Конца света не будет. Почему экологический алармизм причиняет нам вред - Майкл Шелленбергер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В течение 40 лет противники теории климатических изменений, финансируемые компаниями, работающими на ископаемом топливе, вводили общественность в заблуждение наукой об изменении климата точно так же, как табачные компании – наукой, связывающей курение и рак, утверждают гарвардские историки науки Наоми Орескес и Эрик Конуэй в своей влиятельной книге 2010 года «Торговцы сомнениями». Книга является одним из наиболее цитируемых доказательств того, что политическое бездействие в отношении изменения климата вызвано скептицизмом в области климатологии, продвигаемым правыми аналитическими центрами, финансируемыми за счет компаний, заинтересованных в ископаемом топливе[1146].
Как утверждают Орескес и Конуэй, критический момент в истории отрицания воздействия климата наступил в 1983 году, когда Национальная академия наук опубликовала свой первый крупный доклад об изменении климата. «Доклад Changing Climate: Report of the Carbon Dioxide Assessment Committee на самом деле состоял из двух сообщений, – пишут они, – пяти глав, в которых ученые-естествоиспытатели подробно описывают вероятность антропогенного изменения климата, и двух глав, в которых экономисты рассуждают о выбросах и воздействии на климат и дают совершенно иное представление о проблеме. Обобщение было на стороне экономистов, а не естествоиспытателей»[1147].
Они подчеркивают, что правые фактически захватили Национальную академию наук, которую правительство США создало в 1863 году для того, чтобы она постоянно снабжала политиков объективной оценкой научных вопросов. Уильям Ниренберг, возглавлявший Комитет по оценке уровня углекислого газа Национальной академии наук, был политическим консерватором, поправшим взгляды таких ученых-естествоиспытателей, как метеоролог Джон Перри, который пришел к выводу: «Проблема уже перед нами».
Орескес и Конуэй пишут: «Если Перри окажется прав, точка зрения [экономиста Томаса] Шеллинга все равно будет преобладать в политическом плане. В самом деле, он обеспечил ядро новой идеи, которую климатические скептики будут повторять в течение ближайших 30 лет ‹…› О том, что мы могли бы продолжать без ограничений сжигать ископаемое топливо и бороться с последствиями посредством миграции и адаптации». По их словам, аргумент Шеллинга «эквивалентен утверждению, что медицинские исследователи не должны пытаться лечить рак, потому что это слишком дорого, и в любом случае люди в будущем могут решить, что умереть от рака не так уж и плохо»[1148].
Но то, что экономист Шеллинг утверждал об изменении климата, совершенно не похоже на отрицание табачной промышленностью связи между курением и раком. Он также не произносил что-то вроде «умереть от рака не так уж и плохо», в климатическом эквиваленте. Фактически его аргумент основывался на признании того, что выбросы нагревают планету и могут быть вредными. Шеллинг просто считал, что последствия ограничения потребления энергии могут быть хуже, чем от глобального потепления. Тогда эта точка зрения была господствующей и остается таковой сегодня. Более того, она лежит в основе переговоров о смягчении последствий изменения климата в докладах МГЭИК, FAO и других научных организаций.
Шеллинг вовсе не похож на ученого, аффилированного табачной промышленностью. Он широко известен, как один из самых блестящих и гуманистических экономистов XX века. Будучи профессором Гарварда, Шеллинг в 2005 году получил Нобелевскую премию за новаторство во всем, от предотвращения ядерной войны до прекращения расовой дискриминации.
Автором краткого отчета, который, как утверждают Орескес и Конуэй, «встал на сторону экономистов», был Джесси Осубель, эксперт по энергетическим преобразованиям, который в 1970-х годах работал с Чезаре Маркетти в Международном институте прикладного системного анализа в Вене. Осубель также был соавтором статьи, написанной совместно с Уильямом Нордхаусом из Йельского университета, получившим Нобелевскую премию в 2018 году за свою работу по экономике изменения климата[1149]. Иными словами, в Changing Climate вообще не содержалось никаких правых идей или идей, отрицающих изменение климата. Газета The New York Times так высоко оценила этот отчет, что напечатала у себя все его четыре страницы. Более того, структура, разработанная Осубелем, Нордхаусом и Шеллингом, легла в основу большей части научной и аналитической работы МГЭИК[1150].
Что касается ученого Джона Перри, то он категорически отверг версию событий, представленную Орескес и Конуэем. «Вы утверждаете, что члены комитета не согласились с “Обобщением”», – написал он Орескес в электронном письме в 2007 году. Однако он сказал: «Я бы никогда не позволил опубликовать доклад, если бы какой-либо участник высказал явные возражения»[1151]. Перри добавил: «Мне кажется, что вы оцениваете отчет 1983 года с высоты мудрости 2007 года. Все решительно поддержали широкую и энергичную исследовательскую программу Ниренберга, и я не припомню каких-либо жалоб на его мягкотелость в отношении немедленных политических действий»[1152]. По-видимому, Орескес и Конуэя не смутило несогласие Перри с их повествованием, и они опубликовали свою басню без изменений.
А как насчет белых медведей? «Отрицатели климата» были правы: резкого сокращения численности этих животных действительно не произошло, и создателям видеоролика «Голодающие белые медведи» пришлось это признать. «National Geographic зашел со своим заголовком слишком далеко», – сказал один из авторов ролика, пытаясь переложить вину на журнал. Но основной целью экспедиции было связать гибель белых медведей с изменением климата. «Документировать [последствия изменения климата] для дикой природы было нелегко», – добавила она[1153]. Но нелегко было именно потому, что нет никаких доказательств того, что белые медведи голодают. Из 19 субпопуляций численность двух выросла, четырех сократилась, пять остаются стабильными, а восемь никогда не учитывались. Какой-либо заметной общей тенденции не наблюдается[1154].
Вполне возможно, что уменьшение площади морского льда приведет к сокращению популяции белого медведя. Но даже если это так, другие факторы могут оказать большее влияние. Так, в период с 1963 по 2016 год охота погубила 53 500 белых медведей, что в два раза превышает сегодняшнюю оценочную общую численность популяции – 26 тыс. особей[1155].
Что касается финансируемых за счет ископаемого топлива сторонников отрицания климата, вводящих людей в заблуждение относительно белых медведей, мы не нашли ни одного. Главным критиком преувеличений проблем этого вида животных является зоолог из Канады по имени Сьюзан Крокфорд, которая призналась мне, что не принимает деньги от компаний, заинтересованных в ископаемом топливе, и не отрицает, что планета нагревается из-за деятельности человека[1156].
Таким образом, дезинформация о белых медведях прекрасно отражает нынешнюю ситуацию,
