Дезертир - Геннадий Гиренко

Стив незаметно пнул её по лодыжке. Мэган даже не почувствовала. Танакис как ни в чём не бывало продолжил. Он явно её провоцировал:

– Вы должны научиться расслабляться, милая моя. Поверьте: ваша жизнь не заканчивается за пределами казармы. Не надо так напрягаться. Выплесните наружу свою женскую сущность, сотрите с лица маску неприступности. Вы поразитесь изменениям, которые на вас нахлынут.

– Куда это его понесло? – тихо обратилась Лия к Стиву.

Тот пожал плечами:

– Чёрт его знает. Но что-то сейчас непременно произойдёт.

– Выплесни, говоришь? – щуря глазки, прошипела Мэг.

– Ну да.

Она жестом подозвала к себе официанта. Тот подлетел к ней в ту же секунду, раболепно расплываясь в улыбке.

– Бокал самого крепкого бренди, – приказала она и, немного помявшись, спросила: – Как эту штуку опустить на землю? – Мэг притопнула ножкой по парящей платформе.

Официант понимающе кивнул:

– Одну минуту, мэм.

Их платформа дрогнула, описала полукруг, выходя из общей карусели движения, и плавно начала опускаться на грешную землю.

– Мэг, может, не надо? – прошептал Стив, видя её решительный настрой.

– Нет, Стивен, надо. Обязательно надо, – решительно ответила она. Капрал поднялась с кресла, хищно улыбаясь, и жестом остановила мужчин. – Не надо. Что вы? Не вставайте! – хлопнула одним глотком, принесённую на подносе рюмку и, дерзко улыбнувшись, глядя в глаза Танакису, произнесла: – Ну что? Расслабимся, мальчики?

Ангел откинулась в своём кресле и получала удовольствие. Даже тигр, прекратив её лизать, поглядывал жёлтыми глазками на непривычное представление. Лия ахнула, когда Мэг, подхватив со стола нож, резким движением распорола своё платье. Послышался треск материи, и остатки одежды полетели к ногам вошедшей в раж девушки.

– О мой бог! Что ты творишь? – воскликнула Лия, видя, как от дорогущего платья осталась лишь тонкая полоска, едва прикрывавшая верхнюю часть её бёдер.

– Спокойно, милая, я знаю, что делаю, – Мэган непринуждённо спрыгнула с платформы и едва не подвернула ногу.

Танакис весело засмеялся:

– Это не в атаку ходить! Да, милочка?

Девушка из-за спины показала ему средний палец, отчего тот развеселился ещё больше.

– Куда это она? – удивилась Лия.

– На сцену, куда же ещё? – ответил Стив, зная, что Мэг больше всего любит только три вещи: выпить, подраться и потанцевать.

Мэг легко и непринуждённо поднялась к артистам. Те смешались. Барабаны сбились с ритма. Певец забыл, на каком языке он только что пел, а саксофон, обиженно всхлипнув, заткнулся, издав перед этим очень непристойный звук. Блондинка, ничего не понимая, попыталась вразумить явно подвыпившего клиента. Но с таким же успехом можно вразумить стотонный танк постараться не мять траву на газоне. На Мэг никакие увещевания не действовали.

Они о чём-то потолковали и пришли к обоюдовыгодному соглашению. Мэган оглянулась на свою компанию, блеснула белозубой улыбкой и, склоняясь к барабанщику, стала отщёлкивать пальцами знакомый только ей ритм.

– Она всегда такая заводная? – спросил Танакис, млея от удовольствия.

– Бывает и хуже, – мрачно отозвался Стив.

Мэг перешла к саксофонистке. Блондинка несколько раз наиграла мелодию и, получив утвердительный кивок, отошла в сторону.

Происходившее на сцене привлекло внимание других посетителей. Незаметно столики прекратили свой полёт по кругу, а некоторые даже опустились пониже, чтобы в подробностях разглядеть, что сейчас произойдёт. Наверняка подумали: будут исполнять стриптиз.

Мэг взяла микрофон и ножкой – сначала медленно, затем ускоряясь – начала отбивать ритм. Саксофонистка, покачиваясь ей в унисон, стала едва слышно подыгрывать. Барабанщик, поблёскивая в лучах софитов своим эбеновым телом, едва прикасаясь пальцами к барабанам, стал нашёптывать еле различимый гул.

Очень сексуально, переставляя в такт мелодии голые коленки, повиливая задком, Мэган мелкими шажочками двинулась к краю сцены. Одна рука высоко поднята над головой, другая, с микрофоном, – у лица. Никто не понял, что она запела, – настолько необычным оказался у неё голос.

Из мрачной, неосвещённой глубины зала в мелодию, гармонично подчёркивая её колоритность, влились духовые. Гудя басами и ритмом, запели гитары.

– На каком языке она поёт? – наклоняясь к Стиву, спросил Танакис.

– Кажется, на испанском, точно не знаю, – ответил Стив, отстукивая носком ботинка ритм мелодии. Получалось здорово.

