Львиное Сердце - Бен Кейн

силах взять Шатору без осадных машин, а Вильгельм де Барр, возглавлявший оборону, не желал идти на переговоры. Ричард собрал военный совет. Присутствовали около дюжины его капитанов, включая де Шовиньи и Фиц-Алдельма.

Последний со времен вылазки в Кагор из кожи вон лез, чтобы вернуть себе расположение герцога. Печально, но это ему удалось, по большей части благодаря невероятной способности добывать провизию. Платил ли он за изъятое, согласно приказу, неизвестно – герцог, поглощенный попытками взять Шатору, не слишком допытывался.

В начале совещания Ричард потребовал доложить, как идут дела на местах.

– Как вам известно, сир, большая часть герцогства Беррийского захвачена Филиппом, – сказал де Шовиньи.

Ричард кивнул.

– А как Вандом?

Речь шла о сильной пограничной крепости к западу от Ле-Мана, на реке Луара.

Де Шовиньи потупил взгляд.

– Не далее как час назад оттуда прибыл гонец, сир. Лорд Бушар сдал замок и свои земли Филиппу.

Герцог пождал губы.

– Лош? – спросил он. Это был другой важный замок, расположенный на реке Эндр, несколькими милями ниже наших позиций.

– Остается верным, сир, – сказал Фиц-Алдельм.

– Оттого что Филипп, подлиза, тщательно избегает нападать на замки, которые держит мой господин отец, – с досадой произнес Ричард. – Наступая таким широким фронтом, он вынуждает меня растягивать силы. Я не в состоянии отбивать все свои крепости, занятые им. Да, он хитер при всей своей молодости. – Герцог обвел собравшихся взглядом. – Что скажете, милорды?

– Нельзя ли взять Шатору хитростью, сир?

К моему удивлению, предложение выдвинул Фиц-Алдельм.

– Едва ли. Мои лазутчики в крепости, как ни старались, не нашли никого, согласного открыть ворота, – сказал Ричард. – Говорят, де Барр заплатил всем воинам гарнизона за три месяца вперед.

– Можно построить осадные машины, сир, – проговорил лысеющий рыцарь.

Герцог покачал головой.

– Прежде чем мы их закончим, Филипп нанесет удар где-нибудь еще.

У каждого из военачальников вдруг нашлось занятие: почистить ноготь, поправить пряжку. Фиц-Алдельм шаркал носком сапога по дерну.

По мере того как тишина затягивалась, лицо Ричарда мрачнело.

– Ваш господин отец, сир… – Де Шовиньи замялся. – Не далее как седмицу назад он пересек Узкое море во главе армии. Не мог бы он…

– Его замкам в Берри ничто не угрожает, и он, скорее всего, не покинет пределов Нормандии, оберегая только ее, – ответил герцог. – Он не поддержит меня в этом, я уверен.

Ричард говорил резко, но, судя по проблеску душевного волнения в его голубых глазах, он все еще желал примириться с Генрихом, и не только ради того, чтобы назваться его наследником. Король тоже принял крест, одновременно с Филиппом, и это означало, что все трое должны будут выступить в Крестовый поход.

У меня имелись сомнения на этот счет. С течением времени пропасть между отцом и сыном расширялась. Казалось, нельзя и помыслить о том, что они вместе отправятся в Утремер.

Некоторое время герцог и его соратники выдвигали предложения, но не пришли ни к чему.

– А если мы сделаем вид, что отходим, сир, – сказал я, повинуясь порыву, – и, когда враг вышлет за нами разведчиков, нападем на ворота?

Все взоры обратились на меня. На лицах рыцарей отразились разные чувства: от враждебности – у большинства, включая, естественно, Фиц-Алдельма, – до любопытства или удивления из-за того, что какой-то оруженосец дерзнул высказать свое мнение. Заинтересовались, похоже, только де Шовиньи и, что важнее, Ричард.

– Старый трюк, – заметил герцог. – Все его знают и потому не используют, так как обман очевиден.

Фиц-Алдельм злорадно хохотнул, и я пожалел, что раскрыл рот.

– И однако, по этой самой причине он может сработать. – Ричард провел пальцем по губам, как делал, когда думал. – Андре?

– Иного способа ворваться в Шатору я все равно не вижу, сир. Стоит попробовать.

Де Шовиньи кивнул мне.

– Быть по сему, – изрек герцог.

Я заулыбался так, что заболели щеки.

Взгляда, которым одарил меня Фиц-Алдельм, я не видел. А вот Рис видел и позже рассказал мне. У меня голова шла кругом оттого, что меня отметил Ричард, и мне было наплевать на рыцаря.

Глава 26

День выдался на редкость жарким, даже для июля. Близился вечер. Маршал прятался в лесочке близ города Шомон-сюр-Эпт, во французской части спорной области Вексен. Тут же скрывались и сто его воинов, в основном простые солдаты. Боевые порядки растянулись примерно на четверть мили, пересекая дорогу на Париж. Не желая раздувать столкновение, чтобы не получить второй Шатору, недавно прибывший из Англии Генрих держал большую часть своих войск в Нормандии. Отряды вроде находившегося под началом у Маршала представляли собой исключение. Их засылали на земли Филиппа, чтобы сеять страх и тревогу. Небольшие, подвижные и почти неуловимые, они способны были опустошить немалые по площади земли.

И тем не менее, подумал Маршал не без удовольствия, им довелось повстречаться и с солдатами Филиппа. Шесть дней скачки и набегов. Сожжены три деревни, совершено нападение на город, взята одна маленькая крепость. Там пленили два десятка французских воинов, в том числе двух рыцарей и с полдюжины жандармов. Жертвы среди мирного населения были невелики – меньше сотни человек навскидку. Захвачены и угнаны несколько сот коров и овец. Животные наверняка уже прибыли в Нормандию, чтобы стать провизией для главных сил Генриха в Алансоне.

Потери Маршала оказались легкими: один убитый, двое тяжело раненных. При таком положении дел набеги могли продолжаться до осени, но лучше бы король и Филипп мирно договорились. Маршал был мастером ведения подобной войны, но на дух ее не выносил. Жечь амбары и отбирать у крестьян еду – работа для рутье, не для рыцаря. Но раз Генрих приказал, его дело – подчиняться. Нападение на Шомон-сюр-Эпт, более крупную цель, чем все предыдущие, станет для Филиппа отчетливым напоминанием о том, что все его владения уязвимы.

– Маршал! – раздался гнусавый голос Джона.

Уильям вздохнул. Репьем в его штанах были не французы, а младший сын короля. Генрих настоял, чтобы Джона взяли сюда, сказав Маршалу, что юнца следует поучить военному искусству, ведь в Ирландии он терпел сплошные поражения. Для Маршала все было ясно, как день, вот только Генрих отказывался видеть. Однажды у Джона, по его словам, захромал конь. В другой раз куда-то делся его любимый шлем. Оправдания находились постоянно. Под руководством Маршала, сказал король, Джон примет участие в настоящем деле и, даст Бог, заслужит немного славы.

– Маршал!

Уильям вздохнул. Он велел шуметь как можно меньше, чтобы французы их не услышали, но это не мешало Джону орать, как торговке на рынке. Маршал развернул коня в том направлении, откуда доносился голос принца, и поскакал по тропе между жандармами