Птицеферма (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна

* * *

Сова добирается до кабинета Главы одновременно с нами. Лицо женщины влажно блестит — спешила.

— Ну, что там? — спрашивает Ник, уже копаясь в ящиках стола, но не находя там ничего, кроме бесполезных записных книжек.

Тоже отрываюсь от исследования недр подвесного шкафчика в углу помещения, чтобы посмотреть на вошедшую. Сова устало приваливается к стене справа у двери и прикрывает глаза.

— Они не поверили Чайке. Ворон уверен, что вы сообщники Филина и поэтому решили посеять панику, чтобы дать ему подальше уйти.

— Интересно, куда? — фыркает Ник.

— К Рыбам, к Камням.

— Только если у него флайер в рукаве. Там час лету. Пешком никто не дойдет.

Сова не спорит. В уме этой женщины я никогда не сомневалась.

— Поторопитесь, — советует. — Сейчас разберутся с телами в подвале и придут за вами.

— А вот это вряд ли, — довольно отзывается напарник и выныривает из-за стола с короткоствольным пистолетом в руке. — Был в нижнем ящике с двойным дном, — поясняет. — Так и знал, что Филин не мог не перестраховаться, — проверяет заряд. — Батарея — наполовину.

— Ищи дальше, — говорю быстро, вновь возвращаясь к шкафу. — Может, есть что-то еще. Хотя бы зарядник.

— Ищу, — откликается напарник.

Боковым зрением замечаю, как Сова начинает сползать по стене на пол.

— Ник, ищи скорей! — бросаю через плечо и кидаюсь к пожилой женщине. — Сова, Сова, — трясу ее за плечо. — Что с тобой? Тебе плохо? — матерюсь про себя. Пожалуй, я задала самый идиотский вопрос из всех возможных. Ясное дело, что когда людям хорошо, то они не падают на пол.

Женщина тяжело дышит; приоткрывает глаза.

— Да вот, — касается груди в области сердца, — прихватило.

Сначала побежала за мной к подвалу, потом сюда… Нет, не так. Сперва озвучила обвинения в адрес того, кого боялась и покрывала в течение десяти лет. Потом безуспешно пыталась спасти беременную женщину, истекающую кровью на ее руках. И только потом оказалась здесь.

— Держись, — прошу. — Ник! — кричу, не оборачиваясь. — Ты говорил, что нашел в спальне Филина болеутоляющее?

— Да, — напарник выглядывает из-за стола, видит, в каком состоянии Сова, и тут же выпрямляется. — Сейчас принесу.

— Нет! — женщина хватается скрюченными пальцами за футболку на моей груди, притягивая к себе. — Пусть не тратит время. Останови его.

— Он быстро бегает, — говорю, аккуратно разжимая хватку. — Потерпи, ладно?

Сова хрипло смеется и откидывает голову на стену. В данный момент ее смех выглядит по-настоящему жутко.

— Дура ты и всегда была дурой, — выдавливает женщина сквозь приступы душащего ее смеха. — Никогда не могла жить спокойно. Время просто мое пришло.

— Разбежалась, — огрызаюсь.

Шестым чувством ощущаю, что наше общее время на исходе. Оглядываюсь, пробегаю взглядом по помещению. Стол, стул, открытый стеллаж, все полки которого как на ладони, подвесной шкафчик на стене. Неужели, кроме полузаряженного плазменного пистолета, у Филина ничего нет?

— Под стеллажом, — скрипит Сова, уже не открывая глаз и больше не смеясь. — Не знаю, что он там хранил, но тайник точно есть. Половица не прибита. Случайно… видела, — и начинает заваливаться набок.

— Эй, — поддерживаю женщину, не позволяя той сползти по стене дальше. — Слушай меня, Сова. Мы выберемся, слышишь?

Сердце готово выскочить из груди. Время, время. Но я не могу оставить Сову умирать, просто не могу.

— Принес! — Ник появляется в дверях. — Лови, — кидает мне упаковку пилюль; ловлю на лету.

— Половица под стеллажом, — говорю быстро.

— Понял, — откликается напарник, не задавая лишних вопросов.

На упаковке нет инструкции. В составе — ни одного знакомого слова.

— Сова, — трясу ее за плечо, поднося лекарство к глазам. — Ты знаешь, что это? Сколько принимать?

— Дай сюда, — женщина дрожащими пальцами вырывает у меня упаковку, вынимает две пилюли.

