Дом у озера Мистик - Кристин Ханна

— До свидания, Нана-банана, — прошептала она.

— Мама, я тебя люблю.

Эти слова произнес не дрожащий детский голос, это сказала взрослая девушка, покидающая родной дом. Шмыгая носом и улыбаясь сквозь слезы, Натали отстранилась. Потом улыбнулась отцу:

— Папа, проводи меня.

Они пошли к двери. Энни еще долго смотрела им вслед, даже когда за ними медленно закрылась дверь. Она сама удивлялась, что не плачет. Позже, в долгие темные ночи и во многие дни, которые грядут в ее жизни, к ней подкрадется одиночество, его беззвучный голос будет отдаваться эхом в пустом доме, но Энни знала: она выживет. Сейчас она стала сильнее, чем была совсем недавно. Она готова отпустить свою старшую дочь в мир.

— До свидания, Нана, — прошептала она.

Роды у Энни начались неожиданно в самом начале ноября. Она проснулась среди ночи с ощущением, что в ее животе полыхает огонь. Вторая схватка была такой сильной, что она не могла дышать. Энни согнулась и выдохнула:

— О господи!

Энни впилась ногтями в запястье, пока боль не отпустила ее, потом, держась за живот, откинула одеяло и осторожно выбралась из постели. Она закричала, но от очередной схватки ее голос превратился в глухой хрип:

— Блейк!

Он проснулся сразу и вскочил с кровати.

— Энни, — Блейк бросился к жене, — что случилось?

— Еще не время, — прохрипела она, хватаясь за рукав его пижамы. Она подумала о своем умершем сыне и запаниковала: — О боже, это слишком рано…

Через считаные минуты Блейк усадил Энни в машину, и они помчались в больницу.

— Энни, потерпи, мы скоро будем в больнице. — Он бросил на жену встревоженный взгляд. — Только потерпи.

Она крепко зажмурилась.

«Представь, что ты на пляже с белоснежным песком».

Еще одна схватка.

— О боже! — простонала Энни.

Это было невозможно вытерпеть — боль пронизывала ее живот и жизнь внутри нее. Ее ребенка. Она схватилась за живот.

— Держись, малышка, держись…

Но Энни видела только Эдриена, крошечного Эдриена, как он лежит, подключенный к аппаратам. И как его опускают в землю в гробике размером с хлебницу.

«Только не это!.. — мысленно взмолилась она. — Господи, прошу Тебя, только не это!»

Стерильные белые стены комнаты для посетителей, казалось, давили на Блейка. Он ходил взад-вперед, то смотрел на часы, то листал какой-то идиотский журнал про знаменитостей и про их «проблемы». В его мозгу крутились одни и те же кадры: Энни везут в родовую палату, ее глаза расширены в страхе, и она снова и снова повторяет каким-то чужим, незнакомым голосом: «Еще рано».

Когда ее положили на каталку и повезли прочь от него, в одно-единственное мгновение перед его глазами в единой вспышке пронеслось все — весь его брак с хорошими временами, плохими временами и теми, что были в промежутке. Он увидел путь Энни от юной второкурсницы колледжа до беременной тридцатидевятилетней женщины.

— Мистер Колуотер?

Он резко повернулся и увидел в дверях доктора Норт, гинеколога Энни. Она устало улыбалась.

— Ребенок…

— Как Энни?

Доктор Норт на секунду нахмурилась, потом сказала:

— Ваша жена спит. Вы можете ее повидать.

Блейк обмяк от облегчения:

— Слава богу! Пойдемте.

Он последовал за доктором Норт по пустынному белому коридору к отдельной палате, где была его жена.

Шторы в палате были задернуты, и в комнате царил голубоватый полумрак. За занавеской — металлическая кровать, на прикроватной тумбочке стоял телефон, рядом — голубой пластмассовый кувшин с водой, на котором от руки был написан краской номер палаты. Как будто кому-нибудь придет в голову его украсть. У кровати, как длинноногие тощие цапли, стояли металлические стойки для капельниц, тонкие прозрачные трубки тянулись от пластиковых пакетов к запястьям Энни.

В этой больничной кровати она казалась такой юной и хрупкой. Вид обессиленной жены пробудил в Блейке болезненные воспоминания об их потерянном сыне.

— Когда она проснется? — спросил Блейк врача.

— Скоро должна.

Блейк, казалось, был не в состоянии двинуться с места. Он стоял неподвижно и смотрел на жену. Он чуть было ее не потерял! Эта мысль непрестанно вертелась в его голове: он чуть было ее не потерял!

Блейк взял стул и подошел к кровати. Он сидел и смотрел на женщину, которая почти двадцать лет была его женой. Доктор Норт что-то сказала, он не слышал, что именно, и вышла из палаты.

Прошла, казалось, целая вечность, Блейк потерял счет времени, и наконец Энни открыла глаза:

— Блейк?

Он резко поднял голову и увидел, что она сидит, глядя на него. Она выглядела испуганной и беззащитной. Он коснулся ее руки и прошептал:

— Энни…

— Моя малышка! Как наша девочка?

«Проклятье!» Он даже не спросил доктора Норт о ребенке!

— Я пойду узнаю, как она сейчас.

Блейк выбежал из палаты и поспешил по коридору. Доктора Норт он нашел на сестринском посту. Схватив ее за руку, он потащил ее в палату.

При появлении врача Энни приподнялась. Она изо всех сил старалась не заплакать, Блейк видел, что она прилагает для этого огромные усилия.

— Здравствуйте, доктор, — наконец произнесла она.

Доктор Норт подошла к Энни и взяла ее за руку.

— Энни, ваша дочь жива. Она в реанимации для новорожденных. Есть осложнения, она весит всего пять фунтов, с точки зрения развития это представляет сложности. Мы беспокоились по поводу… Впрочем, мы об этом еще поговорим…

— Она жива?

Доктор Норт кивнула:

— Да, Энни. Хотите ее увидеть?

Энни зажала рот рукой и кивнула — говорить она не могла.

Пока врач помогала Энни сесть в кресло-каталку, стоявшее здесь же, в палате, Блейк отошел в сторону. Потом последовал за ними по коридору в отделение для новорожденных. Он чувствовал себя здесь посторонним, а свое пребывание неуместным.

Энни, согнувшись, сидела возле кувеза. Малышка за прозрачными пластиковыми стенками лежала неподвижно, как неживая, к ее крошечным красным ручкам было подсоединено множество игл и трубок. Блейк подошел к Энни и положил руку ей на плечо. Она подняла голову и посмотрела на мужа.

— Я хочу назвать ее Кэтлин Сара, ты не против?

— Конечно нет. — Он смотрел по сторонам — вверх, вниз, вбок, — куда угодно, только не на инкубатор. — Пойду принесу нам что-нибудь поесть.

— Ты не хочешь посидеть с нами?

Блейк не смотрел на младенца.

— Я… я не могу.

Энни не знала, почему это ее удивило и так больно ранило. В подобных ситуациях, трагических или тревожных, Блейк вел себя именно так — устранялся. Он был таким всегда. Если его эмоции не вмещались в маленькую аккуратную коробочку, то он предпочитал делать вид, что они не существуют. Ей придется справляться с этим испытанием так же, как она справлялась с любым испытанием в своей жизни, — в одиночку. Она кивнула: