Век Людовика XIV. История европейской цивилизации во времена Паскаля, Мольера, Кромвеля, Мильтона, Петра Великого, Ньютона и Спинозы: 1648—1715 гг. - Уильям Джеймс Дюрант

считаю своим уделом в этой жизни), соединенным с сильной склонностью природы, я, возможно, оставлю что-то настолько написанное для последующих времен, что они не захотят позволить этому умереть. 33

Теперь он начал задумывать великий эпос, который прославит его народ или его веру и закрепит его имя в веках. Двадцать лет должно было пройти, прежде чем он смог начать ее, двадцать девять - прежде чем он смог ее опубликовать. Между первым периодом его поэзии (1630-40) и вторым (1658-68) он участвовал в Великом восстании и держал перо для войны и прозы.

III. РЕФОРМАТОР: 1640-42 ГГ.

В 1639 году Милтон снял холостяцкую квартиру на церковном дворе Сент-Брайд в Лондоне, где он занимался с сыновьями своей сестры. Через год он переехал вместе с ними на Олдерсгейт-стрит. Там (1643 год) он получил дополнительных учеников в возрасте от десяти до шестнадцати лет, питался и учил их, а также получал скромный доход, чтобы восполнить пособие от своего отца. В "Письме к мистеру Хартлибу" (1644) он сформулировал свои взгляды на образование. Он дал этому слову могучее определение: "Я называю полным и щедрым образованием то, которое помогает человеку справедливо, умело и великодушно исполнять все обязанности, как частные, так и государственные, как в мире, так и на войне". 34 Первая задача учителя - сформировать в ученике нравственный характер, "исправить руины наших первых родителей", то есть преодолеть природную порочность человека ("первородный грех"), или (как мы должны сейчас сказать) приспособить к потребностям цивилизованной жизни исконный характер, сформированный потребностями охотничьей стадии. Этого, по мнению Мильтона, можно добиться, прививая растущему уму твердую веру во всевидящего Бога и приучая его к самоконтролю с помощью стоической дисциплины. Он подавал своим ученикам пример "усердной учебы и скудной диеты", редко позволяя себе день "праздности и наслаждения". 35 Рядом с религией и моралью должны были идти греческие и латинские классики, которые Мильтон использовал не только как образцы литературы, но и как средства обучения естественным наукам, географии, истории, праву, морали, физиологии, медицине, сельскому хозяйству, архитектуре, ораторскому искусству, поэзии, философии и теологии. Если этот уникальный компромисс между наукой и гуманитарными науками предполагает, что со времен падения Рима в науку было привнесено очень мало нового, то следует отметить, что это было в основном верно, за исключением Галилея; даже у Коперника был греческий предшественник в лице Аристарха. Более того, Мильтон предлагал также знакомить своих учеников с некоторыми современными текстами по науке и истории и даже с некоторыми живыми примерами в практических искусствах; он надеялся привести в свою аудиторию охотников, мореплавателей, садовников, анатомов, апотекариев, инженеров, архитекторов, чтобы передать им новейшие знания в их областях. 36 Значительное время он отводил музыке и драматическому искусству, полтора часа в день - атлетическим упражнениям и боевым играм. "В весенние сезоны его ученики "отправлялись в компании с благоразумными и степенными проводниками во все уголки земли, учась и наблюдая"; они "на некоторое время поступали на флот, чтобы научиться парусному и морскому бою"; и, наконец, после двадцать третьего года обучения они могли отправиться за границу. Это была сложная программа обучения; у нас нет доказательств того, что она полностью выполнялась в школе Мильтона; но если бы его ученики заразились его энтузиазмом и трудолюбием, она могла бы быть реализована.

Временами он мечтал о создании академии, которая могла бы соперничать с академией Платона и Аристотеля, но его дух манили эпохальные события века. Собрание Долгого парламента (1640) стало поворотным пунктом в его жизни, почти насильственным поворотом от поэзии и учености к политике и реформам. 11 декабря партия пуритан "Корни и ветви", к которой принадлежали некоторые из его друзей, представила парламенту чудовищную петицию, подписанную пятнадцатью тысячами имен (вероятно, включая имя Мильтона). 37) с просьбой устранить епископов из английской церкви. Джозеф Холл, епископ Эксетерский, ответил на эту петицию "Смиренным обращением к Высокому суду парламента" (январь 1641 года), в котором он защищал епископат как существующий "со времен благословенных апостолов, без перерыва... до нынешнего века". 38 Пять пресвитерианских богословов объединили свои перья в книге "Ответ на ... смиренную риторику" (март 1641 г.), которую они подписали "Смектимнуус", псевдоним, составленный из их инициалов.* Холл и другие епископальные приверженцы ответили; общины приняли предложение, лорды отвергли его; спор кипел на кафедре, в прессе и в парламенте, и Мильтон вступил в него с девяностостраничной брошюрой "О реформации, касающейся церковной дисциплины в Англии" (июнь 1641 года).

Мощными, задыхающимися предложениями, порой занимающими полстраницы, он приписывал упадок Церкви установившейся двум причинам: сохранению католических обрядов и монополии епископальной власти на рукоположение. Он презирал "эти бессмысленные церемонии, которые мы сохраняем лишь как опасное предвестие сползания к Риму и служащие лишь... интерлюдией [драмой], чтобы подчеркнуть пышность прелатизма". 39 Епископы незаметно отходят к католицизму в своих ритуалах - это ощутимый удар по архиепископу Лауду, которому предложили кардинальскую шапку. Мильтон отверг утверждение Якова I и Карла I о том, что епископы необходимы для церковного управления и монархических институтов. Он призвал пресвитерианских шотландцев продолжить их старую войну против епископата и обратился к Троице с призывом послужить доброму делу:

Ты, Триипостасное Божество! Призри на эту бедную, почти истощенную и истекающую Церковь Твою; не оставь ее жертвой этих назойливых волков, которые ждут и размышляют, пока не пожрут нежное стадо Твое; этих диких кабанов, которые ворвались в виноградник Твой и оставили отпечаток своих грязных копыт на душах слуг Твоих. Да не осуществят они своих проклятых замыслов, стоящие ныне у входа в бездонную яму и ожидающие, что сторож откроется и выпустит страшную саранчу и скорпионов, чтобы вновь погрузить нас в эту кромешную тьму, где мы никогда больше не увидим солнца правды Твоей, не будем надеяться на радостный рассвет, не услышим пения утренней птицы. 40

В конце он приговорил партию Высокой церкви к аду:

Но они... которые через умаление и снижение истинной веры, бедствия и рабство своей страны стремятся к высокому достоинству, правлению и продвижению здесь, после позорного конца в этой жизни (который дай им Бог) будут навечно низвергнуты в самую темную и глубокую пропасть ада, где, под презренным управлением, Попираемые и извергаемые всеми прочими проклятыми, которым в муках их пыток не остается ничего другого, как осуществлять над ними неистовую и звериную тиранию, как над своими рабами и неграми, они останутся в этой участи навсегда, самые низкие, самые ничтожные, самые униженные, самые подкошенные и подавленные вассалы погибели. 41

Когда епископ Холл ответил и оскорбил "смектимнуанцев", Мильтон выступил в их