Сделка - Элиа Казан

— Извините, я не смог помочь ему, — сказал он.

— Ничего, я сам позабочусь.

— Ему еще предстоят терзания души.

Дядя Джо мурлыкал про себя что-то турецкое и раскачивался.

— Вы имеете в виду, что перед смертью ему необходимо раскаяться в грехах и приготовиться к Божьему суду?

— Понимаю. Вы не приемлете Божьего, — сказал отец Дрэдди. — И вот результат.

— О каком результате вы толкуете? — спросил я.

Он указал на кровать отца.

— Этот человек, — сказал я, — провел всю жизнь, безукоризненно делая то, что ему предлагало делать наше общество. Он никогда не нарушал закон. Неужели непонятно, чем он так взбешен?

Отец услышал сказанное и повернулся к нам.

— У меня был выбор. Аквитания, Мавритания, омытая ласковым морем, полная красивых женщин. Я был мужчина, не то что сейчас. Дурак! Проклятый дурак!

Вновь доктор Левин успокоил его.

Мы с Дрэдди ушли в дальний конец комнаты. К нам присоединился Левин.

— Я хочу вытащить его отсюда, — прошептал я.

— Когда? — спросил Дрэдди.

— Сегодня вечером.

— Надо получить разрешение лечащих врачей.

— С ними связываться не буду, — сказал я. — Слишком много шуму. В нашей семье насчет отца разные мнения.

Глаза доктора Левина многозначительно скакнули в направлении молодого священника.

— Что вы скажете, — спросил я его, — если я сегодня ночью выкраду его?

— А к чему такая спешка?

— От госпиталя есть хоть какая-то польза?

— Но и вреда никакого, — вилял доктор Левин.

Отец Дрэдди навострил уши. Знал ли он Глорию?

Она причащалась. Не у отца ли Дрэдди?

— Сейчас ему можно хоть чем-нибудь помочь? — спросил я Левина.

— То есть продлить ему жизнь? Нет. Но многие случайности там, на воле, могут укоротить ее. За ним необходимо смотреть ежесекундно.

— Но если брать в целом?

— Я уже сказал. Ему осталось недолго.

— А ничего нет, чтобы он чувствовал себя лучше?

— Физически или духовно?

— Физически.

— Ничего.

— А духовно?

— Спросите отца Дрэдди.

— Я спрашиваю вас.

Левин запнулся.

— Ну… не знаю…

— Мне кажется, где-нибудь в другом месте ему будет гораздо лучше, — сказал я. — А если говорить об уходе, то, кто ухаживает за ним, — тоже имеет значение.

— Думаю, с этим можно согласиться.

— Проблема в том, что с ним никто не хочет возиться. Они хотят засунуть его в дом для престарелых.

— Я тут поразмышлял на досуге… — начал доктор Левин. — А почему бы вам с женой не отвезти его к себе в Калифорнию. Вы, кажется, в средствах не стеснены. Можете оплатить сиделку. А ваша мать могла бы приезжать иногда.

— Есть некоторые личные причины, по которым я не могу так поступить.

— Какие же? — поинтересовался отец Дрэдди.

— Не ваше дело, — отрезал я. — Извините.

— Не стоит… — сказал отец Дрэдди. — Но вы только что вели речь о некоем похищении?

— Да. Хочу увезти его во Флориду, — сказал я, — в Тарпун-Спрингс, прогреть его на южном солнце.

— Ему по душе солнце? — спросил доктор Левин.

— Ему по душе магазин, в котором полно покупателей!

— Тогда к чему?..

— К тому, что в Тарпун-Спрингс доживает свое масса старых греков, приехавших в Штаты давным-давно, чтобы подработать ныряльщиками за губкой. Но мы изобрели искусственную губку, которую можно дешевле и быстрее продать. Поэтому старые греки целыми днями сидят в кофейнях и играют в карты, треплются о том о сем. Мне кажется, отцу понравится тамошняя компания, среди таких же, как и он, греков, думающих и говорящих по-гречески.

Я вдохновенно нес ахинею в надежде, что отец Дрэдди воспримет ее как мой план действий и в случае «Ч» передаст кому надо.

— Все сказанное, — сказал я в заключение, — строго между нами.

— Конечно, конечно! — солгал он.

— Итак, каково ваше мнение? Стоит ли мне красть его отсюда без согласия медиков?

Доктор Левин скосил глаза на священника.

— Хм! — задумался он. — В Нью-Йорке сейчас туман. Вы думаете, самолеты летают сегодня во Флориду?

— Я уже заказал два билета, — соврал я. — Они сказали, что туман им не помеха. Проскочат.

— Не отказался бы на недельку во Флориду и сам! — нервно хохотнул отец Дрэдди.

— Итак? — обратился я к доктору Левину. — Ваше резюме?

