Черный венок - Марьяна Романова

гниющему. Но что тогда получилось бы? Ведь тогда рабочих мест не хватило бы на всех, города опустели и перестали считаться престижными. И вся система рухнула бы к чертовой матери…

«Они же мертвые, – думал Хунсаг. – Даже более мертвые, чем тот бедняга, которого пытается поднять бобогото».

Однажды – лет десять назад это было, но очень ярко запомнилось – Хунсаг отправился по делам в город Ярославль и там встретил девушку, красота которой ослепила его, обычно равнодушного к протухшим человеческим самкам. У нее были глаза такого цвета, как будто в них капнули чернил. Даже белки голубоватые, как у инопланетянки. И пшеничная коса до пояса. Хунсаг увидел ее на бульваре – он шел мимо, а девушка сидела на лавочке с книгой – и как будто охочая до парной крови рысь пробудилась в его животе, заскреблась изнутри когтистыми лапами, просясь на волю. Хунсаг, уже много лет душивший в себе все человеческое, решил пойти у внутренней рыси на поводу.

Ему ничего не стоило завладеть вниманием девушки. Он мог сделать с ней все что угодно: взять в рабство, сделать любимой женой или поломойкой-секретарем, прожить с ней долго и счастливо или – выпить ее душу в ближайшей подворотне и сыто уйти прочь. Она была всего лишь человеком, Хунсаг же давно относил себя к иной расе. Всего лишь поймать ее рассеянный взгляд – и она в его власти.

Так и получилось – светлокосая красавица спрятала книгу в сумку и сонно пошла за ним. Он снял номер в первом попавшемся отеле, воспользовавшись ее паспортом. В пыльноватом, душном, с тяжелыми бархатными шторами номере он велел ей пойти в душ. Ему было брезгливо брать человеческую самку с порога, даже несмотря на ее кажущуюся свежесть и ангельскую красоту. Ведь все же они, как правило, едят что попало, а потому начинают пованивать еще будучи совсем молодыми.

Девушка повиновалась. Послышался звук льющейся воды и мелодичный слабый голос – незнакомка что-то пела. Что-то, модное у гниющих и заставившее Хунсага недовольно поморщиться. А когда она выплыла из ванной, голая, с капельками воды на порозовевшей от душа коже, Хунсаг, тоже голый, готовый к прыжку, отшатнулся.

У девушки больше не было ни золотой косы, ни инопланетных синих глаз. Она была обычной самкой с жидкими вытравленными волосенками, мутноватыми глазами и наглой, самоуверенной ухмылкой. А то, что его так очаровало, что разбудило его кровожадную рысь, оказалось всего-навсего шиньоном из синтетического шелка и цветными линзами. Дешевый трюк, весьма популярный у расы гниющих.

Хунсаг, которому приходилось и бальзамировать трупы, и казнить людей, испытал такое выворачивающее наружу отвращение, что поспешил одеться и сбежать. В противном случае, он убил бы отвратительную самку, раздавил бы ее, как таракана. Хунсаг бежал по улице, и ему казалось, что гниющие с пониманием ухмыляются ему вслед.

Бобогото шагнул вперед, выставив перед собой ладони, как будто пробирался сквозь густые джунгли. Ноги его дрожали, колени стали слабыми, воздух он втягивал с булькающим хрипом. Еще шаг. Еще. С очередным шагом вперед остатки сил покинули его, и, коротко вскрикнув, колдун грохнулся на землю.

И в тот самый момент покойник слабо пошевелил рукой. Это было не видение, не иллюзия. Хунсаг приехал в Центральную Африку, забрался в глухомань, терпел чужое присутствие, пил жир, рисковал, тратил деньги – именно за этим, но все же, когда это наконец случилось, он недоверчиво распахнул глаза. Какая-то часть его сознания не могла до конца поверить в то, что происходило в нескольких метрах от него. Мелкие волоски на загривке встали дыбом, тело словно командовало: нельзя здесь оставаться дольше, у тебя есть последняя возможность: уходи, беги, беги, беги…

Движения усопшего были неуверенными, ломаными. Он пытался встать, но никак не мог приподнять туловище – словно грудному ребенку, ему не хватало сил. Но что-то его звало, и мертвый старался. Конвульсивно вздрагивали его ноги, а руки упирались в поверхность стола. Вот ему удалось перекатиться на живот, и он плашмя упал со стола на земляной пол. Хунсаг услышал сухой треск сломавшейся кости – должно быть, шейного позвонка, потому что голова покойника неестественно откинулась в сторону. А тот даже не заметил, ему было все равно, он отболел свое при жизни, а теперь для него не существовало больше ни страха, ни боли, ни отчаяния – только неведомый настойчивый зов, заставлявший его двигаться вперед.

Встать на ноги мертвец так и не смог, да больше и не пытался – видимо, сам факт движения вперед был для него важнее способа. Впиваясь ногтями в землю, он подтягивал тело к рукам и полз вперед, как доисторический ящер. Лицо его оставалось прижатым к земле, усопший никак не мог видеть Хунсага, но все же явно знал о его присутствии. Потому что сначала полз по направлению к двери, а потом остановился, как будто к чему-то прислушиваясь.

Хунсаг решил, что это – все, оживший покойник может существовать лишь несколько минут в убогом формате искусственно продленной агонии. Но когда слегка наклонился, чтобы рассмотреть покойного ближе, тот вдруг встрепенулся, выбросил руки вперед и пополз к Хунсагу. С каждым движением он словно набирался сил. Мертвец больше не был похож на медлительное пресмыкающееся, двигался теперь так, как происходит в кино при ускоренной перемотке пленки. Энергичный бросок рук – черные скрюченные пальцы впиваются в землю, к рукам подтягивается безвольное тело. Он не уставал – не мог устать, его движения были размеренными и упрямыми, лицо оставалось прижатым к земляному полу. И вот покойник уже совсем рядом. Нервы Хунсага все-таки не выдержали, он подскочил на месте, точно ошпаренная кошка, и готов был устремиться к двери. Но и мертвец вдруг прыгнул вперед. И, как змея в броске, вцепился перепачканными в земле пальцами в щиколотку Хунсага.

Будь он живым, Хунсаг легко стряхнул бы его с себя – все же десяток лет посвятил обучению шаолиньскому кунг-фу. Но в хватке мертвеца было что-то такое… усыпляющее, обезоруживающее, что-то, от чего Хунсаг вдруг почувствовал себя мухой, увязшей в медовой лужице. Как будто бы яд, парализующий волю, сочился из холодных твердых ладоней.

Обмерший, растерявшийся Хунсаг просто смотрел на то, как мертвец, цепляясь за его ноги, пытается встать.

«Бобогото меня подставил! – мелькнула мысль. – Не собирался он ничему меня учить! Подставил меня, хитрая тварь…»

* * *

Удивленно и недоверчиво Марк рассматривал фотографию Жанны Колос, главного редактора газеты «Слухи и сплетни», которую нашел на интернет-сайте.

Ангелина, как только они вернулись от Ефросиньи, настояла, чтобы он сразу зашел с мобильного телефона на сайт, списал номера редакции и позвонил корреспонденту, Савелию Миронову, чью визитку им вручила старуха.

И