Мэган, поводя плечами, талией и всем, чем только можно двигать, подошла к краю сцены и, глядя в упор на Стива, пальчиками поманила его к себе.

Парень даже оглянулся, не веря в происходящее. Вопросительно ткнул пальцем себя в грудь. Мэг утвердительно кивнула. Он отрицательно затряс кудрями.

– Иди, – прошептала Лия. – Она так долго этого ждала!

Стив неуверенно поднялся. Он почувствовал, как от волнения пот стекает у него со лба. Опомнившись, он скинул с себя смокинг, сорвал с шеи бабочку и неуверенной походкой направился к сцене.

Мэг радостно заулыбалась.

Едва поднялся на сцену – он хотел её подхватить. Закружить, чтобы окружающее пространство слилось в один сплошной, не различимый для глаз мазок. Чтобы мир взорвался палитрами радуги. Но она неожиданно увернулась. Она позвала его вновь призывным движением головы. Игриво заулыбалась блестящими от желания губами, сгибая в обворожительном наклоне тело, маня его пощёлкиванием пальцев, движением талии, соблазнительными изгибами ножки. Влекла в глубину сцены, чтобы там отдаться без остатка. Быть может, ему или же гипнотическому влиянию движения. Кто знает?

И там… он закружил её в бешеном вихре, превращая танец в феерию.

– Быстрее, быстрее! – просила она, обжигая лицо горячим дыханием.

Звуки музыки заглушали дружные хлопки посетителей. Кивание голов. Топот ног в такт бешеного ритма барабана. Всё превратилось в единение. Они кружили самозабвенно, полностью отдав себя движению.

Стив представить не мог, что способен на подобные кренделя. Мэган в немыслимом па опускала ему на плечо ногу, а он, боясь её сломать, кружил и кружил, забыв о том, где находится, что им ещё предстоит и то, что у них уже было. Она обжигала его улыбкой, а он тонул в омуте её чёрных глаз. Танец любви и несбывшихся надежд, слился в движении сплетённых тел и в робком касании страстных взглядов. В движении, похожим на гипноз.

Они танцевали. Играла музыка. Лия с нескрываемой тоской смотрела на эту пару и понимала: так могут танцевать лишь в последний раз. Скорее всего, так оно и есть. Кто знает? И было грустно.

Глава 34

Ночь – серая и безликая, мрачная и искрящаяся – медленно отступала прочь.

Ливадия просыпалась. Сумерки, растворённые в призрачном сиянии матери-планеты, отступали, уступая место такому же сумрачному и безликому приходящему дню.

Газовый гигант, удерживавший чудовищным тяготением этот крохотный булыжник, вращавшийся вокруг него и застроенный человечеством, уже скрывался за горизонтом, а на смену ему, тускло сияя в чернеющих небесах, выплывала Проксима – далёкая звезда, жизненный цикл которой уже подходит к концу.

Ливадию трясло.

Не сильно. Балла на три. Если кто подумает, что это сущие пустяки, то он глубоко ошибается. И по одной простой причине: такого в принципе быть не должно. Недра Ливадии затухли ещё до того, как на заре развития Земли первая амёба объяснилась в любви другой и начала деление.

Отсветы Проксимы ещё не коснулись верхушек небоскрёбов, а у их подножия облачным молоком ещё клубился туман, наполняя сыростью и прохладой узкие переулки, ещё никогда не видевшие её света.

Потоки транспортных средств, несмотря на то, что ночь уже подходит к концу, даже и не думали иссякать. Они всё мчатся и мчатся по своим замысловатым путям, виляющим среди бетонных коробок, подныривая под мосты и эстакады, перевозя кого на покой после бурно проведённой ночи, а кого-то – в прохладные офисы, гудящие от бесконечного пересчёта денежных средств и тревожно замирающие на несколько секунд, когда мелкая дрожь заставляла чашечки с кофе жалобно позвякивать на столах.

Такое слабое землетрясение не могло смутить соразмеренную, чётко очерченную временными интервалами жизнь Ливадии, чьё предназначение служило только одной цели: преумножению богатства.

Нерушимо покоились на своих монолитных ногах причудливые постройки банков. Их маленькие копии, филиалы поглядывали вверх на своих старших собратьев, как детишки на родителей, замирая в испуге от непривычного для них ощущения. Транспорт немного сбавлял скорость, а когда всё заканчивалось… всё возвращалось на круги своя, продолжая неумолимый жизненный цикл.

За последние два часа Ливадию трясло уже трижды.

В номере отеля «Сиренити» было тихо и уютно. Свет притушен. Звуконепроницаемые окна ограждали его от шума, погрузив помещение в вязкую, липкую тишину. Люди давно разошлись. Кто по своим таким же номерам, а кто – передёрнуть нервишки парой ставок в уставшем казино, оставив наедине друг с другом молодую пару, убитую горем от неумолимо приближавшегося расставания. И ещё – Мэг, мучившуюся с похмелья и стонавшую на широкой, как взлётная полоса, кровати, ненавидевшую в этот миг всех и вся.