Мой путь к мечте. Автобиография великого модельера - Томми Хилфигер

А вскоре обнаружил, что и сам не рад. Я чувствовал странное напряжение между Лиззи, ее детьми и моими детьми. Лиззи ожидала, что мы поженимся, но я еще не развелся с Сюзи. Мне потребовалось пару месяцев, чтобы полностью убедиться в своих предположениях, но под действием двух факторов — напряжения между нашими детьми и отсутствия предложения о вступлении в брак — они съехали, и мы расстались навсегда.

Я пригласил Ди провести со мной длинные выходные на Сен-Барте, и она согласилась. Она не могла просто взять и поехать; требовалась подготовка. Для начала она договорилась, чтобы ее мать совершила перелет из Америки и осталась с детьми. И затем, за три дня до предстоящей встречи на острове, мне пришлось ее отменить. Я испугался.

Ди это не обрадовало. Вполне понятно, она подумала, что я полный псих.

Три месяца спустя я был удостоен награды фонда We Are Family («Мы — семья») вместе с Нилом Роджерсом[142] и Куинси Джонсом, и я хотел взять кого-то на церемонию. Возможно, я не был принцем или кинозвездой, но церемония представлялась заметным событием, поэтому я позвонил Ди. Несмотря на предыдущие «пробы и ошибки», было ясно, что нас что-то связывало, в чем стоило разобраться, и она согласилась. Я предложил одеть ее и поселить в отеле, но она предпочла остановиться у подруги и не чувствовать себя обязанной расплачиваться за какие-либо одолжения.

На этот раз я не отменил встречу.

Она прилетела, и мы вместе присутствовали на мероприятии.

Впервые я увидел ее при полном параде — в Сен-Тропе одевались совсем иначе, — и она выглядела просто потрясающе!

Изящная и красивая женщина с шармом, такая женщина, с какой, я знал это, должен быть рядом.

После церемонии награждения мы отправились на вечеринку в ресторане итальянской кухни Cipriani Downtown, вместе с Ленни Кравицем и кучей людей, и я получил большое удовольствие. Когда я, наконец, отвез ее в дом подруги, сказал: «У меня на подходе другое событие. Почему бы тебе не остаться на выходные, и мы могли бы пойти вместе?»

Я был очень доволен, когда она согласилась, и спросил, не хочет ли она остановиться в моем доме в Коннектикуте после этого события. Она согласилась. Той ночью мы вернулись домой и просидели, разговаривая, часы напролет. Нам обоим было ясно, что любим друг друга, поэтому я спросил: «Так что насчет нас?»

— Ну, и что насчет нас?

— Нам нужно встречаться.

Ди осталась на ночь, и мы официально начали встречаться. Когда она улетела в Монако, я надеялся, что она скоро примет решение вернуться.

Сайлас предложил Ди и мне пожить у него на яхте во время Каннского кинофестиваля. Несмотря на то что мы оставались на вечеринках до трех часов ночи, каждый день я вставал в шесть утра. (Я просыпаюсь очень рано каждое утро, просто мой мозг включается.) Наконец Ди сказала: «Так не пойдет. Мне нужно больше спать, чем тебе». Я не собирался позволять моему режиму сна мешать моим отношениям с этой чудесной женщиной, поэтому лежал в постели без сна и ждал ее пробуждения, сколько бы часов ни потребовалось.

Мы становились все ближе и ближе. В то лето мы собрали своих детей на яхте на юге Франции. Чем больше времени я проводил с Ди, тем отчетливее понимал, что она была той женщиной, которая так нужна в моей жизни: уравновешенная, здравомыслящая, эмоционально устойчивая; с ней радостно находиться рядом. Нас объединяло чувство юмора. У каждого из нас был ребенок с особыми потребностями. Мы понимали испытания и несчастья друг друга. Она сказала мне, что после развода встречалась с несколькими мужчинами, но никто из них не мог понять, через что ей приходится проходить.

Осенью 2006 года она переехала ко мне; ее мальчики ходили в школу в Италии и остались жить с отцом. В декабре 2007 года я попросил ее выйти за меня замуж. Мы запланировали бракосочетание на 8 августа 2008 года — 08/08/08 — на Мюстике. Леонард Лодер[143] закатил нам грандиозную помолвку. Ди купила свадебное платье, привезла свой набор косметики glam squad, организовала приезд своей семьи. Мы провели июль в Европе и возвращались в Штаты, когда я получил известие от моей бывшей жены о том, что Элли ложится в больницу из-за серьезного обострения болезни Лайма[144].

У Элли начались боли в суставах еще в подростковом возрасте. Ее педиатр предположил, что это могут быть детские невралгические боли роста, но мы подумали, что это может оказаться болезнь Лайма, поэтому обратились к другому врачу. Однако тесты дали отрицательный результат. Боли продолжалась, и мы отправились к третьему врачу, который сказал, что у Элли фибромиалгия[145]; она должна принимать адвил, потому что такие явления иногда проходят. У Элли боль не прошла, поэтому мы отвезли ее к специалисту из Гарварда, который провел тесты на болезнь Лайма (опять отрицательный результат!) и сказал, что она может страдать от детского артрита, или MS. От этих слов у меня мурашки побежали по спине; у моей сестры Дороти определили MS, и я знал, какие ужасные испытания скрываются за подобным диагнозом. Как выяснилось, этот врач ошибался.

Еще один врач заключил: «Все дело в ее голове». Другой доктор предложил ей пройти тест на болезнь Лайма еще раз. И снова результаты были отрицательными. Боли в суставах, головные боли и страдание продолжались целое десятилетие. Головокружение, ночная потливость, спутанное сознание. Мы страдали, зная, что испытывает наша дочь, но, несмотря на всех экспертов и специалистов, с которыми мы консультировались, ничем не могли ей помочь.

Спустя тринадцать лет после нашего первого обращения, когда Элли боролась с тяжелым приступом болезни, мы в четвертый раз проверили ее на болезнь Лайма. К этому времени диагностика стала более совершенной, и на этот раз нам сообщили, что все предыдущие результаты были ошибочными; Элли страдала болезнью Лайма уже более десяти лет. С одной стороны, мы были в ярости из-за того, что наша чудесная дочь страдала, не получая нужной терапии; с другой стороны, мы с облегчением поняли, чем она болела.

Болезнь Лайма плохо поддается лечению. Мы возили Элли к специалистам, которые накачивали ее антибиотиками, и, хотя ей становилось немного лучше, у нее возникли проблемы с пищеварением. В итоге обезболивающие лекарства, которые она принимала, ослабили другие внутренние органы. Мне грустно говорить о том, что спустя годы эти проблемы не исчезли полностью.

Когда Элли попала в больницу из-за резкого ухудшения состояния, я почувствовал, что не могу