Сделка - Элиа Казан

— Милый, я хочу увезти тебя обратно. Ближайшим рейсом.

— Я остаюсь здесь.

— Тебе нужно отдохнуть, милый.

— Вот отдых мне точно не нужен!

— Хорошо, Эванс, — сказала она жизнерадостно, — хорошо!

— Что хорошо?

— Просто хорошо.

— Хорошо что? Что? Что!!!

Это сломало ее.

— Прекрати, о Боже, прекрати! Я стараюсь изо всех сил! Эв, а ты как нарочно… помоги мне!

Флоренс не выносила, когда ее видели по-бабски размякшей. Она ушла по тропинке к цветнику, за которым не ухаживали больше года. Цветы отцвели и отяжелели семенами. Она начала стряхивать их на землю.

Я подошел к ней.

— Извини меня, — сказал я.

Она не повернулась.

— Дай мне шанс, Эв. Я постараюсь. Сейчас я уяснила, в чем я не права. Я смогу помочь тебе.

Плата за годы жизни со мной и все ссоры отпечатались у нее на лице.

— Извини, — повторил я и развернулся.

— Не уходи! — вскрикнула она. — Давай поговорим.

— Не сейчас.

— Пожалуйста, Эв, скажи мне все. Что бы там ни было — я выслушаю и пойму.

Я попробовал.

— Вы с Глорией все утро как заговорщицы. Скажи, что вы задумали?

— Мы думали, что делать с твоим отцом…

— И?..

— Почему ты сразу становишься подозрительным? Почему сразу в штыки? Эв, дорогой! В чем дело? Что случилось?

— Что «что»?

— И вот так ты со всеми. Бесишься ни с того ни с сего. Почему? И почему со мной?

— О’кей, я рехнулся.

— Я близка к мысли…

— Короче, я — псих, теперь отвечай на мой вопрос.

— Никакого заговора не существует, мы пытаемся найти решение по очень сложной проблеме. А что еще мы должны сделать? Ты сам видишь, что оставить твою мать с ним жить — невозможно. И этот дом не годится…

— Вижу.

— Получится, как у этих… дикарей где-нибудь в Новой Гвинее или Гебридах. Муж, умирая, оставляет завещание, по которому дети должны после его смерти уложить в могилу вместе с ним и жену…

— Ты говоришь, что мы убиваем ее?

— Да.

— С чего это ты так полюбила маму и так возненавидела отца?

— Лучше я не буду отвечать «с чего»…

— А почему, собственно?

— Потому что…

— Ну почему, почему?

— Здесь завязана твоя ненависть по отношению ко мне, Эв. Скажи, чем я заслужила ненависть?

— Итак, каковы ваши планы?

— У нас нет планов.

— Не верю.

— Черт побери, Эванс, мы думаем, как…

— И как же?

— А ты как?

— Я?

— Да. Что ты предлагаешь?

— У меня есть кое-какие мысли.

— Какие?

— Хочу забрать его из госпиталя, перевезти в Калифорнию и оставить у нас в доме.

Лучше бы я ударил ее.

Она стояла и смотрела с перекошенным лицом вверх. Я понял, что она хотела встретить мои слова достойно, но не смогла. Я видел — женщина изо всех сил старается взять себя в руки, но не может.

Внезапно мне стало жаль ее — ведь все мы опутываем паутиной мук друг друга, — я робко обнял ее и прижал к себе. Но она словно одеревенела. Просто не верилось, что она сможет так отреагировать на предложение, которое в другом обществе, в кругу своих семей было бы самым естественным и само собой разумеющимся.

Постояв неподвижно с минуту, она высвободилась. Мы вступили в полосу кризиса, и ей пришлось отвечать на мое прямое предложение.

— Ничего не выйдет, милый, — сказала она.

— Почему?

— Не выйдет, и все. Ты должен представить, как это в реальности…

— Представил, и что же?

— Хм, во-первых, нам придется… ему нужно постоянное внимание…

— Я стану сиделкой.

— Хм, это будет… так…

— Как? Как?

— Я ничего не имела в виду, но в доме будет бардак, а я хочу, чтобы у нас с тобой были условия…

— Он — мой отец, — отрезал я.

— Я знаю, милый.

— Ему осталось немного, он умирает.

— Я знаю. Он скоро умрет.

— Я не говорил так. Я не обещаю тебе, что все окончится быстро. Но дом — наш общий дом. Он не только твой, но и мой, поэтому я хочу увезти его туда.

— Он потеряется там…

— Не понял?

— Это — не его дом.

Мы на секунду смолкли.

— По-моему, ты должна спросить себя, — сказал я, — почему мое предложение так бесит тебя?

— Бесит?

— Да. Бесит. Очень! Признайся хотя бы в этом!

— Хорошо. Признаю. Бесит. Потому что я люблю тебя. Потому что, может, мы и не воссоздадим семью заново, но если шанс остался, то в доме вместе с нами твоего отца быть не должно!