— С чисто человеческой точки зрения я понимаю вас, — ответил он. — Но одобрить ваш вероятный поступок как врач, увы, не могу.

— Я тоже не одобряю, — вставил отец Дрэдди, врачом не являвшийся.

— Хорошо, — сказал я. — Если уж на то пошло, и вы оба — против, тогда придется отказаться от этой затеи. Неудачное предложение.

— Буду рад, если вы откажетесь, — сказал Дрэдди. — Я лишь священник, исполняющий по мере сил свой долг, поэтому простите меня, если я осмелюсь сказать, что вам лучше поискать взаимоприемлемое для всех членов вашей семьи и врачей решение.

— А у больного спрашивать не будем? — строго спросил я.

— Не думаю, что он отвечает за свои слова, — прошептал отец Дрэдди. — И, мне кажется, — добавил он еще тише, — что вы неправы относительно пансионатов для престарелых. Некоторые из них вполне приличны. Я говорил Глории…

Вот все и открылось!

Когда он высказался, я поблагодарил его:

— Спасибо, святой отец, за совет. Обязательно последую ему. И, пожалуйста, пусть моя идиотская идея останется между нами.

— Разумеется, разумеется! — искренне заверил меня Дрэдди. — А вам лучше позаботиться о себе.

— Что?

— Мне кажется… Я хотел сказать, отдохните, расслабьтесь. Доктор даст вам таблетку. По-моему, вы немного больны, ха-ха.

Он улыбнулся и потряс мою руку. Он оказался славным парнем и держал язык за зубами до тех пор, пока я не похитил отца из госпиталя.

Глаза моего отца снова остекленели. Отец Дрэдди попрощался с ним, но тот ничего не ответил. Дрэдди пожелал ему спокойной ночи и ушел.

Доктор Левин решил, что лучше не возбуждать у святого отца подозрений, и отправился вслед за ним. Подойдя к двери, он обернулся и скороговоркой произнес:

— Ровно в полночь я буду инструктировать сестер по некоторым очень важным вопросам. Все их внимание будет полностью занято. Если у кого возникнет идея осуществить тот дурацкий план, изложенный вами, то лучшего времени для этого не найти.

Ровно в полночь я открыл дверь папиной палаты, помог ему подняться, и мы вышли. Медленно, без излишней, вызывающей внимание спешки, мы дошагали до лифта. Доктор Левин, как и обещал, тщательно инструктировал сестер, собравшихся перед ним. Краем глаза я заметил, что он постарался расположить их так, чтобы они стояли спиной к коридору. Иногда план срабатывает из-за своей безумной простоты.

Гвен и Чарльз ожидали нас в машине. Мы поехали не в аэропорт Кеннеди, а домой. Отцу об этом не сообщили, да ведь он туда и хотел. По дороге мы купили еды.

Позже мне передали, что случилось в госпитале. Надеясь на вероятность не скорого обнаружения шутки и желая насолить нашим недругам, мы уговорили старого Джо облачиться в больничный халат отца и уложили его в кровать лицом вниз. Джо рассказал мне потом, что ночью его так никто и не побеспокоил. Неуживчивый характер отца у всех отбил охоту лишний раз иметь с ним дело. И только после того, как сестра принесла завтрак (Джо успел полностью съесть его), мисс Смит обнаружила подмену.

Отца я занес в дом на руках. Он весил чуть тяжелее свертка одежды. Несмотря на пугающую бледность лица, он был в приподнятом настроении. Пока Гвен стелила ему постель, я раздел его. Затем мы уложили его, и Гвен села рядом. Она понравилась ему с первого взгляда.

Спустя минуту — в качестве послесловия уж не знаю к чему — он сказал:

— Следующий раз, богатенький мой, слушай, что тебе говорит отец. — Затем он взглянул на Гвен, и они улыбнулись друг другу. — Ты останешься здесь! — приказал он ей. — А он пусть уходит!

Я тоже хотел, чтобы Гвен осталась, тем более что с ребенком есть кому посидеть. Чарльз ждал ее.

У отца слипались глаза. Он смотрел на Гвен и бормотал: «Очень хорошо! Очень хорошо!»

Гвен встала.

— Я сейчас вернусь! — сказала она.

Чарльз сидел у входной двери. Она о чем-то переговорила с ним, он кивнул. Затем еще раз. Она поцеловала его в щеку и проводила до машины.

Я вернулся к кровати отца.

— Она осталась, — сказал я ему, спящему.

Он не слышал, как уехала машина Чарльза.

Глава девятнадцатая

Гвен раздевалась.

— Что сказал Чарльз? — спросил я, когда она легла.

— Ничего. А что? — ответила она.

— Он говорит «ничего» уже много раз. Что он сказал конкретно?

— С ним все в порядке.

— Это все?

— Это все.

— Хоть какой-то разговор.

— Ну и хватит. Спокойной ночи, — подвела она черту и вскоре заснула.