Врата Лимбрета - Робин Хобб

что места за ним почти не осталось. Во всей этой суматохе и криках один только Вандиен заметил, как Ки переходила из комнаты в комнату в доме, то глядя на Холлику, пока Рибеке трудилась над ней, то проходя через кухню и выходя во двор, чтобы постоять, любуясь рассветом, занимающимся над городом. Она долго смотрела на разноцветное небо, пока Микл не нашел ее и, взяв за руки, не привел в дом и не усадил за стол. Затем она поела фрукты и хлеб маленькими кусочками, как будто разучилась есть. Она проигнорировала кусочек мяса, который он положил ей на тарелку, пренебрегая даже той частью хлеба, которая пропиталась соком. Но вино она выпила, один бокал, потом второй, и еще раз, пока Микл мудро и молча не оставил бутылку у ее локтя.

Вандиен тоже ел, но больше для количества, чем для удовольствия. Он почувствовал тяжесть пищи в желудке. Как сытый волк, его тело теперь приказывало ему свернуться калачиком и переварить. Сон соблазнительно манил, как время, свободное от мыслей. Он наблюдал, как Ки наливает еще один бокал вина, ее глаза следили за последними красными каплями в бокале. Ни словом, ни прикосновением, ни мимолетным взглядом она не признала его. Он встретил рассвет во внутреннем дворе.

Двор окружала высокая стена, и серый свет раннего дня наполнял его. В углу ухоженного сада возвышалась огромная печь, памятник временам, когда Микл был пекарем. Несколько заботливо ухоженных фруктовых деревьев уже поникли от ранней жары. Солнце в этот день обещало быть палящим.

Вандиен сел рядом с дверью и прислонился спиной к стене дома. Он откинул голову назад, так что яркий свет упал ему на лицо, тускло просвечивая сквозь закрытые веки. Тепло коснулось его лица, и он пожелал, чтобы его разум погрузился в глубокий сон.

Голос вывел его из задумчивости. Рибеке разговаривала на кухне.

- Я бы восприняла это как услугу, если бы ты уехала подальше от этого места и провела остаток своей жизни, оставаясь незаметной.

- Не знаю, должна ли я тебе какие-либо услуги, - голос Ки был медленным, не пьяным, но смягченным. - Я помню, ты сказала, что тебя втянули в это не из-за доброй воли по отношению ко мне.

- Да. Это так. Но определенно недоброжелательность других по отношению к тебе положила начало всей цепи событий, так что, возможно, ты у меня в долгу за то, что я их остановила.

- Возможно, я многое задолжала Заклинательницам Ветров, но услуги не в этом числе. Ты знаешь, кто я?

- Знаешь ли ты? - в голосе Рибеке зазвучала Сила. Ки молчала. - Далеко и незаметно. И никаких детей, Ки, ни от кого.

Ки издала бессловесный звук презрения и ярости. Последовал другой звук, похожий на глухой удар по дереву. Голос Рибеке был спокоен, когда она заговорила.

- Это деньги, чтобы заплатить за фургон и за лошадь Вандиена. У тебя нет оправдания, чтобы не двигаться дальше. И там есть кое-что еще. Я вернула его тебе после того, как Чесс рассказал о нем Миклу, - ее голос внезапно изменился, и Вандиен услышал, что это женщина, говорящая с женщиной. - Я возвращаю его тебе. Если у тебя есть хоть капля здравого смысла в этом толстом ромнийском черепе, ты снова его отдашь. - Вандиен услышал, как она пересекла кухню и направилась к другой двери. Это была Заклинательница Ветров, которая предупреждала: - Теперь я пришла к власти. Куда бы ты ни пошла, мои глаза увидят тебя. Не давай мне повода искать тебя.

В кухне воцарилась тишина. Мышцы на спине Вандиена сводило судорогой. Он поспит, а потом пойдет дальше, прочь от Джоджорума. На мгновение он задумался, что случилось с его лошадью, но отбросил эту мысль. На ум пришли фруктовые деревья и обещанная дневная жара. Под ними будет достаточно тени, чтобы спасти его кожу от ожога, и достаточно тепла и света, чтобы изгнать из головы сны о Лимбретах. Он поднялся, скрипнув суставами.

- Куда ты идешь? - тихо спросила Ки, но Вандиен вздрогнул, услышав ее голос. Она стояла в дверном проеме рядом с ним.

- Спать, - он неопределенным жестом указал на деревья.

- Я не устала. - вздохнула она. - Не устала, чтобы спать. - Она посмотрела на него, но он не смог прочитать выражение ее лица, и через мгновение она продолжила. - Я устала в мышцах и слишком устала, чтобы есть больше, чем по кусочку за раз, но я чувствую, что могу делать что угодно, кроме сна. Я выспалась достаточно, чтобы дотянуть до конца лета. - Она вернулась к столу и снова села. Она пинком отодвинула для него стул, и ее взгляд метнулся к нему и ушел в сторону. Он тихо прошел на кухню, посмотрел на стул, затем сел, чувствуя оцепенение. Он потянулся за бутылкой вина, но обнаружил, что она пуста. Она серьезно протянула ему свой бокал, но забрала его у него прежде, чем он успел осушить его.

- Мне нужно многое объяснить, - она остановила его, снова поднеся бокал к его губам. Он взял его у нее, глядя на нее поверх ободка.

- Сделка, - серьезно предложила она. - Не спрашивай меня о том, что я тебе наговорила; я не буду спрашивать тебя, где, черт возьми, мой фургон.

Он почти улыбнулся.

- Но это не так просто, Ки. Мне нужно знать, по человеческой глупости, как говорит Холлика, что ты чувствуешь сейчас и что ты чувствовала. Я должен спросить.

- Тогда ладно, - глаза Ки с вызовом смотрели на него. - Но я начну первой. Что, черт возьми, случилось с моим фургоном?

Воцарилась тишина. Лицо Ки было мрачным. Вандиен неловко поерзал.

- Я потерял его, - пробормотал он, краснея.

- А теперь о моих чувствах. Я потеряла их, - Ки взяла со стола персик и откусила от него.

- А теперь, - настаивал он.

- А теперь я сожалею. Не только о том, что наговорила тебе, но и обо всем, чего я никогда тебе не говорила. Но также и о том, что я нашла там в себе, о потенциале, который никогда не будет больше этого. Я бы хотел никогда не знать об этом.

- Ты изменилась.

- Я больше не буду есть мясо, если ты это имеешь в виду. Я начала чувствовать свое родство со всеми движущимися живыми существами. И