— Почему?

— Нам необходимо провести ремонт.

— Почему?

— Срочный капитальный ремонт.

— Почему?

— Потому… потому что… где ты пропадал всю ночь? Где ты шлялся? Всю ночь! — Она полностью потеряла контроль над собой и своим самообладанием и последние слова прохрипела.

— Всю ночь, всю до единой минуты, всю ночь я провел с Гвен!

Не говоря ни слова, она зашагала к дому.

Я остался у океана. Стал бросать камешки в воду, затем в разбитые окна лодочного сарая.

Вернувшись в дом, я увидел, что Флоренс — собранная и успокоенная. Рядом с ней стояли Глория и мама.

— Эванс, — обратилась ко мне Флоренс, — мы обсудили ситуацию, и единственное, что всем нам представляется разумным и возможным, — поместить твоего отца в дом для престарелых, где его окружат заботой. Совершенно очевидно, что маме такая забота об отце не под силу. И еще, как сказал личный доктор мистера Финнегана, он уже не сможет контролировать жизненно важные функции своего тела, и я уверена, что ты не желаешь заставлять маму присутствовать при этом…

— Желаю, — сказал я. — Моя мечта — видеть маму, подтирающую его задницу каждый Божий день. Так сказать, заключительный аккорд их супружества…

— …Поэтому, — проигнорировала она мою язву, — мы решили, что он будет помещен в дом для престарелых.

— Не выйдет, — сказал я.

— Что не выйдет?

— Я не позволю заметать его под коврик!

— Твои доводы?

— Дома для престарелых — это дома для одиноких!

— Необязательно, даже совсем не так, ты ошибаешься…

— А у него есть я!

— Ты ошибаешься, — как попугай повторила Глория.

— И я не собираюсь терпеть, как судьбу моего отца решают две шлюхи, которые…

— Две женщины, милый…

— …которые ненавидят его!

— Хорошо, — сказала Флоренс. — Сын, любящий отца, предпочитает лучше замучить мать, чем самому что-нибудь предпринять.

— Да, именно так это кажется тем, кто его предпочитает замучить. Я в чем-то неправ, Глория? Давай, крошка Глория, высказывайся! Ты ведь страстно желаешь, чтобы старый сукин сын побыстрее сдох! Правильно?

Глории я верю. Она сказала: «Да-аа!!!»

Затем Флоренс взяла весь огонь на себя.

— Независимо от наших желаний, — сказала она, — рано или поздно он умрет. Но я не буду сидеть и ждать, пока он утащит твою мать за собой в могилу. Мы должны заботиться о живых. Более того, я не вполне уверена, что сейчас ты отвечаешь за свои слова и уже совсем — за свои чувства!

— Но в любом случае будет так, как я сказал.

— Не будет, — сказала Флоренс. — В этом случае решающее слово за мамой. Ее желанию ты должен будешь подчиниться. А она согласна с нами.

— Ты согласна с ними, ма?

— Эвангеле, а что же еще остается делать? Ему уже не поможешь. И просить за него я не могу. Ведь ты же видел, какой он. Глория и Флоренс сказали, что эти дома вполне обустроены и комфортабельны.

Вступила Глория:

— У нас есть список…

— И давно он у вас? — спросил я.

Глория отвернулась.

— Мы собираемся просмотреть адреса сейчас, — тихо произнесла она.

Два часа спустя, когда я был в госпитале, позвонила Глория и сообщила, что они нашли место, всем им троим понравившееся. Этот дом одобрил и священник; приеду ли я смотреть? Я ответил, что не приеду.

Трубку взяла Флоренс. По ее словам, это учреждение оказалось на удивление милым и вдобавок неожиданно освободилось одно место, кто-то умер прошлой ночью. Мы должны въехать немедленно, если хотим поместить отца именно туда, так как этот дом очень, очень хорош и таких домов в стране мало, потому что сосед по палате — спокойный, тихий и достойный джентльмен. Она уверена, что они сойдутся характерами.

Я внимательно выслушал.

Она настаивала, чтобы я приехал. Я отказался. Тогда она сказала, что они поедут без меня. А отца заберут завтра утром. И Майкл согласен. До свидания.

Повесив трубку, я увидел старого дядю — Джо Арнесса, олицетворение неверия. Я расхохотался, поглядев на него. Циничней его усмешки нельзя представить. Он давным-давно расстался с иллюзией, что от людей надо ждать чего-то хорошего. Я вернулся в будку и набрал номер Гвен. Я спросил ее, может ли она достать машину. Она ответила, что машина есть у Чарльза, а зачем? Я попросил не задавать вопросов, а перегнать машину на стоянку Стамфордского госпиталя к десяти часам вечера и ждать. Я вышел из телефонной будки, улыбнулся Джо, взял его под руку, и мы пошли в комнату отца.