Хватаю со стола графин с водой. Где только Филин его раздобыл?

— Пей. Ник, ну что там?!

— Бинго, Эм!

Поворачиваюсь и обнаруживаю напарника со снайперской лазерной винтовкой в руках.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Заряжена? — спрашиваю шепотом.

— На треть.

В голове тут же всплывают расчеты. Полная батарея такой модели дает две сотни выстрелов на короткое расстояние. Расход аккумулятора зависит от дальности выстрела, то есть от длины луча…

— Пойдет, — отзываюсь. Мало, но лучше, чем ничего. Поворачиваюсь к Сове. Она вся бледная, лицо влажно блестит, руки — холодные. — Ты как?

Та приоткрывает глаза, дышит по-прежнему тяжело.

— Жить буду, — выдыхает. — Но недолго.

Шутит — это хорошо.

— Выберемся, — обещаю.

— Куда? — усмехается.

— Куда угодно с этой проклятой планеты! — отвечаю в сердцах.

Знаю, что не могу давать таких обещаний. Сова за что-то осуждена на пожизненное заключение. Но будь я проклята, если оставлю ее здесь.

Мне вдруг кажется, что к шуму дождя за окном прибавляется какой-то еще гудящий звук, которого не было раньше.

— Янтарная, у нас проблемы, — окликает меня напарник как раз в тот момент, когда я уже четко понимаю, что может издавать такие звуки.

Гудение совсем близко.

— Иди, — шепчет мне Сова. — Я тут… полежу.

Вскакиваю на ноги.

Ник стоит у открытого окна, все еще сжимая винтовку в руке, и, запрокинув голову, смотрит вверх. Подхожу и останавливаюсь за его плечом.

Во двор Птицефермы снижается катер. Не самый крупный, значительно меньше тех грузовых, на которых прилетают за рудой Тюремщики. Но это катер, самый настоящий, способный выходить в открытый космос. Модель устаревшая, но надежная, поэтому до сих пор в обиходе. Легкий, маневренный. Гражданская модификация, без внешнего вооружения — значит, стрелять с воздуха не начнут…

Почему об оружии и летательных аппаратах я помню больше, чем о своем прошлом?!

Сжимаю пальцами оконную раму, не в силах оторвать взгляда от катера.

— Вот черт. Люк с другой стороны, — комментирует Ник.

Верно. Был бы с нашей, можно было бы попробовать «снять» гостей из винтовки прямо на спуске по трапу. Сколько их, какое у них оружие — из этого окна ничего не видно.

— Они не будут стрелять в бараке, — доносится от двери слабый голос.

Резко оборачиваюсь, подлетаю к Сове, опускаюсь на одно колено.

— Что? Что ты сказала?

Женщине совсем плохо. Она бледная, на лбу блестят бисеринки пота.

— Они не будут стрелять в бараке, — с трудом повторяет Сова. — Новые жители Птицефермы не должны догадаться, куда делись прежние. Всех просто выведут во двор, построят и расстреляют… Как в тот раз.

Как в тот раз, значит? Хочется зажмуриться.

Поднимаюсь на ноги.

— Надо на крышу, — говорю.

— Держи, — Ник протягивает мне винтовку.

Смотрю на оружие, словно это ожившая змея.

— Мне? — растерянно вскидываю глаза на напарника.

Он уверенно вкладывает винтовку мне в руки; качает головой.

— Из нас двоих ты — снайпер.

Сова с полу издает нервный смешок.

— Как хоть тебя зовут, снайперша?

— Эмбер, — отвечаю коротко.

— Янтарь, — тонкие губы растягиваются в улыбке.

Крепче перехватываю холодный ствол. Он ложится в ладони так, будто был создан для них, или они — для него. Кажется, я знаю каждую деталь этого оружия, каждую выемку и каждый выступ. Знакомый вес оттягивает руки.

— Дождись нас, — прошу.

— Подожду уж, — откликается женщина, вновь прикрывая глаза.

А мы с Ником выбегаем из комнаты.

ГЛАВА 39

Расстаемся с Ником в коридоре.

Из-за поворота по направлению к выходу отчетливо слышен шум, крики — убийцы вошли в барак.

— Иди на крышу, — Ник кивает в обратном направлении от источника шума. — Попробую тут уменьшить количество «гостей».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мне страшно. Впервые в этой новой жизни мне так страшно.

Хватаю напарника за руку. Он удивленно приподнимает брови.