ит заявил, что даров, которые приносят Джеду, недостаточно и потребна жертва гораздо более великая, ибо Джед весьма разгневан и обычным подношением его не умилостивишь. И еще сказал Ит, что, дабы спасти племя от Джедова гнева, он переговорит с Джедом той же ночью и спросит, какая новая жертва ему угодна.
Молчание Джеда
В глубине души Лод содрогнулся: внутренний голос подсказал ему, что Джед потребует единственного сына Лода, к которому должен перейти железный меч, когда Лода не станет.
Никто не смел поднять руку на Лода, ведь у него был меч; но в его твердолобой голове внутренний голос повторял снова и снова: «Джеду мил Ит. Ит сам так сказал. Ит ненавидит тех, в чьих руках меч».
«Ит ненавидит тех, в чьих руках меч. Джеду мил Ит».
Настал вечер, и пришла ночь – та самая ночь, когда Иту предстояло переговорить с Джедом; и Лод уже не сомневался в том, что род его обречен.
Он прилег было, но сон к нему не шел.
Едва наступила полночь, как Лод встал и снова пошел со своим железным мечом к холму.
Джед восседал на своем обычном месте. Побывал ли уже у него Ит? Ит, который так мил Джеду и который ненавидит обладателей меча.
Лод долго смотрел на старый железный меч, обретенный его дедом на Толдских равнинах.
Прощай, старый меч! Лод возложил его на колени Джеда, а затем ушел прочь.
Когда же перед самым рассветом пришел Ит, выяснилось, что жертва Джеду угодна.
Праздный город
Был некогда один город – праздный город, где люди рассказывали пустые истории.
И в городе был обычай брать дань со всех людей, желающих в него войти. В воротах каждый входящий должен был рассказать праздную историю.
Так все люди и платили привратным стражам пошлину – рассказывали праздные истории, а потом беспрепятственно входили в город целыми и невредимыми. И в известный час ночи, когда король того города просыпался, и быстрыми шагами расхаживал взад-вперед по опочивальне, и взывал к умершей королеве, стражи должны были запереть ворота, зайти в покои короля и, усевшись на полу, рассказывать ему все истории, собранные за день. Король слушал их, и на него нисходило умиротворение, и он слушал еще, а потом снова ложился и наконец засыпал, и тогда стражи молча вставали и выскальзывали из опочивальни.
Странствуя, подошел я недавно к воротам этого города. И в тот самый момент какой-то человек как раз собирался заплатить дань стражам. Они сидели на земле между ним и воротами, по-турецки скрестив ноги, каждый был вооружен пикой. Близ него на теплом песке ожидали два других путешественника. И вот что рассказал этот человек:
«И город Номброс отказался поклоняться богам и обратился к Богу. Потому боги скрыли мантиями лица и быстро покинули город. И вступили в легкий туман, окутавший холмы, и ушли через оливковую рощу в забвение. Но, уже оставив землю, обернулись и в мерцающем свете сумерек последний раз взглянули на свой город; взглянули с гневом и сожалением, потом отвернулись и ушли навеки. И послали назад Смерть с косой, сказав ей: „Умертви половину города, предавшего нас, но другую половину отпусти с миром, чтобы помнили старых отвергнутых богов“.
Но Бог послал ангела разрушения, дабы доказать, что это Он Бог, и приказал ему: „Лети вниз, и покажи силу моей длани тому городу, и умертви в нем половину жителей, другую же половину оставь с миром, – пусть знают, что Я Бог“.
Ангел разрушения немедля потянулся за мечом, и меч вышел из ножен с глубоким вздохом. Так вздыхает могучий дровосек, изготовясь нанести первый удар по гигантскому дубу. Потом ангел простер руки вниз и, склонив между ними голову, упал вперед с края небес. С силой оттолкнулись упругие лодыжки, за спиной забили крылья. И сквозь вечер спускался он на землю, вытянув вперед меч и напоминая брошенный неким охотником дротик, что стремится на землю. Почти коснувшись земли, поднял он голову, и повернул крылья нижними перьями вперед, и опустился над берегом широкой Флавро, которая течет через город Номброс. И вдоль берега Флавро летел он низко, как стервятник над свежескошенным кукурузным полем, над оставшейся без пристанища мелкой живностью, и в то же время вдоль другого берега реки шла Смерть, размахивая косой.
Они сразу заметили друг друга. Ангел свирепо воззрился на Смерть, Смерть отвечала ему злобным взглядом, и ярко-красные огоньки в глазах ангела освещали туман, лежавший в пустых глазницах Смерти. Они ринулись друг на друга, скрестив меч с косой. И ангел захватил храмы богов и воздвиг над ними знак Божий, а Смерть завладела храмами Бога и устроила в них церемонии и жертвоприношения богам; а столетия мирно шли мимо, неся к морю воды Флавро.
И теперь иные поклоняются Богу в храме богов, иные – богам в храме Бога, и ангел не вернулся в ликующий хор, а Смерть не воссоединилась с мертвыми богами; бьются они по всему Номбросу, и все еще жив город, раскинувшийся по берегам Флавро».
И стражи в воротах сказали: «Входи».
Потом другой путешественник поднялся и проговорил:
«Торжественно плыли огромные серые облака между Хухенвази и Ниткраной. И величественные горы, божественный Хухенвази и Ниткрана, король вершин, приветствовали облака и называли братьями. И облака радовались их приветствию, потому что редко встречали товарищей в пустынных небесных высях.
Но вечерние испарения сказали туману: „Что за тени осмелились двигаться над нами, да еще в сторону Ниткраны и Хухенвази?“
И туман ответил вечерним испарениям:
