«Якорь спасения». Православная Церковь и Российское государство в эпоху императора Николая I. Очерки истории - Сергей Львович Фирсов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Материалы…» изложены на сложенном вдвое большом листе, формат страниц составляет 35,5 × 22 см. Запись сделана коричневыми чернилами. Кто и для какой цели сделал эту запись, и почему она оказалась именно в фонде С. П. Шевырёва?
Окончательного ответа у нас нет, но некоторые предположения сделать возможно. Прежде всего следует отметить, что С. П. Шевырёв лично знал Н. А. Протасова, состоял с ним в переписке[714]. В середине 1830-х гг. он был ведущим критиком энциклопедического журнала «Московский наблюдатель», затем, с 1841 г., совместно с М. П. Погодиным вёл журнал «Москвитянин». Одновременно с журналистской и редакторской деятельностью С. П. Шевырёв был профессором Московского университета по кафедре истории русской словесности. Его первые университетские курсы были посвящены всеобщей истории поэзии и теории поэзии, в дальнейшем он читал лекции по истории русской словесности, впервые изданные в 1845–1860 гг.[715]. Однако для нас важно отметить не это, или, точнее, не только это. Принципиальнее то, что С. П. Шевырёв в борьбе славянофилов и западников выступал с позиций теории «официальной народности», т. е. поддерживал идеологические установки николаевского царствования, был идейным союзником тех установок, которые проводились в светскую жизнь графом С. С. Уваровым и в жизнь церковную (в широком смысле этого слова) – графом Н. А. Протасовым. Соответственно, можно предположить, что последний ему доверял не только как «ординарному профессору», к литературным оценкам которого прислушивался, но и как человеку, разделявшему его политические установки и принципы.
Однако вряд ли С. П. Шевырёва можно назвать тем, кто входил в «ближний круг» Н. А. Протасова, кто мог знать его семейную жизнь, черты его характера, интимные подробности лет детства и юности. А публикуемый ниже текст однозначно свидетельствует: его составлял тот, кто имел возможность постоянно, в течение длительного времени, лично общаться с Н. А. Протасовым, разговаривать с ним как на служебные, так и на сугубо личные темы. По стилю записок видно, что супруга графа не могла являться автором «Материалов…». Она могла сообщить составителю лишь некоторые подробности, не более. Сам стиль данной справки показывает, что её автор, скорее всего – чиновник, имевший достаточно тесные контакты с синодальным обер-прокурором.
Кто же в таком случае может считаться автором?
Как предположение, можно высказать следующую версию. «Неустановленным лицом», предоставившим «Материалы…» С. П. Шевырёву (либо составившим их для каких-то своих целей) был тайный советник Константин Степанович Сербинович (1797–1874) – выпускник Полоцкой иезуитской коллегии, цензор Главного цензурного комитета (1826–1830), редактор Журнала Министерства Народного Просвещения (1833–1856), наконец, директор канцелярии обер-прокурора Св. Синода (1836–1859). В 1853 г. был назначен директором Хозяйственного Управления (с оставлением в прежних должностях). Он принимал активное участие в деле воссоединения с Православной Церковью униатов западных губерний империи, составлял проекты всех основных преобразований в учреждениях духовного ведомства. Ни одно важное дело в годы управления ведомством православного исповедания Н. А. Протасовым не решалось без участия К. С. Сербиновича[716]. По словам дореволюционного исследователя, «К. С. Сербинович был фактотумом графа Протасова, исполнял массы делаемых ему поручений, а сам придумывал их ещё больше». Это был исполнительный чиновник, но в канцелярских делах и в личных сношениях формальный «до педантизма, до мелочности», оставивший в наследство преемникам «Сборник наиболее удачных фраз» для обер-прокурорской переписки с архиереями и министрами[717]. Не будет преувеличением сказать, что К. С. Сербинович целиком и полностью соответствовал образу «идеального чиновника», разумеется, так, как понимал этот образ граф Н. А. Протасов.
Следует также помнить о том, что с 1841 г. К. С. Сербинович являлся почётным членом Петербургской Академии наук, по научным и литературным делам будучи хорошо знаком со С. П. Шевырёвым. У них были общие знакомые, к тому же С. П. Шевырёв с 1847 г. и сам являлся членом Петербургской Академии наук. И тот, и другой могут быть названы «рапсодами» николаевской эпохи, единомышленниками и апологетами Николая I. Поэтому, полагаю, ничего удивительного нет в том, что у С. П. Шевырёва оказались в архиве «Материалы…», подготовленные К. С. Сербиновичем и касавшиеся биографии одного из тех, кого император называл верным своим слугой[718]. Можно предположить, что «Материалы…» попали к нему «по знакомству» (К. С. Сербинович не мог не знать о приязненных отношениях, существовавших между профессором и графом).
Есть и ещё одно обстоятельство, о котором следует упомянуть, говоря об авторстве интересующих нас «Материалов…». В фонде К. С. Сербиновича, хранящемся в Отделе рукописей и редких книг РНБ (Ф. 690), сохранилась его собственноручная «Заметка о смерти и погребении Николая Александровича Протасова», датируемая 1855 г.[719] Обороты речи, стиль «Заметки…» напоминают «Материалы…», заставляя признать, что именно К. С. Сербинович, почти двадцать лет являвшийся «правой рукой» графа, вскоре после кончины последнего составил лаконичное его жизнеописание.
Завершая вступительную статью, следует кратко сказать о герое «Материалов…» – графе Николае Александровиче Протасове, не повторяя, разумеется, того, о чём поведал нам К. С. Сербинович, названный в деле «неустановленным лицом». Первоначально он служил в гвардии, 7 июня 1822 г. получил чин поручика, 28 января 1826 г. – штаб-ротмистра, а 11 сентября 1829 г. – ротмистра. 17 апреля 1829 г. граф был назначен адъютантом к генералу И. В. Васильчикову, 24 декабря 1830 г. – к генералу А. Х. Бенкендорфу, а 21 января 1831 г. – к фельдмаршалу И. И. Дибичу-Забалканскому. В 1828 г. он участвовал в войне против Турции, в 1831 г. был среди тех, кто подавлял Польское восстание, тогда же (7 июня) получив звание флигель-адъютанта императора и (30 августа) чин полковника.
После 1831 г. граф Н. А. Протасов перешел на гражданскую службу и сделал стремительную карьеру. 28 февраля 1834 г. его назначили членом Главного правления училищ и Комитета устройства учебных заведений (с оставлением флигель-адъютантом), а 10 марта 1834 г. – членом Главного управления цензуры. Спустя год, 11 апреля 1835 г. Н. А. Протасов получил назначение «исправлять дела» товарища министра народного просвещения.
25 июня 1836 г. граф Н. А. Протасов стал обер-прокурором Св. Синода, будучи уволен от должности товарища министра народного просвещения. Обер-прокурором он оставался в течение 19 лет, вплоть до смерти. Ранее, 21 июня 1836 г., граф был назначен также и членом Комиссии духовных училищ.
Н. А. Протасов обладал всем, что требовалось для того, чтобы укрепиться во власти: огромными связями при Дворе (с 1820 г. он был женат на дочери Московского военного генерал-губернатора князя Д. В. Голицына – княжне Наталии Дмитриевне (1803–1880), чья мать являлась статс-дамой Двора ЕИВ), ловкостью, умом и настойчивостью. «Если верить одному анекдоту, – отмечал Н. С. Лесков, – то Протасов был даже начитан в отеческих творениях, а притом обладал проницательностью и юмором»[720].
Влияние Н. А. Протасова на церковные дела было бóльшим, чем у его предшественника: в годы управления графом ведомством
