Я — ярость - Делайла Доусон

— Но с чего вдруг они так решили, а?

Эми пожимает плечами.

— Понятия не имею, но я целиком за. Я напялю гигантский костюм фиолетового динозавра, если взамен получу вакцину и заработаю больше, чем курьером в доставке еды.

Эми хрустит батончиком и смотрит куда-то вдаль — и это знакомо. Челси только что пережила нечто похожее за ширмой, с Сиенной, и… ну, это свойственно почти всем. Они уходят в прошлое. Контуженные, будто вернулись с войны и никак не могут не вспоминать о ней время от времени. Никто не утруждает себя банальностями типа «О чем думаешь?», потому что по собственному опыту понимает, что совсем не хочет слышать честный ответ. Странно страдать от травмы, которая навсегда стерта из памяти, но последствия которой вызывают ужас и причиняют боль. Каждый раз, когда кто-то делает глоток из термокружки, Челси видит перед собой Джинни за рулем минивэна — и приходится силой выдергивать себя из воспоминаний. Будто отступаешь от края обрыва.

Наконец их зовет к себе Арлин. Она принимает в закрытой комнате, где проводили собеседование, и оттуда доносятся странные звуки. Весь день дверь туда была заперта, так что, наверное, там все серьезно. Зайдя внутрь, Челси ощущает, что, по крайней мере, тут прохладно: гудит кондиционер, пластиковый стул холодит ноги. На ней все та же одежда: Челси пока не придумала, как попросить одолжить ей что-нибудь менее грязное и покрытое кровью. Они все сидят за столом для совещаний. В руках у Арлин блокнот, на голове новый зеленый тюрбан с ярким рисунком — и она улыбается.

— Мы здесь для того, чтобы продумать ваших персонажей, — поясняет Арлин, поочередно глядя на каждого и все так же тепло улыбаясь. Челси кажется, что в прошлой жизни она была психотерапевтом или соцработником: в ней есть мудрая доброта, но в то же время кажется, что она может внезапно стать жестче и, если потребуется, надрать задницу — физически, интеллектуально или эмоционально.

— Сперва плохие новости, народ: мы будем сильно опираться на разные клише. Публику развлекают дешевые трюки, и мы обращаемся к их животным инстинктам, показываем то, что они хотят увидеть. Вне зависимости от того, понимают они это или нет. Никто из присутствующих, конечно, не будет Суперменом или Бэтменом. — Мэтт немного сдувается. — Но мы сделаем из вас самых чокнутых злодеев. Главное помните, что вы не одни, что это коснется каждого из присутствующих. И мы будем держаться вместе.

Кто-то шаркает ногами под столом — и все резко озираются, будто их злобные герои будут выскакивать из-за закрытых дверей.

— Эми, давай начнем с тебя. Есть у тебя какой-нибудь персонаж на примете?

Эми постукивает пальцами по бедрам. Челси думает, что ни за что не хотела бы отвечать первой.

— Ну, у меня азиатская внешность, так что можно подумать о каких-нибудь расистских стереотипах про азиатов?

— Конечно, можно, но не обязательно опираться на твое реальное происхождение. — Кивает Арлин. — Надо показать образ, который невежественные американцы сразу опознают, но еще ваш персонаж должен быть таким, чтоб вы могли жить в его шкуре. Может быть, даже обернуть стереотип в свою пользу.

— Я не согласна, чтоб меня снова считали китаянкой или обзывали гейшей, как это было в школе. По материнской линии я гавайка, но придурки вечно спрашивали, из какой страны я приехала.

— На том и остановимся. Значит, Гавайка. И чем ты могла бы заниматься?

Эми смотрит на Челси, в ее взгляде — легкое отчаяние. Челси понимает, что Эми не самый креативный человек: еще недавно она работала бухгалтером, вела себя весьма логично и прямолинейно. Челси пожимает плечами и изображает руками волны.

— Чем-нибудь очень гавайским. — Эми кивает так, будто Челси бросила ей спасательный круг. — Могу носить травяную юбку и лифчик из кокосов. Одеться как кукла Хула Лулу. Честно, это самый тупой стереотип, который приходит в голову.

Арлин усмехается.

— Хула Лулу. Фантастика! Просто с языка сняла. Будем думать на тему лавы, тики[27] и серфинга. Хорошая работа!

Эми с облегчением откидывается на спинку стула, но ей ощутимо неловко.

— Но разве это не… то есть я хочу сказать… разве мы не даем расистам ровно то, чего они ожидают?

Арлин приподнимает бровь.

— Что ж, возможно, я об этом еще не упоминала, но я тоже выйду на ринг. Мое имя — Шака Зури, и этот персонаж — как Черная Пантера в ярких африканских одеждах. Поверьте, я знаю, каково это — стараться принять что-то и сродниться с образом, в котором тебе некомфортно. Нормально чувствовать сейчас что угодно. У нас будут еще занятия завтра и потом, так что не волнуйтесь. Мы вам во всем поможем.

И тут Арлин поворачивается к Челси.

— Итак, Челси, я видела, что ты дала Эми маленький совет. Есть идеи насчет себя?

Челси осознает, что она не только не задумывалась о себе всерьез, но даже, возможно, избегала думать. Кто она такая? И что еще хуже, какому стереотипу она соответствует?

— Я могу сыграть типичную домохозяйку, — рассуждает она. — Ну или, знаешь, типа Карен из мема, которая всегда требует позвать менеджера?

— Хорошая мысль, но уже занято. — Арлин улыбается, чуть извиняясь. — У нее даже прическа подходит. Помнишь Лиз, она к нам вчера присоединилась?

Ну конечно. Дама с прической Карен из мема. Она была так вежлива, что Челси совершенно о ней позабыла.

— Ну окей, значит, домохозяйка. Мамаша-домоседка? Чокнутая ЗОЖница, которая боится ГМО? Главная сучка супермаркета? Могу сражаться скалкой… или брызгать соперникам в глаза эфирными маслами и связывать их легинсами?

Все присутствующие смеются, но не оскорбительно, высмеивая идею, а просто отмечая самый удачный вариант. Не то чтоб Челси была готова это признавать, но она уже сама влюбилась в Сучку из Супермаркета.

Арлин смотрит на нее, как доктор на пациентов за секунду до того, как они совершат прорыв.

— Вообще у нас была идея для тебя, но я надеялась, что ты сама к ней придешь. Такого рода вещи… лучше всего играют, если ты работаешь с тем, что уже есть. Что принесло тебе наибольшую популярность?

Челси не отрывает взгляд от