Убийства в поместье Лонгер. Когда я в последний раз умирала - Глэдис Митчелл

раз умирала

Глава первая. Дневник

Перо твое, как вьючный конь, страдало, В желчь обращались яства со стола, Душа твоя, как узник, голодала, А скорбь глодала кость и кровь пила[19]. Дрейтон

На обед подали сосиски с брюквой и картофельным пюре. Все это было щедро сдобрено густой подливкой. Десерт состоял из консервированных слив со сладким заварным кремом. Первое блюдо мальчики смели за три минуты, второе — за полторы, но, по несколько предвзятому мнению миссис Брэдли — ибо у нее имелись племянники, внучатые племянники, а после женитьбы Фердинанда еще и внук, — они все еще выглядели по-волчьи голодными, что весьма огорчало старую даму. Ее взгляды на питание, которые она не преминула высказать директору, когда он поинтересовался ее мнением о меню, отставали от современных лет на сто.

Директор предусмотрительно воспринял ее ответ как шутку, а будучи человеком в высшей степени серьезным, предпочел этой темы больше не касаться. Грейс, сидевшая во главе, чем повергла миссис Брэдли в некоторое замешательство, объявила трапезу законченной, и мальчики послушно и бесшумно выскользнули из-за стола, правда, один из них сразу же сел снова и продолжил есть.

— Что еще за новости? — удивился директор и, возвысив голос, строго произнес: — Динни!

Бросив на тарелку полный сожаления взгляд, мальчик встал.

— Почему ты продолжил есть?

— Сэр?

— Почему ты продолжил есть? Подойди ко мне.

Мальчик неохотно приблизился.

— И шагай побыстрей, когда тебя зовут. Ты что, не знаешь, что у нас сегодня гость?

— Да, сэр.

Мальчик пренебрежительно взглянул на миссис Брэдли, хотя, возможно, ей это только показалось.

— Где твои хорошие манеры? Отвечай на вопрос.

— Но ведь все это выкинут свиньям, — чуть слышно проговорил мальчик.

У него были темно-рыжие волосы и карие глаза с искорками, похожими на солнечные блики в ручье с форелью. Брови, скошенные, как у Мефистофеля, и широкий недобрый рот. Американцы с их любовью к добродушной выразительности назвали бы его потенциальным злодеем, подумала миссис Брэдли, у которой плохие мальчики вызывали академический, а подчас — как у всякой женщины — и романтический интерес.

В этом заведении все мальчики были плохими. Власти, руководствуясь самыми лучшими побуждениями, повергающими в ужас прогрессивных теоретиков педагогики, лет десять назад объявили, что их представления относительно исправительных учреждений для малолетних преступников сильно устарели и должны быть изменены в соответствии с практикой детских психиатрических клиник.

Миссис Брэдли, которая наряду с другими психологами была призвана для консультаций, высказала довольно простую мысль, что малолетние преступники, точно так же как и взрослые, могут быть разделены на две категории: те, которых еще можно спасти и исправить, и безнадежные, от которых нужно избавляться (в буквальном смысле этого слова). Исправление первой категории должно быть безболезненным, а ко второй необходимо применять самые радикальные меры. Власти приняли эту точку зрения без особого энтузиазма, и даже пресса была более чем сдержанна.

Теперь, десять лет спустя, ее снова призвали, но не для того, чтобы претворить ее воззрения в жизнь (и тем самым дать урок тем, кто придерживался нецивилизованных взглядов, что человеческая жизнь бесценна сама по себе), а просто власти обнаружили, что новые методы превентивного заключения дали течь и срочно нуждались в починке.

Почему для консультаций пригласили ту, чье мнение по данному вопросу было заранее неприемлемо для властей, не могла ответить и сама миссис Брэдли, несмотря на все свои знания в области психологии преступлений, но она приняла вызов в лучших демократических традициях — быстро и беспристрастно.

По словам директора, проблема заключалась в том, что, несмотря на гуманное обращение, смягчение наказаний, улучшенное питание и площадки для игр, плохие мальчики в большинстве своем оставались плохими и даже пытались неоправданно часто сбегать из рая — то есть из исправительного учреждения — в греховный и неспокойный мир.

Хуже всего было то, продолжал он, излагая свою несколько наивную точку зрения, что двоих мальчишек, сбежавших за неделю до приезда миссис Брэдли, так до сих пор и не нашли, так что они по сей день, как он выразился, «на свободе».

На что миссис Брэдли заметила, что тут уж ничего не поделаешь. Ей было жаль расстроенного директора, хотя она знала, что он ее недолюбливает.

Тот полностью согласился. Особенно его огорчало то, что несколько лет назад, прямо перед его назначением на должность, двое мальчиков тоже совершили побег, причем их так